— И это все? Ради ржавых мечей и пары амулетов парни бросаются в заброшенные шахты со всяким зверьем и рискуют жизнью? — спросил я.
— Не только. Говорят, там скрыт Орден магов — остатки тех, кого не смогли разбить паладины, — процедил Кэттон.
Я возликовал. Вот что скрывал приятель — не хотел, чтобы я ввязывался в авантюру, чтобы пытался сбежать в Гномьи горы.
— Ты пойми, нельзя тебе туда одному идти. Снежные барсы, варги, татуары, ожившие скелеты. Там после войны магический фон стоит такой, что все твари притягиваются, — горячо и быстро заговорил Кэттон, активно жестикулируя. Я машинально отклонился назад, чтобы не попасть под размахивающие руки товарища. Это и спасло мне жизнь.
Свист оборвал тираду Кэттона, заставил его оборвать фразу на полуслове. Стена шатра разошлась, в нее ворвался болт. Краем глаза я лишь успел заметить, как он пролетает мимо моей груди и впивается в чан.
Рефлексы сработали быстрее, чем я успел это понять. Схватив Кэттона за шиворот, я рухнул на землю, таща приятеля за собой.
— В угол, быстро, — шепнул я и пополз на выход. Если это по мою душу — нужно прорваться наружу и не заставлять противника ждать. Пробираясь к проходу, я увидел дырку в чане — болт пробил чугунные стенки, в палец толщиной, насквозь. Какое же оружие использовал стрелок?
Работа на кухне пошла на пользу — тело, поврежденное в драках и погоне, оправилось от ран, отдохнуло, восстановилось. Краем сознания я почувствовал, как разум переполняет возбуждение. Удивительно, но мне, кажется, начинает нравиться постоянная опасность.
В проеме показался противник. Как он прошел мимо стражника? Я вскочил, теперь нужды прятаться не было. Оставалось надеяться, что воин в темных кожаных доспехах с коротким мечом наготове был единственным, кто пришел по мою душу. И сейчас никто не целится мне в голову из арбалета.
— Кто ты? Что тебе нужно? — спросил я, стараясь потянуть время. Клинок в руках нападавшего был слишком длинным, чтобы использовать приемы, подходящие для самообороны от ножа. Я посмотрел на оружие — странное, рукоять словно под две ладони, а само лезвие лишь чуть длиннее.
— Тебе уже все равно, — донесся до меня глухой голос, искаженный тканью. Лицо нападавшего было скрыто маской, только темные глаза выглядывали из закутанной в плащ фигуры. Я встряхнулся, напряг мышцы, чуть присел, покачался с носка на пятку. Значит, по мою душу пришел. Что это еще за убийцы?
Рывок! Противник бросился на меня, выставив вперед меч. Но не как рыцари Ольстерров, глупо, открываясь. Нет, убийца держал руку полубоком, вдоль тела. Мне в грудь целил не кончик лезвия, а широкая заточенная часть клинка. Такой удар отразить сложно, но еще сложнее перехватить руку.
До удара оставалось два шага. Время словно замедлилось, мозг лихорадочно перебирал варианты. Правой рукой за запястье, под выпирающую косточку? Не успею, нож доберется до груди раньше. Просто отступить — враг несется так, что развернуться ему быстрее. Встретить прямым блоком — нечем, в руках только затупленный от постоянной чистки овощей нож.
Пора. Работая на автоматизме, я принял, наверное, самое идиотское решение за всю свою жизнь. Хотя что мне оставалось делать? Противник — профессионал в этом виде оружия, и другого выхода я не нашел.
Убийца добрался до меня, лезвие было готово коснуться поднятых перед грудью рук через считаные мгновения. Я сделал шаг назад и швырнул нож, свое единственное оружие, противнику в лицо.
Воин дернулся в сторону, изменил траекторию меча и отбил мое оружие. Нож отлетел в сторону, не причинив убийце вреда. Но я выиграл секунду, когда он не полностью контролировал меня!
Бросившись вперед, я, практически присев на корточки, ударил его плечом в ноги. Извернувшись, я упал на спину и успел подставить руки под летящий меч. Все посчитал правильно — блок пришел на запястья противника. И хоть меч скользнул в опасной близости от лица, я выдержал первый удар. Теперь главное — не сбавлять темп.
Убийца отступил, но я схватил его свободной рукой за икру и дернул вперед. Тот замахал руками, пытаясь сохранить равновесие. В стороны полетели расставленные около стен шатра столбы из мисок. С грохотом они рассыпались, разлетелись по полу. Я взмолился про себя — может, стражники услышат и прибегут на шум? Никогда бы не подумал, что буду ждать тех, кто сделал меня рабом.
На секунду пол поменялся местами с потолком — я кувыркнулся назад, под ноги убийцы. Тот закачался, не удержался и рухнул на землю. Длинный меч отлетел в сторону и мы сошлись врукопашную.
Сказать, что стало проще, нельзя — противник был отменным бойцом, и под градом ударов мне оставалось только защищаться, надеясь, что кулаки в кожаных обтягивающих перчатках не врежутся мне в лицо.
Мы покатились по земле, ударились о стоящий посредине залы деревянный стол, за которым обычно обедали стражники. Повезло, противник не успел увернуться и врезался затылком в ножку. От удара он на секунду замешкался, я воспользовался ситуацией. Перевернувшись, я пнул его обеими ногами в живот, сделал кувырок обратно и принялся вбивать его голову в землю. Я опускал кулаки с максимально возможной скоростью — мышцы не просто ныли, а уже кричали от напряжения. Суставы в плечах хрустели, вопя о нехватке разминки. Пот лил дождем, капал на убийцу, смешиваясь с кровью.
В глаз, еще раз, и еще раз. Повернул голову — в ухо, в челюсть. Обратно — значит, еще раз в глаз. Снова челюсть, нос, еще раз нос. Я услышал, как хрустнул хрящ, пожалел, что истории о том, что можно вбить человеку нос в мозг, всего лишь сказки.
«Воин — это тот, кто следит не за эффектностью движений, а за их эффективностью», — вдруг прозвучал в голове голос сенсея. Я вздрогнул, откатился в сторону. Вовремя. Убийца в последние секунды перестал сопротивляться, позволил мне сломать ему нос. Оглушенный победой и собственной яростью, я не придал этому значения, и зря.
Голос сенсея спас меня. В руке противника оказался нож, даже скорее широкая длинная игла, появившаяся из недр кожаного балахона. И сейчас оружие проткнуло воздух там, где мгновение назад находился мой бок. Секунда промедления — и я бы лежал, ловящий дрожащими руками льющуюся из тела кровь.
Эффективность удара. Она не достигается слепым шквалом. Я чуть отступил, присел. Позволил воину подняться. Противник ухмылялся — сквозь порванную моими костяшками маску проступили разошедшиеся в улыбке губы. Он бросился на меня, занося для удара иглу, ожидая, что я отступлю. Но не в этот раз.
Вместо бегства я сделал шаг вперед, выставив блоком левую руку. Так, чтобы занесенный нож был направлен прямо на ладонь. Убийца ускорился, стремясь пробить мне руку, думая, что я поставил блок рефлекторно, не понимая возможного ущерба. Обман — первый принцип боевого искусства. Когда вам рассказывают о том, как важна честная победа — не верьте. Когда твое тело готов пронзить нож, лучше руководствоваться правилом выживания — лучше убью я, чем убьют меня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
