— Оно и понятно. Чудеса, — пробормотал Кэттон, успокаиваясь. — Смотри, не вздумай распускать язык.
— И не думал. Тебе рассказал только — надо хоть понимать, куда идти дальше. А кроме тебя, мне и поговорить здесь не с кем, — ответил я. Кэттон поморщился:
— Тебе надо думать, как здесь выжить. Так вот какие вы, пришельцы из других миров.
— Пришельцы? Я не один такой? — уцепился я за фразу приятеля. Нож у меня в руках дернулся, прорезал кожу на ладони. Кровь закапала на белый тофтель. — Черт!
— Я сам не видел, но раз в два, три года, паладины объявляют о поимке такого. Пришелец из чужого мира, который пытается найти скверну. И сжигают в назидание всем на городской площади.
— Какую скверну? — я поперхнулся. Сжигают на площади? Этот мир продолжает удивлять меня своей добротой.
— Магия, — сказал Кэттон шепотом, озираясь. — Признана скверной. Опасной заразой, которая приводит к беде. Голод, войны — все это идет от магии.
— Но при чем здесь церковь?
— Святые паладины против магии. Они живут среди нас, постоянно следя, чтобы скверна не прошла в нас мир, не засеяла свое семя.
— Да откуда в вас это? — я покачал головой. Попасть в другой мир, в средневековье, населенное волшебными существами, и узнать, что здесь пылают костры инквизиции. Отличная ситуация.
— Паладины появились из самых яростных служителей церкви, которые не побоялись выступить против магии с обнаженным мечом, — начала рассказывать Кэттон, явно кого-то цитируя. Похоже, эту историю в Приграничье читают детям перед сном. — Это старая история. Властитель замка Керч и наш король, Лонгфорд шестой, говорит, что жизнь на полуострове началась после кораблекрушения. Тогда-то его потомки и основали здесь замок Керч. Но многие считают, что это неправда. Говорят, раньше мир принадлежал магам. Они стремились к власти не только в нашем мире, но и в мирах по соседству, пытались проникнуть туда, ставили опыты. А обычные люди были для них чем-то вроде опытных образцов. Тогда-то и появилась церковь. Люди уверовали, выступили против магов. И началась война. Говорят, весь континент был охвачен огнем.
Кэттон замолчал, покрутил в руках тофтель, словно раздумывая, рассказывать ли дальше. Бросил плод в чан, взялся за новый, с тоской посмотрев на гору нечищеных картофелин, которые горой возвышались рядом. В два человеческих роста, склад тофтелей уходил под самый потолок шатра. Запас еды больше чем на неделю.
— Про саму войну рассказывают мало. В итоге люди и маги договорились, бойня закончилась. Но говорят, что на самом деле на континенте победили маги, но открыто править не стали — поставили своих марионеток на ключевые посты, а сами скрылись. Люди им были нужны как скот, материал для опытов, а отвлекаться на управление волшебникам было недосуг. Кто их знает, как было на самом деле — слишком много времени прошло, да и живем-то мы на своей земле, а не на их.
— Так причем здесь кораблекрушение?
— Один из проигравших войну королей решил сбежать с континента, не захотел принимать тайную власть магов. Он собрал самых преданных воинов, послушных крестьян и уплыл на громадном корабле. Фрегат догнали, почти разрушили, но моряки смогли дотянуть до полуострова, который и назвали Керч. Того короля звали Лонгфорд первый. Он заложил замок Керч, договорился с гномами, что те не пропустят скверну с континента на полуостров.
— По сути, запер всех подданных здесь? — спросил я. Никогда не любил долгие исторические рассказы — слишком много неправды обычно преподносилось за истину. Но Кэттон излагал легенду — может быть, в ней не так много лжи.
— Да. Чтобы спасти их и спастись самому. Скверна умеет соблазнять — деньгами, властью, красотой. Маги не гнушались использовать любые методы, — покачал головой Кэттон. — Они выискивали среди людей тех, кто обладал способностями, переманивали на свою сторону.
— Почему они не пытались договориться с людьми? — спросил я.
— Ты бы стал договариваться о чем-то со стадом овец? — удивился Кэттон. Я поморщился — похоже, в каждом мире психология у людей одна и та же.
— Как же тогда король понимает, кто проходит на полуостров, обычный торговец, или маг, который просто не творит заклинание? Ты же говорил, что пути для караванов через Гномьи горы открыты? — спросил я. В голове вертелась мысль, связанная с этой горной грядой, но я никак не мог ухватить ее. Что же там было такое, о чем мне нужно знать?
— Когда жизнь на полуострове начала налаживаться, когда Лонгфорд понял, что хочет осесть здесь — он создал из приближенных свой церковный орден. Церковь помогла людям не стать паствой магов, решил Лонгфорд, она поможет и остаться свободными. Появились паладины, люди, которые смогли противиться магии в себе, но не искоренять ее. Они смешали магию и веру, стали носить серебряные доспехи и бороться со скверной.
— Подожди. То есть ты хочешь сказать, что паладины — это и есть маги, — прошептал я, озираясь на проход, где караулил стражник.
— Смотри, не сболтни такое где-нибудь, — посмотрел на меня Кэттон. Выражение его лица демонстрировало, что я несу ересь и готовлюсь взобраться на костер. Приятель поднял руку с зажатым в ладонях ножом и, жестикулируя, продолжил назидательным тоном — Паладины — это те, кто ищет магию, борется с ней, пусть и ее же методами. Паладины искореняют скверну. Из таких неучей, как ты. Поэтому становись скорее умнее, не болтай лишнего, и не ищи магов.
— Кэттон! — воскликнул я так, что приятель вздрогнул. Мысль сформировалась — вот что упущено в рассказах. Я улыбнулся и, понизив тон, спросил. — Кэттон, а что ищут те храбрецы, что в одиночку бродят по подземельям Гномьих гор.
Кэттон покачал головой, с отвращением посмотрел на тофтель и швырнул его в чан. Похоже, я попал в точку.
— Говорят, что в этих горах сражались гномы, люди и маги. Волшебники не хотели отпускать Лонгфорда и людей, не хотели оставлять нам полуостров. Тогда Лонгфорд договорился с гномами, и они навсегда выбросили магов с нашей земли. И гномы стали служить Лонгфорду, за что тот снабжает их всем необходимым — теплой одеждой, свежей едой, женщинами и золотом. Но ходят легенды, что в подземельях осталось много шахт, где до сих лежат тела паладинов и магов. Вот мальчишки и лазают туда, чтобы поживиться. Оружие, драгоценности, волшебные амулеты.
Неужели ошибся? Но что-то неуловимое было в голосе Кэттона. Будто он сам не верил в то, что говорил. Я посмотрел на приятеля, который не выдержал взгляд и отвел глаза.
— И это все? Ради ржавых мечей и пары амулетов парни бросаются в заброшенные шахты со всяким зверьем и рискуют жизнью? — спросил я.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
