Отец ДМИТРИЙ. Вопрос, поставленный Владимиром Григорьевичем, правомерен. Горячий отклик на статью как раз и показывает, что народ воспринимает подвиг. Не надо торопиться. Думаю, что сам Бог делает свое дело. Вот он показал, посеял семя, и оно будет расти, потому что сразу делается только зло. Доброе — оно захватывает общество постепенно. Будет прорастать, прорастать и прорастать. Я даже считаю: не надо торопиться канонизировать Евгения — сам народ канонизирует его. И церковь тоже скажет свое слово.
Отец КОНСТАНТИН. Такие события находятся вне времени, и незачем оглядываться, кто и как воспримет? Когда распинался Христос, то ему кричали: “Сойди с креста, сотвори чудо, и мы уверуем”. Если следовать вашей логике, то он бы должен думать: “Надо же, они мою жертву не воспринимают!”
Нет, есть вещи, которые лежат вне времени, вне тех или других каких-то ситуаций жизненных. По прошествии десятилетия, столетия происходит глубочайшая переоценка ценностей. А эти светочи, звезды на небе светят, невзирая ни на то. Я выглядел бы провокатором, если бы призывал общество, армию, церковь к каким-то действия. Церковь — воинствующая и торжествующая, но она воинственна не против должностных лиц, а против духов и князей тьмы, которые прежде всего находятся в человеческом сердце.
Юрий ЮРЬЕВ. Я бы хотел дополнить, в развитие слов отца Константина конкретно о духовном подвиге. Ведь Евгений к этой санитарной машине шагнул, пошел ее проверять. А командование подало информацию, что он самовольно оставил часть. А солдаты говорили: “Какое самовольное оставление, когда там были следы борьбы, кровь”. То есть там была схватка рукопашная. И потом, когда мать пришла к убийце своего сына, тот сказал: “А зачем он пошел проверять машину? А почему он не принял веры? Почему он креста не снял?” Ведь другие блокпосты пропустили эту машину с плененными нашими солдатами и набитую оружием. То есть предали все и вся. Ясно, что одни проливали кровь под Бамутом, другие делали деньги на этом.
Владимир БОНДАРЕНКО. Я думаю, это наш долг — поддерживать и максимально возвышать значимость этого подвига. Поэтому мы и собрались здесь — священники, газетчики. В России было столько сражений. Столько раз она стояла на краю гибели. И сегодня уже настало время, когда каждый из нас должен решить: будет ли существовать Россия дальше, или она обречена. Я недавно был в Англии и там выступал и перед верующими в храме. Они настроены очень благодушно: “Ну Бог дал — нам суждено жить здесь, что нам там думать о возвращении к той далекой России?” Я почувствовал мягкотелость, малодушие. В связи с этим я даже хочу поспорить с Александром Андреевичем. Хорошо собрать деньги, но еще лучше собрать христовых воинов. Возвеличиванием подвига Евгения мы поднимем это воинство христово.
Отец КОНСТАНТИН. Да, силой от подвига веет великой! Вспоминаю, как я, утомленный службами, отдыхал вечером и ко мне пришел автор статьи. “Батюшка, я вот статью принес, посмотрите, пожалуйста”. “Я сейчас ничего не воспринимаю, строчки не прочитаю”. А он просит меня хотя бы посмотреть фильм, который он привез из “Русского дома”. Я посмотрел и забыл об усталости.
Александр ПРОХАНОВ. В своих размышлениях продираюсь через множество внутренних сомнений, сумеречных состояний и, может быть, для меня лично непреодолимых проблем духовных, интеллектуальных. Подхожу к решению одного из важнейших, мучающих меня вопросов: почему России на всем ее историческом пути уготовлены вот эти страшные муки и казни, почему постоянно усекновения русской головы происходят? Подвиг этого солдата не вызывает сомнения у нормального человека. Никто не скажет “зачем”? Русская этика воинская не ставит перед нами вопрос, зачем он это сделал? Зачем Матросов кинулся на амбразуру? Зачем Зоя Космодемьянская предпочла петлю предательству? Зачем Карбышев позволил себя запаять в эту ледяную глыбу? Зачем Яков Сталин в плену не отрекся от идеалов отца? Это не вызывает сомнения. Но я подумал, если такая жертвенность, такой подвиг за Христа отдельно взятого человека нужен, понятен, важен и даже неизбежен, то сама русская история и Россия, как этот отрок, постоянно кладет свою выю под топор и несет эти страшные муки, страшные жертвы. Значит, это тоже необходимо, тоже свидетельствует о чем-то чрезвычайно важном. Перед Христом ли Россия свидетельствует? Перед человечеством в целом, перед нынешним поколением русских людей? Перед братьями славянами, гибнущими в эти дни в Югославии под ударами натовских убийц?
Отец ДмИТРИЙ . Страну разбили, армию ослабили. Как будто от России ничего не осталось. Но то, что в России осталось, Господь и показывает на подвиге этого солдата. Помимо нас, Бог хочет поднять наши силы. Это чудо, которое явилось в лице Евгения, показывает, что до сих пор мы действовали просто человеческими силами. Их было недостаточно, и было недостаточно, чтобы победить такого страшного врага. И Господь явил чудо. То есть Господь свои силы прибавил к нашим человеческим.
Отец КоНСТАНТИН. В нашей Отчизне всегда значимы были не амбиции какие-то политические, не благосостояние ее граждан, а святость. И на алтарь святости приносилось все, потому Россия и не понималась многими. Святость скромна, она не выпячивается. Евгений не единственный, кто проявил чувство любви к Господу. В слове “святость” есть динамика очищения. Очень часто человек действительно может быть простым незаметным человеком, но в момент стяжания святости, а это является смыслом нашей жизни христианской, происходит очищение. Я бы сейчас поднял вопрос о возможности канонизации Евгения.
Как-то меня, это было много лет тому назад, 16 июля спросил один священник московский, когда мы вместе служили в Успенском соборе Кремля: “Батюшка, завтра день расстрела царской семьи, ты будешь служить литургию, ну хотя бы по общему чину — мученическому?” Я сказал, что это было бы, наверное, неправильно. Я все же представитель русской православной церкви, которой царские мученики не канонизированы до сих пор. Лучше я скажу яркую проповедь 17 июля, в день их блаженной кончины мученической, а потом всем храмом отслужим панихиду”. Так я и поступил. Во время совершения панихиды у меня очень четко в сердце появилось ощущение, что этой панихидой мы приближаем чаянную канонизацию. И ассоциативно вспомнилось, что первыми святыми на Руси были Борис и Глеб. Их праведная кончина была непонятна византийской культуре канонизации. Там не было явного жертвоприношения за Христа. Там была какая-то политическая ситуация, междоусобица, но они настолько по-детски наивно приняли Христа, настолько доверили свою жизнь его помыслу, что, имея возможность избежать этой смерти, уехать, привлечь какие-то охранные дружины, отпустили других воинов, чтобы те нечаянно не погибли вместе с ними, отдавая себя в руки Господа. Эта наивная, детская, всем сердцем исповеданная вера сделала их святыми через 6 лет после их убиения.
А Дмитрий Донской, благоверный князь? Он был канонизирован на поместном соборе в 1988 году, то есть спустя 600 лет. Смотрите: 6 лет для одних и 600 лет для других. Но о Дмитрии Донском каждую родительскую субботу все церкви православные русские возносились молитвою: “Упокой, Господи, душу усопшего раба благоверного князя Димитрия...” До 1988 года 600 лет вся церковь молилась об успокоении князя Димитрия, тем самым прося о милостях Господа и достигая ему достояние святости.
Мне хочется задать вам вопрос: момент канонизации — что это такое? Это признание церковью уже имеющего состояние во святых гражданина небесного, или это некое деяние нашей земной церкви, в которой доставляет находящемуся в мире ином человеку святость? Мне представляется, что правильно ответить на этот вопрос только в понимании, что церковь небесная и церковь земная связаны, и главой церкви нашей вне времени, вне обстоятельств является сам Господь.
Вот я возьму в руки материалы по канонизации поместного собора и хочу вам прочитать те аспекты, по которым человек причислялся к лику святых нашей земной церковью. “Свидетельством святости угодника Божьего могли быть: 1. Вера церкви, святость восславляемых подвижников, как людей, Богу угодивших и послуживших пришествию на землю сына божьего и проповеди святого евангелия. 2. Мученическая за Христа смерть или истязание за Веру христову. 3. Чудотворение, совершаемое святым по его молитвам или от частных его останков мощей. 4. Большие заслуги перед церковью и народом божьим, коим является, скажем, канонизация царей, князей... И никогда вопросы канонизации не решались по сбору подписей, агитацией. Думаю, что мы ни “круглым столом”, ни каким-то деянием не приблизим момент канонизации Евгения Родионова.
