Люди разлетелись во все стороны, когда воздух арсенала вырвался в вечную ночь Хела. Мареску с удивлением смотрел, как разрываются и лопаются пузырями сломанные куклы их тел.
Левая рука плясала, инициируя начало испытания.
Арсенал заполнился ослепительным светом. Стекло кабины поляризовало его поток, но полностью блокировать не могло. Отключенные стопоры ракеты номер четыре поддались. Ракета рванулась вперед, слетая с направляющих. Она вырвалась на свободу, оставляя за собой сноп огня. На каменном полу арсенала осталась черная яма.
– Минутку, – проговорил Ион. – Минутку. Что-то не так. Так не должно быть. Пол? Где ты, Пол?
Пол не ответил.
Черная игла с раскаленным добела жалом хвоста замерцала в ночи. Очень быстро она превратилась в маленькую звездочку, эта звездочка отклонилась в сторону и направилась параллельно горизонту. Ракета устремилась к цели.
– Что происходит? – жалобно спросил Мареску. – Пол? Что стряслось?
Ушко черной иглы застыло на солнце Хела. Двигатели давали ускорение 100 g.
В кабине, где уже начало падать атмосферное давление, Ион Мареску понял чудовищные масштабы сделанного. Трясущимися руками он достал из ящика бланк предложения и начал писать рекомендации, согласно которым в будущем все испытания должны программироваться так, чтобы запуск испытания одной системы автоматически блокировал выполнение всех остальных.
– Есть поле влияния, командир, – доложила лейтенант Калавей.
– Выходите в гипер, – отозвался фон Драхов. – И как только рассчитаете дугу, уничтожьте астронавигационную кассету с записью пути к Хелу. Джентльмены, напоминаю вам, что официально мы никогда не слышали об этом месте. Мы ничего о нем не знаем и никогда тут не были.
Он уставился на смотровой экран, потом со всей силы хлопнул по столу кулаком и в очередной раз задумался над тем, кто он такой, что делает и рассказали ли ему всю правду. На какое-то мгновение экран превратился в калейдоскоп – это корабль входил в гипер, – а потом почернел.
Семнадцать минут двадцать одну секунду спустя солнце мира, из которого он только что бежал, почувствовало первый укол черной иглы. Маленькая гамета – творение человеческих рук – оплодотворила гигантское водородное яйцо. Через несколько часов начнется цепная реакция вспышки сверхновой.
Уцелевших не будет. Служба Безопасности не допускала присутствия на Хеле ни одного корабля. Персоналу станции оставалось только смириться и ждать своей судьбы.
Нигде во вселенной не существовало ни клочка информации о величественном и смертоносном оружии, созданном на станции Хела. Это тоже было одной из предосторожностей Службы Безопасности.
Глава девятая:
3049 год н.э.
Основное действие
Маус направлялся к той же стыковочной станции, где произошло самоубийство сангарийского агента-подстраховщика. Там уже набралось с полдюжины совершенно растерявшихся бывших наземников. Маус и бен-Раби были последними. Все остальные, кроме одного, были женщины.
– Они еще не появлялись, Элен? – спросил Маус.
– Нет. Ты что-нибудь слышал? Не знаешь, зачем это?
– По правде сказать, нет.
Бен-Раби перестал прислушиваться к разговору. Он снова вернулся к тем минутам, когда люди Киндервоорта явились обезоружить Мауса и он оказался на линии огня подстраховщика. Мойше подошел к тому месту, где стоял тогда, и медленно повернулся.
– Ярл был здесь. Маус – там. Еще кучка людей – вот тут. Прежде чем показался Ярл, они увезли реанимационную каталку с Марией сюда, потом ее доставили на корабль сопровождения.
Он раза три мысленно проиграл эту сцену и не смог вспомнить ничего нового. Тогда мысли его были заняты другим. Он поверил, что Маус хочет увезти его хитростью, и не хотел улетать, потом его отвлек Ярл…
– Эй, Маус! Давай повторим это вместе. Может быть, ты что-нибудь придумаешь.
В отсек въехал скутер. С него сошла пара незнакомых звездоловов.
– Вы класс по гражданству? – спросила женщина.
– О, привет! – воскликнул Маус тоном человека, увидевшего посреди пустыни цветущий оазис.
Женщина отступила, ее глаза расширились.
– Должно быть. Шторм, – сказал мужчина. – Моя жена, мистер Шторм.
– Н-да… Иногда получается, иногда нет. Не попробуешь – не узнаешь.
– Надеюсь, вы не будете пробовать. Ладно. Давайте проверим список и начнем. Кажется, все в порядке. Голов столько, сколько и должно быть. Хорошо. Сейчас мы покинем корабль через люк для персонала и направимся в рабочий док одного из причалов. В рабочей зоне гравитация нулевая, так что упасть не бойтесь. Следуйте за мной.
Он подошел к люку, открыл его и вылез наружу. За ним последовали будущие граждане сейнеров.
Маус постарался задержаться, чтобы оказаться поближе к женщине.
Бен-Раби пнул его локтем под ребро.
– Брось, не лезь к ней.
– Мойше, она сводит меня с ума.
– Да уж, первый сорт. Но она замужем, а новые враги нам не нужны.
– Ты не понял. Это не секс. Да, она хороша. Первый сорт, как ты говоришь. Но я о другом. Это первый человек из внешнего мира.
– О чем ты говоришь?
– Она не с «Даниона».
– Черт возьми, откуда ты знаешь? – сказал бен-Раби, пролезая через уже третий люк шлюза. – Может, ты здесь хорошо поработал, но вряд ли добрался до всех. На данном этапе. Мы не встречались и с сотой долей команды «Даниона».
– Но все, кого мы встречали, – одного замеса. О Боже!
Бен-Раби выбрался наконец из корабля. Он стоял на его обшивке и протягивал руку Маусу. В обе стороны простирались трубы, кубы, рельсы, шипы… Многие гектары искореженного металла. Над головой еле заметно изгибалась зеркально отполированная каменная поверхность астероида. Нос «Даниона» не доставал до нее какой-нибудь сотни метров.
Именно эти сто метров и внушали Маусу ужас.
Маус до смерти боялся падения. Эта фобия вылезала наружу во время взлета и приземления, когда верх и низ приобретали определенное значение.
– С тобой все в порядке?
Шторма трясло. Лицо покрылось каплями пота. Он два раза взмахнул руками над люком, будто утопающий, пытающийся за что-нибудь ухватиться.
Остальные уже шли, перехватывая руками по канату, который тянулся от корабля до самой поверхности астероида.
– Давай, Маус, это не так уж страшно. Черт возьми, как с такой фобией ему удалось пройти упражнения по внешним работам и тренировочные полеты на посадочных модулях, которыми их заставляли заниматься в Академии?
Эта слабость Мауса не переставала изумлять бен-Раби. Ничего другого этот парень не боялся. Свист пуль и шипение лазеров были для него лишь неизбежными шумовыми эффектами его работы.
Его работы!
– Мозг убийцы, Маус. Переключайся на мозг убийцы. – Так называлось особое состояние медитации, только вот в этом состоянии Маус становился самым опасным человеком на свете.
Или он уже потерял практику?
Дрожь Мауса постепенно улеглась. Глаза стали стеклянными.
– Хорошо, – проговорил бен-Раби. – Идем. Медленно. Берись руками за канат и двигайся к поверхности. Хорошо. Хорошо. Теперь к этому выступу.
Мойше говорил мягко, без всякой интонации. В этом состоянии с Маусом нужно было обращаться очень мягко. Любое происшествие могло спустить его с цепи. Любой, незапрограммированный как союзник, мог сильно пострадать.
Женщина-инструктор нагнала бен-Раби.
– Что с вашим другом?
– Он боится высоты.
– Офицер флота?
– Знаю. Но постарайтесь эти несколько минут быть поосторожнее. Держите группу подальше. Он сейчас нестабилен.
Бен-Раби дотащил Мауса до балкона, повернул спиной к кораблю и начал тихим голосом успокаивать. Через пять минут Шторм спросил:
– Ты встречал на «Данионе» хоть одного человека, который не был бы блондином с голубыми глазами?
– Встречал, но мало.
– А кого-нибудь с черной кровью?
– Никого.
– Значит, я прав. – Маус бросил взгляд на траулер. – Проклятие, он прекрасен!
– Да?
– Новая перспектива, Мойше. Здесь нет верха и низа.
Беп-Раби оглядел помятый корабль.
– Маус, думаю, нас просто надули.
– Что?
– Мне показалось несколько странным, что нам пришлось проделать такой путь, я даже собирался спросить нашего гида, неужели они не придумали ничего лучшего. Посмотри. – Он кивнул в сторону корабля.
В каком-нибудь полукилометре от них скалистую поверхность астероида связывала с кораблем телескопическая труба. Вдалеке бен-Раби заметил еще десяток таких же труб. Каждая из них была достаточно велика, чтобы беспрепятственно доставлять на траулер громоздкое оборудование.
– Как ты думаешь, это сделано специально для нас или для всей группы?
– Спокойнее, – предложил бен-Раби.
– Это я облажался, Мойше. А ты на моем фоне – просто образец декорума.
– А эти двое – часть плана?
– Это уж наверняка. Вопрос только в том, специально ли нам хотели это продемонстрировать, или они просто неумело действуют?
