он ангельский! Милослава у ангела отобрала!
– Мой. Я его заслужила. Не тебе решать.
– Вспомни заповедь: не возжелай жены и дома ближнего своего, и другого имущества, – пошла Зарина на последнее средство логического убеждения.
В битве логики с яростью у первой не было шансов. Большое тело надвигалось на маленькое как бандитский джип на детский велосипед, последствия встречи угадывались со стопроцентным результатом.
– Тысяча извинений, мадемуазель, но не пойти бы вам отсюда на хрен? – тихо, но эффектно выдал я, принимая вертикальное положение.
Ненавижу насилие. Еще больше ненавижу хамство и безнаказанность права сильного.
– Что-о?
Это как если бы я похлопал по плечу человеколюбивого – в плане покушать – инопланетного монстра и он обернулся. Ощущения – не передать словами.
– Вообще-то, я не бью девчонок, – на всякий случай сообщил я. Вдруг сработает?
Нет. Здесь собирались бить меня и бить больно.
– Это я девчонка? – зловеще загрохотала Карина.
Озверевшая машина для убийства, натренированная донельзя, сделала шаг вперед. Ее руки приготовились рвать, что гнется, и крошить, что ломается.
– Кариночка, опомнись. – Зарина выдала «молитву встречи»: – «Если я встречу ангела, я стану ему другом и помощником. Я отведу его в крепость. Я отдам жизнь за него не задумываясь». Закон, Карина! Преступивший закон сознательно ставит себя вне общества, общество обязано ответить тем же!
Хорошо же им вдолбили, от зубов отскакивает.
– Отдайте нож, и я уйду, – снизила тон Карина.
Вроде как сменила гнев на милость.
– Это мой нож, – сказал я.
– Это мой нож!
Выкрик слился с броском. Драка с натренированной шестнадцатилетней убийцей меня не вдохновляла, шансы уходили в глубокий минус. Победить можно лишь неожиданностью или тем, что здесь неизвестно. Но чем?
Уже чувствуя, как клещи рук сходятся на шее, я ткнул прямой ладонью в открытую всем ветрам диафрагму или, выражаясь проще, «под дых». Карина поперхнулась, согнулась пополам и гулко «поцеловала» пол.
– Кариночка, ты как? – запорхала вокруг нее сестренка.
У самой глазки сияли, как начищенные сковородки прабабушки. Наконец-то старшую сестрицу поставили на место!
– У-ух… – продышалась воительница. – Да я!..
Однажды я ходил на самбо, ходил почти месяц: родители заранее оплатили восемь занятий, деваться было некуда. Там мне довелось кое-что видеть. Запомнилось главное, слова тренера: «Лучше уметь применять один прием, чем знать тысячу».
В соответствии с озвученным принципом на первом занятии мы изучали и отрабатывали единственный прием – бросок через бедро. Хватаешь за грудки, проворачиваешься с одновременным нагибом и кидаешь через себя. Хватаешь, проворачиваешься, кидаешь. Хватаешь, кидаешь. И так весь урок. На втором занятии снова отрабатывали этот же прием. До изнеможения. На третьем отрабатывали и применяли. На четвертом применяли до посинения, с противниками разного веса, из разных позиций. Остальные занятия я прогулял, о чем мои предки, понятное дело, не догадывались. Сейчас бы снова туда, годика на три…
Прыжок Карины наткнулся на захват правой руки обеими моими. Сгибаясь в развороте, я резко потянул на себя, энергия нападения сработала в мою пользу – противница полетела через меня на лежак лицом вниз. Мой вздрюченный обстоятельствами организм машинально упал на нее сверху, прижимая, чем получится – не для закрепления победы, об этом не думалось, просто сработал инстинкт самосохранения. У меня не было преимущества ни в силе, ни в весе, ни в технике. Что-то виденное в кино заставило действовать дальше почти автоматически: я вывернул упиравшуюся руку назад, до вскрика. Нет ничего лучше удержания в болевом приеме, если противник один.
– Нож – мой. Признай и повтори, – приказал я.
Что ни говори, Карина была знатным бойцом. Превозмогая боль, она вывернулась, мне под нос выставился средний палец:
– А хо-хо не хи-хи?
Зря она это. Я обхватил показанный палец кистью и заломил в обратную сторону. Не выдержит никто. Только под наркозом.
– Кариночка, пожалуйста, признай, что не права. Если дойдет до разбирательства…
– Эт-то т-тво-о-ой, твой нож! – взвыла Карина, губы при этом до странности изогнулись и растеклись по лицу невозможной амебой. Взгляд искромсал меня на куски: – Я припомню.
– Договорились. Но не забывай, что я ангел, меня нужно холить и лелеять.
Сосредоточенное лицо Зарины старательно изображало поддержку и сострадание сестре, а глаза врать не умели. Они смеялись во всю глотку, если такое выражение применимо к этим частям организма.
Про себя я назвал сестер Солнышком и Злюкой. Очень подходяще.
– Чем помочь? Что за шум? – В недовольно рыкнувшую дверь вломились две ученицы.
Второй была Варвара, дочка цариссы Дарьи. Она уже переоделась в униформу. Без шлема, а потому тоже преображенная до неузнаваемости, как до того приятно удивившая Зарина, ее не оставившая впечатлений сестра и испугавший внезапной лысиной Малик. У Варвары волосы оказались длинными, светлыми, но сухими, как пакля. Рубаха свободно свисала, скрывая фигуру. Босые ступни стыдливо выглядывали из-под штанин. Умирая от любопытства, Варвара старательно держалась сзади, показывая более высокое положение напарницы.
Влетевшую первой я не знал. Лет пятнадцати на вид. Томина ровесница или чуть старше, примерно как Варвара. Мускулистая, выше нас всех, но при этом по-змеиному гибкая и опасная. В спарринге однозначно составила бы конкуренцию Карине – самой мощной из нас. И не коварством, как я, а по-настоящему. С этой мне связываться не хотелось. Пусть ангелами объявили нас с Томой, истинно ангельское личико было именно у новоприбывшей. Тонкие брови вразлет, острый прищур огромных глаз – льдистых и одновременно жгущих. Даже холщовое одеяние навыпуск и босые ноги не прятали зловеще-холодной красоты. Не люблю таких, слишком много о себе воображают. А если их безразмерное мнение о себе чем-то подкреплено, тем более не люблю. Нефиг в чем-то быть лучше остальных. Самым лучшим должен быть я.
Девица глядела на нашу заварушку отстраненно и немного свысока. Варвара при ней исполняла роль шакала при тигре из истории про дикого мальчика.
– Имущественные споры. – Я убрал нож под подушку. – Проблема разрешена к обоюдному согласию сторон.
И где только нахватался такого. Говорила мама: смотреть телевизор вредно.
– Ужин! – донеслось снаружи.
Глава 5
Еда, как всегда в этом мире, оказалась на уровне. Не верилось, что такое можно сотворить исключительно из растений. Впрочем…
Язык уловил привкус молочных продуктов. Сыр? Творог? Непонятно. Но хорошо.
Столы – как раз на четверых. Некоторые пустовали. На прием пищи собрались только ученики, взрослых не было. Я насчитал восемнадцать человек без новеньких. Кроме меня – все девчонки. Мальчишки поели в первую смену?
Боже ж мой, какие мальчишки?.. На встрече цариссы-смотрительницы школы присутствовали ВСЕ. Около двух десятков голов. Столько и было, сколько сейчас скребут по тарелкам и
