надежды забрезжил на четвертой странице, где его внимание привлекли слова «…наша Лаборатория цифровой криминалистики».
«ЛЦК – понял!»
В Афинах тоже знали о цифровом анализе. Но разведывательная служба и полиция имели доступ только к данным – электронной почте, изображениям, файлам журналов – на компьютерах и персональных устройствах, оказывающихся в их непосредственном распоряжении. Этот же документ содержал полный анализ всех устройств в пределах целой области, как облако. «Похоже на шутку Сноудена»[21], – подумал Беллас. Он даже набрал в легкие воздуху, чтобы поделиться с кем-нибудь своим открытием, и, подняв голову, посмотрел на Хрисанфоса и Петросса. Но те были заняты.
Сароглу, раскрасневшийся от переживаний и невинный как ягненок, сидел, съежившись, в углу. Его до сих пор держали под стражей. Рядом с ним сидела подруга Дженны Уилл, плакавшая беспрерывно с того момента, как переступила порог.
Беллас снова обратился к докладу:
Для служебного пользования…
«Тоже мне! Ну да, я – официальное лицо, но как этим пользоваться?»
За годы службы он видел множество докладов и отчетов и вполне комфортно чувствовал себя, сталкиваясь с такими словами, как «предположительно», «вероятно», «возможно». Но здесь все излагалось со стопроцентной уверенностью, столь же непоколебимой и очевидной, как таблица умножения. Все предыдущие профайлинговые отчеты, которым выпала честь попасть на его стол, кишели обычной ерундой: «типология серийных убийц», «психосоциальная (или психосексуальная) история»… Здесь было другое. У этого убийцы не было психологического профиля, но были входы, клики, касания экрана и числа, числа, числа… И сокращения, и аббревиатуры. Разобраться в этом Беллас никак не мог.
Он снял трубку и набрал номер главного управления. Ему нужен был тот парень как официальный член команды, и Афины должны знать, как это сделать. Но в июле отвечать на звонки не торопятся. Беллас прикрыл ладонью трубку и проорал на весь офис:
– Кто-нибудь знает, где, черт возьми, найти Маноса Ману?!
29
Лена танцевала. Плавные, текучие, завораживающие движения.
Манос смотрел на нее, открыв рот, словно остановился у железнодорожного переезда, наблюдая за проносящимися бесконечной чередой вагонами. Его тело не было способно на такое, и ему оставалось только ждать. Ждать, пока они встретятся взглядами. Но она даже не смотрела в его сторону, и он понял, что роль столба никому не интересна, а потому поддал газу и, словно детская машинка, сделал несколько механических движений взад-вперед.
При этом мысли его не переключились автоматически на происходящее вокруг – ни на Джеймса или Стэнфорд, ни даже на убийцу. Манос не думал ни о Миконосе, ни о музыке, ни о танцующей Лене.
Мысленно он сосредоточился на двух жертвах.
Когда полиция отправилась на поиски Сароглу, Манос нашел страницы Дженны Уилл в соцсетях. Действительно роскошная девушка. Вот она скорчила рожицу. Вот, застигнутая врасплох, улыбается. Ее как будто окружал какой-то особенный, приятный свет. Она была очаровательна в каждом кадре.
Хорошо, но где связь с Биллом Кейси? Поиск в соцсетях не выявил никакой взаимосвязи между этими двумя. Их дружеские круги разделяли более тринадцати ступеней. Поскольку между жертвами не было точек соприкосновения, убийца, возможно, выбрал их просто на основании доступности. Обе жертвы оказались в неподходящее время в неподходящем месте. Фактор случайного выбора убийца компенсировал скрупулезным ритуалом самого убийства. При всей внешней изощренности, в действительности он был довольно банален.
«Ну же, – как будто говорила Лена. – Пора подзарядить твою маленькую машинку, мой маленький гений криминологии».
Манос сделал шаги пошире – два вперед, один назад – и, наклонившись, прошептал ей на ухо:
– Расскажи мне о трупе.
Лена замерла, и как раз в этот момент толпа переключилась на новый ритм.
– Что… – Она попыталась отойти.
– Как можно держать глаза открытыми, когда у тебя во рту ствол?
– Никак не остановишься, да?
– Ты единственная, кто видел ее! – не отступал он. – Ты видела, как ее вытащили из воды. Я видел Билла Кейси. Ты видела Дженну. У обоих широко открыты глаза. Если у тебя открыты глаза, ты ведь не можешь не видеть, что кто-то собирается выстрелить тебе в рот? Но тогда где выражение ужаса на твоем лице?
– Мне нужно выпить, – сказала Лена, мягко протискиваясь мимо него к бару.
Манос остался наедине с собой.
Он проверил сообщения. От Мэй – ничего. Позвонить старому другу в Сан-Франциско? Пожалуй, не стоит. Манос просмотрел национальную новостную ленту, все блоги и свою I-24/7 – закрытую сеть Интерпола с прямым доступом к новым пакетам данных непосредственно на серверах в Лионе. В центре внимания были два убийства на греческом острове. Манос сел на низенькую каменную стену, предпочтя закату и танцам числа, придающие значение его работе. Заметив перемену в настроении друга, к нему подошел и сел рядом Джеймс.
– Хорошенькая у тебя подружка.
– А?.. А, да. Она… криминолог.
– Никогда не видел тебя таким серьезным. – Краем белой рубашки Джеймс вытер стекающий по лбу пот.
– Это потому, что я боюсь.
Джеймс рассмеялся.
– Бояться надо мне! Я ведь женюсь.
– Тебе, мой друг, бояться не нужно, – сказал Манос. – Тебе до́лжно ужасаться!
Оба усмехнулись. На мгновение между ними вспыхнула искра былой близости.
– Чего тебе бояться? Женишься не ты, а твой друг.
Манос вздохнул.
– Я попал не в свое дело. И теперь мне нужно стать тем, для кого оно будет своим.
– Затейливо!
Манос усмехнулся. Неподалеку Лена отчаянно флиртовала со стильным парнем лет двадцати с небольшим. Он поднял руки, она обнимала его за талию. Парень помахал бармену.
– Самое время преодолеть свои страхи, – посоветовал Джеймс.
– Мой самый большой страх преодолеть невозможно.
– И этот страх?..
«Дисконнект», – подумал Манос. Но ничего не сказал.
Солнце садилось. Десятки неструктурированных пакетов сталкивались с тысячами невидимых моделей. Дисконнекты окружали его со всех сторон. Местоположение их с Леной столика – в стороне от родителей Лайзы. Дисконнект. Отсутствие логического порядка в различного вида напитках, которые он выпивал. Дисконнект. Приятели, подходившие и отвлекавшие Джеймса от их маниакального погружения в алкоголь и данные и варьировавшиеся по гендерным и мотивационным показателям. Дисконнект. Отсутствие соответствующей модели для поддержания того или иного вывода. Дисконнект. Голограмма выражения лица Лены – то манящего, то отстраненного, то подающего надежду, то разочаровывающего. Дисконнект.
Вдобавок ко всему некоторые из его психографических моделей сработали не так, как планировалось. Люди такие разные, такие разобщенные… Они реагируют на свое социальное окружение. Совершают ошибки. Ставят перед собой цели. Учатся. Манос включил каждый из этих пунктов в модели MANU. Но было кое-что еще. У людей есть сила. У них есть та движущая сила инициативы, которая определяется их личной
