это не поменялось. Затем я припомнил запись при въезде на ночевку.
– Почему принцы записаны по царевне? Вообще, не разберусь с вашими титулами. Чем принц отличается от царевича?
Зарина солнечно рассмеялась:
– Это же просто. Принцы – мужья царевен, носят их имя. Царевичи – мужья царисс.
Маленькая всадница напоминала сестру только обводами лица и цветом глаз, в остальном являя полную противоположность. Вместо угрюмой силы – лучащийся фонтан энергии. Вместо плотной приземистости – хрупкое воздушное изящество. Лицо сияло, глаза искрились и жили собственной жизнью: счастливой, безоблачной и независимой от окружающей суеты. Как все прочие, Зарина тоже носила бронзовые латы поверх одежды из ткани. Среди остальных мы с Томой в своих обвисших халатах на голое тело, штанах без белья и тапочках без задников выглядели придурками. Кто же путешествует конным в таком виде?!
Ответ: мы. Утешало, что не по своей воле.
– Чем царевна отличается от цариссы? – продолжил я экскурс в неведомое.
Догадка созрела давно, но желательно бы подтвердить.
– Царевны, – разжевала Зарина как маленькому, – это дочки царисс.
– Почему не у всех одна фамилия? Семья-то одна.
Зарина поразилась моей глупости.
– Давай еще раз, – сказала она. – Смотри. Мужья царисс – царевичи, мужья царевен – принцы. Само собой, второе имя они получают по имени собственницы.
Шикарная формулировка.
– А остальные? – присовокупил я. – Войники, бойники, кто тут еще есть?
– Второе имя? По тому, кому служат.
Логично. Про царевичей и принцев можно было в отдельный вопрос не выделять.
Дорога частично состояла из вбитых в землю камней. Не булыжная мостовая, но и не грунтовка. Нечто среднее.
– Что разглядываешь? – всполошилась Зарина. – Следы?
– Камни.
Ее взор поскучнел.
– Обычные камни, потому что горы недалеко.
– Как они называются?
– Камни? Не знаю. Мама знает. Я их называю маленькие и большие. – Она засмеялась своей шутке.
– Я про горы, – подсказал я.
– Горы? Смешно. – Лучистая улыбка погасла. – А как называется солнце? А небо?
Ясно, с информацией об окружающем мире здесь туговато.
– А кроме гор что-то есть?
Зарина указала назад.
– С обеих сторон гор – Большая вода.
– Море?!
– Море?! – радостно подхватила Тома, восприняв единственное слово из разговора. – Где море?
– Что такое море? – серьезно поинтересовалась Зарина, уверенно правя большим (по сравнению с собой) конем.
Настал наш черед поскучнеть. Прижавшаяся сзади Тома снова ушла в собственные мысли. Объяснять пришлось мне:
– Море – это когда много соленой воды. Очень много.
– Соленой? Фу. Как ее пить?
– Ее не пьют, – продолжил я информационный ликбез. – В ней плавают.
– Как это?
Не знает, что значит плавать?
– Вы не плаваете? Но ведь купаетесь?
Зарина воспрянула:
– Еще бы! У нас везде озера и пруды. С гор даже речки спускаются, но их сразу по полям разводят.
– Ну и? – подтолкнул я к очевидному. – Что вы в них делаете?
Зарина радостно перечислила:
– Играем в догонялки, брызгаемся, прыгаем, ныряем, бегаем, толкаемся, бултыхаемся, булькаем, дрыгаемся, пихаемся, пры… это я уже говорила…
– А чтобы пересечь водоем? – перебил я.
– Пешком. Как же еще?
Чувствуя, как сзади усмехается Тома, я проявил упорство:
– Вокруг?
– Зачем? – не поняла Зарина. – Поперек.
– А если глубоко?
– Так бывает? Не видела. Тогда, конечно, в обход.
– Минуту назад ты упоминала Большую воду, – не выдержал я.
– Большая вода – граница. Оттуда приходят пожиратели. Туда никто не ходит, опасно.
– О, снова пожиратели. Кто это?
– Не знаю. – Длинные реснички печально вспорхнули, раздался искренний вздох. – Про них стараются не говорить. Судя по слову, что-то очень страшное.
Сзади судорожно закашлялась Тома. Я сам едва не подавился.
Придерживая коня, с нами поравнялась царисса Дарья.
– Развлекаемся, молодежь?
Интересно, какого ответа она ждала. Все притихли. Титул собеседницы давил сильнее возраста.
– Зарина, погуляй.
Младшую Варфоломеину как ветром сдуло.
– Давно? – упало с уст цариссы.
– Что? – не поняли мы.
– Прибыли.
– Вчера.
– Почему к Варфоломее? Причалом ныне Евпраксия заведует.
– Так получилось.
Не выдавать же путаную сагу со многими неизвестными и незаконно спасенными.
– Разберемся, – задумчиво проговорила царисса. – По дому соскучились? Как там сейчас?
Что за запрет, который все норовят нарушить?
– Рискнете слушать ангелов?
– А-а, «Алле хвала»? – понятливо сощурилась и с загадочной полуулыбкой кивнула царисса. – Ладно, придет время, поговорим.
– Вы сказали «сейчас»? – вдруг дошло до меня.
– Я? – удивленно вздернула брови царисса. – И что?
– То есть, как было раньше…
– Уймись, ангелочек. Твое дело знаниями питаться, а не глупые вопросы задавать, спрос за которые бьет больно и неожиданно.
Глава 3
Потом был привал на обед, снова овощи, и снова обалденно вкусно. Климат способствовал вегетарианству. Кашеварили бойники. Расположилась наша команда у дороги, иногда здороваясь с проезжавшими отрядами легких всадников или желто-плащных тяжеловооруженных царберов. Редкие одиночки неслись во весь опор, времени на церемонии у них не было. Тяжело проскрипело несколько тележных караванов. Жутко напылили группы пеших крепостных, перемещавшихся, как выяснилось, с поля на поле. Те и другие – в сопровождении войников либо царберов. Военные салютовали нам… скорее, цариссе Дарье, оружием, мы в ответ вежливо кивали.
Один раз в сопровождении шикарной свиты проехала… нет, торжественно проследовала пожилая женщина на роскошно убранном коне. Ее приветствовали особенно рьяно.
– Царыня Мефодия, – шепнула прилипшая банным листом заложница, не оставлявшая меня в одиночестве. – Лучший страж вотчины целого поколения. Живая легенда.
Зарина со взрослой ответственностью исполняла возложенную обязанность. Аж страшно становилось, до чего может дойти. В туалет-то отпустит?
Слово «царыня» царапнуло слух и ничего не сообщило мозгу. Дама на коне была почтенная, весьма в летах, но тоже в латах. На шлеме царыни корона казалась такой же, как у цариссы. Возможно, чуточку другой формы или из другого металла. Издали разницы не видно.
Царисса Дарья и, вместе с ней, все присутствовавшие почтительно поднялись.
– Приветствую, царыня, – выкрикнула царисса не сбавлявшему ход каравану.
– И тебе мое почтение, – донесся отклик.
Несмотря на возраст, голос был моложав и звонок.
– Какими судьбами?
– В сестырь, Дашенька. Дома дочка справляется, вмешательства не одобряет, а то, что у меня за них сердце кровью обливается, не понимает. Гоняет, как назойливую муху, того и гляди, прибьет. Езжай, говорит, от греха подальше. Я и поехала.
– На совет?
Царыня фыркнула с не свойственным старости озорством:
– Достали эти заседания, скоро зад сотрется до желудка, в продолжение скамьи превращусь. Нет, на этот раз паломничаю.
Далекое лицо огорошило подобием озорной ухмылки, в уголках глаз цариссы тоже промелькнули шаловливые искорки, словно царыня в ночной клуб собралась, оторваться по полной. Неужели в верхах смеются над священными ритуалами, пусть и чуждыми моему миропониманию? Даже не скрывают. Вот тебе и Аллехвала.
– Сестырь… это вроде женского монастыря? – провернув гигантскую мозговую
