И вдруг Мария замерла. Было очень тихо. Она почувствовала чье-то присутствие за своей спиной. Ей стало так страшно, что повернуться не было сил. Она ведь знала – там никого нет! Там никого не может быть! По спине пробежал холодок снизу вверх, охватив плечи и шевельнувшиеся от ужаса волосы…. Ей очень хотелось повернуть шею, но она не могла.
Потому что знала – там кто-то есть.
И в это самое мгновение поняла, совершенно четко осознала, что у нее все будет хорошо. Невероятное спокойствие обняло ее, как теплым покрывалом накрыв ее всю, всю, всю – с головы до ног. Ей казалось, она пьяна, до такой степени ей стало хорошо. Ей казалось, она куда-то погружается. Куда-то глубоко. Все ниже, ниже. Но не до дна. Так она расслабилась. И слезы вновь хлынули из глаз. Но это были не те слезы, которые рвались из нее пять минут назад. Она плакала и понимала, что счастлива. Счастлива: ни с того, ни с сего. Маша подумала, что многое бы отдала, чтобы узнать, что же еще ее ждет. И вдруг пришел ответ!!! Она не услышала его, как слышат звуки. Просто это была информация, возникшая в мозгу. «Хуже этого ничего не будет». «А что будет?» Ответа не было. Тогда Мария силой воображения стала представлять себе тот или иной исход ситуации. И ответ приходил. Как правило, односложный: «Да» или «Нет». Но самое интересное, что она узнала в этот день, это то, что она ни на кого не похожа. И так далеко отстоит от своих сверстников и мучителей, как раньше и представить себе не могла. Раньше она равняла себя на них. А сегодня узнала, что это нелепо и неправильно. И сказала себе: «Это я. Я – белая ворона». Они сами выделили ее из своей среды. Выплюнули, как инородное тело. Так тому и быть.
Сейчас она понимала, что управляло ей, когда она не знала, что ею движет. Она и раньше владела этой силой. Но несознательно. Теперь Маша стала сильней.
Мария долго не хотела рассказывать ничего родителям. Она слишком хорошо понимала, что их «помощь», их вмешательство может оказаться для нее роковым. Дарованная ей из ниоткуда сила знать еще непроизошедшее давала ей уверенность, но эта уверенность была запрятана глубоко внутри. Внешне же ее ощущения были таковы, что сегодня она дошла до последней черты.
– Мама, – сказала она. – Я не пойду завтра в школу.
И она рассказала ей кое-что, сильно смягчая краски.
– Тебе нужно уйти из этого класса, – сказала мама. – Хочешь, переведем тебя в другой класс, в параллельный, или в другую школу?
– Лучше в другую школу.
Папа, выслушав ее, сказал:
– Коллектив не может быть неправ, дочка. Вообще, когда конфликтуют две стороны, виноваты обычно обе. Так что тебе нужно подумать о своем поведении. Скорее всего, в чем-то ты допустила ошибку.
Но Мария знала, в чем ее ошибка. Тут и думать было нечего. Она не хотела принимать правила игры Олега. Она не подчинилась ему. Потому что была не как все. И не хотела делать вид, будто такая же. Потому что теперь знала: она – белая ворона.
Уйти – значит признать, что они – сильнее. Но не значит подчиниться.
Ее перевели в параллельный класс. Солидный лысый директор очень уговаривал остаться в его школе. Как же, скандал на всю округу! Не дай бог.
Однажды Мария шла пешком вниз с девятого этажа, и на восьмом увидела крупную надпись на стене. След, оставленный компанией Олега в тот день, когда она услышала их голоса внизу:
«Маша – дура и девочка. Пора ее трахнуть».
Мария думала, что кошмар кончился. Его теперь не было. Но психика ее привыкла к стрессу. И подсознание нашло выход. Оно нашло, чего ей бояться. Мария часто испытывала боли. У нее болели нервы. Ее мучила тошнота. Теперь она решила, что эти симптомы – следствия самых тяжких заболеваний. Это превратилось у нее в навязчивую идею. Она опять часто плакала. Все казалось ей подтверждением ее идеи. Психоз – это когда ложное кажется истинным, невероятное – вероятным. И даже непременно существующим, по велению рока случившимся именно с тобой. Психоз – это обман сознания подсознанием. Когда последнее выходит на вольную волю. Жизнь Марии превратилась в ад. Если ад существует на земле, то это когда фантомы, придуманные тобой же, истязают тебя. Весь ужас в том, что они абсолютно реальны. Именно так. Абсолютно. Это как сон. Когда подсознание выходит из-под контроля. Кошмарный сон. А сон разума, как известно, рождает чудовищ. Иногда Мария выплывала из этого кошмара и пыталась взглянуть на себя со стороны. Поверить в то, что все это – лишь ее выдумки. Но это так тяжело! Самое страшное в этом состоянии, из-за чего из него так трудно выбраться, заключается в том, что страх с течением времени начинает возникать от все меньших и все более незначительных причин. Но чем меньше причина, тем мучительнее страх. С каждым днем он становится все сильнее, все навязчивее. Мария стояла в поликлинике в регистратуру. Рядом пожилая женщина брала талон к онкологу. И Мария вся похолодела. А вдруг это заразно? Не важно, что говорят врачи, они ничего не понимают. И само то, что она стояла рядом… Любая ерунда приводила ее в паническое состояние. Стоило какой-нибудь мысли прицепиться к ней, как Мария уже знала: она сулит ей много часов кошмара. Эта навязчивая мысль долбит и долбит сознание, не давая ему отвлекаться ни на что другое. Она цепкая. Она липкая. И что бы Маша не делала, симптомы этой мысли виделись ей во всем. Ее тошнило от гастрита и от того, что она теперь никогда не хотела есть, а она думала, что от радиации. И то, что у нее не было аппетита, было новым поводом для страданий. Она ходила к врачам. Но, слушая их объяснения, слышала только то, что желало слышать ее взбесившееся, распоясавшееся подсознание. Ей стало совсем плохо. Ни о чем, кроме владевшей ею идеи, она теперь думать не могла. Учебные задания выполняла кое-как. Лишь бы отвязаться от них. Они на девяносто процентов состояли из ошибок. Все, что не относилось к ее больным мыслям и бредовым идеям, стало ей до крайности безразличным. И никто и ничто не в состоянии было убедить ее в обратном. В том, что это – фантом. Что это неправда. Мария очень, очень хотела найти доказательства несостоятельности ее страхов. Она искала их везде. Она замучила родителей. Она надоела врачам. Но все напрасно. Все аргументы, которые она себе приводила, опровергались ею же в сторону худшего варианта. Она так и выискивала, со старанием, почти с наслаждением симптомы своих мнимых болезней. Смертельный вираж. Раздвоение личности. Когда одна часть твоего «я» – сознание – хочет выбраться из этого кошмара и отбросить страхи, найти аргументы, опровергающие навязчивую идею, а другая – подсознание – наоборот, все больше докапывается до плохого, все больше угнетается страхом, стремиться погрузиться в него, найти доказательства гибельного исхода. Пусть призрачные. Но для больного разума они реальнее реальности.
Об этом можно писать роман. Обо всех монстрах, которые рождает пораженный разум. Можно описывать долго и подробно. Если бы не надо было переживать все ощущения смертельного ужаса, в которых мечется больная душа…
Мария уже не могла есть. Ее всегда тошнило. Еда была ей глубоко отвратительна. Она видела в ней нечто инородное, что надо запихивать себе в рот. Зачем? Она ела и давилась. Очень осунулась. Но страшно от этого почему-то не было…
Страшно было совсем от других причин: ненастоящих, измышленных ее подсознанием демонов, пожирающих остатки ее разума, исполненных самой настоящей реальности для Марии…
В довершение всех ее несчастий, в которых, кстати, была виновата она сама, Мария начала страдать непереносимостью большинства резких запахов. Она не могла вдохнуть, если кто-то курил несколькими этажами ниже ее окна. Костер она чувствовала километра за два, выхлопы машин – метров за сто. Ее чуткий нос улавливал то, что никто больше различить не мог. Она везде ходила с платком. И поминутно затыкала им нос.
«Я думал, она опять заболела, когда ее парта пустовала два дня. Ну, и болявая же девка. Без конца школу задвигает. А потом я вышел в коридор. Машка шла по нему. Но почему мимо нашей двери?! Быстро, как мышка, шмыгнула в параллельный. В „бэ“. Почему?!!!»
Олег ногой распахнул дверь родного кабинета. Класс притих.
– Ты, Вава, Машку доводил!!! – орал Олег.
Вова сильно побледнел и сидел молча. Олег шел к нему, пиная и раскидывая стулья. Одна из девочек готова была бежать из класса.
– Стоять! – рявкнул Олег.
Она замерла. Еще одна спряталась под стол.
– Убью, заразу! – он вытащил Вову из-за парты и тряс его, как грушу. – Ты, сука, стулья таскал!!! Ты ее вещи дергал!!!
– Ну, и что, – лепетал Вова. – Я все делал, как ты хотел…
– Ты все не так делал! Не так!!!
– Но всем смешно же было…
– Не смешно! Не смешно было!
Он выпустил Вову из рук.
– Ни фига у тебя чувства юмора нет, урод. А вы?!!! Вы все знали, что она перевелась, да?!!! – гаркнул он на всех, обведя взглядом класс.
Все молчали.
