меня устраивало, пока или вообще — со временем посмотрим.
А вот ускакать с утра в этот раз я рыжей не дал, засев за ней за обсуждение очередной статьи и объявления, что Михайло Потапыч готов оказать «Медвежью Услугу» любому страждущему с деньгами. Место было, значит, у первого адвоката Золотого появилось первое дело: пусть и защита своих интересов, но вполне «резонансное», как раз с Управой Денежными Делами.
8. Первое дело
Дело с корифейскими мытарями было вот в чём: именно общего «налога» корифейство не имело как класса, да и не могло иметь, поскольку и на этапе как зарождения, так даже сейчас, «платите нам деньги просто так» этот формат государства уничтожило бы. Поэтому существовали конкретные, адресные выплаты на конкретное дело или возвращение долга. Собственно, все одарённые академии, кроме боевиков и совсем уж толковых мастеров, платили этот долг до смерти и вроде даже что-то оставались должными, что Корифейство милостиво прощало. Далее, проживание в городе — деньги, на конкретные коммунальные и хозяйственные услуги, если ты ими, конечно, пользуешься. Ну и ситуация с данниками-владетелями индивидуальная, в зависимости от вассального договора или ряда. И некие «сборы» в Золотом, типа подоходного налога, накладываемые именно на мастеров, точнее, на их прибыль. На стражу, на то, чтобы всё хорошо было, и прочее. В общем, единого налога, да и налога как такового, юридически не было, а было чёрти-чё и сбоку бантик.
И вот с доходов Медвежьего Товарищества мытари корифейства требовали (и получали) именно эти самые сборы. Не слишком большие процентно, вот только тут есть ма-а-аленький нюанс. Я, как не приносивший присяги Корифею, эти сборы платить не просто не должен. Требовать их с меня и получать — сродни грабежу на большой дороге. Потому что те структуры и службы корифейства, на которые идут эти сборы, НЕ защищают мои интересы и НЕ оказывают никаких услуг по закону, да и не могут по укладу.
То есть, корифей своей козлиной лапой, через чиновников, нагло залез в мой карман. Причина, почему так произошло — понятна, такого формата, как товарищество, Золотой не знал. Были мастера, были объединения мастеров и государственные мануфактуры. Независимые владеющие владели недвижимостью, получали прибыль, и корифейство с этой прибыли ни шиша не имело — они своё брали на «коммуналке». А вот у меня — грабёж, как он есть, выходит.
Пребывая в Управе Денежных Дел за наградой по ряду, я теоретически мог тонко намекнуть на юридическую подоплёку этого мытообложения. Но, естественно, не стал: мне за это не платят. Ну и сейчас, с ходу и без предварительных ласк, собирался обращаться в корифейский суд, используя это не столько для получения средств (там реально не более пяти процентов), сколько для рекламы Медвежьей Услуги.
Кстати, был вариант с Младом: его корифейские службы «кинули», вот только тут несколько минусов. «Целевая аудитория», которую затронет и впечатлит этот суд — служивые одарённые. Тоже не лишнее, но владеющие на такое просто махнут лапами, да и Лисья Правда вообще вряд ли напечатает. Не говоря о том, что прецеденты правосудия через год после «чинёной обиды» имели довольно бледные перспективы. Судя по всему, что я знал, в таком случае к истцу применялась презумпция виновности, то есть он должен был доказывать вообще всё и совсем, любое сомнение толковалось не в его пользу. В общем — очень геморный, с туманной перспективой, ну и не слишком перспективными результатами вариант. Хотя в будущем — может, и реализую, посмотрим.
Обсуждал я это с Лисой, показывая новое жилище, ну и упомянул мимоходом, что хочу танцпол переформатировать.
— Ни в коем случае, Михайло! — аж ужаснулась рыжая. — Если ты собираешься отгородиться от владеющих Золотого и жить бирюком…
— Не собираюсь, — отказался я.
Ну, с сиволапостью у меня и так всё замечательно, при желании. Ну а если в комплект к этому добавить ещё и бирюка… Совсем беда будет, как ни крути.
— Тогда тебе нужно будет проводить приёмы и гулянки. Да и не вечно же ты будешь один, — захлопала она ресничками.
— Это скорее к тебе вопрос, Лиса, — захлопал я ресничками в ответ.
Похлопали мы друг на друга, похлопали, но продолжения разговор не получил. Действительно, слишком мало по времени друг друга знаем, Лиса — старается держаться отстранённо. Я — прямым текстом в своё время сообщил, что «под Рейнаров» не пойду. В общем, всё действительно сложно. И пока даже разговоры на эту тему несвоевременны.
Но именно с гулянками и танцульками рыжая меня «уела», факт. То есть это просто «прилично» для состоятельного и уважаемого владеющего. Подчас замшелые пердуны, тремя с половиной лапами в могиле, проводят гулянки с танцульками. Сами, как понятно, треплются с такими же окаменелостями на окаменелые темы, но гулянки проводят, факт. Даже те же Бурлы, кстати говоря, хотя и не у себя в особняке: тут у них железобетонная «отмазка» в виде кучи малолетних детей. Но на такую отмазку я пока не готов…
«И зря! Медвежата — хорошо!» — веско высказался Потап.
— А уж процесс — так и вовсе замечательно, — не без иронии отметил я, но решил расширить ответ. — Вот подготовлю берлогу, подберу самку, а может, и не одну. Обеспечу деньгами, в смысле, едой. И займусь.
«Шебуршень и есть шубуршень», — последовала эмоция махания лапой. — «И я — спать!» — уведомила мохнатая задница, «отключаясь».
Кстати, помимо оставления танцпола, в беседе с рыжей уточнились несколько деталей. В смысле очерёдности и прочего, ну и вообще — возможности размещения объявлений. Тут выходила довольно занятная, меня удивившая картина. А именно: вот я думал, размещу объявление на полгода, а то и год. И мне на это Лисья Правда аж скидку даст… А вот хрен! Дело в том, что Лисья Правда, как организация, в деньгах «от рекламы» не особо нуждалась. Её финансировали Рейнары, которым как роду нужен был не «источник заработка», а этакая «трибуна». Да и сами по себе газетёнки продавались за пяток купров, что вполне издание окупало. Так вот, объявления за деньги были «карманными деньгами» молодых Рейнаров, работающих в газете, помимо того, что и сами по себе использовались как этакий «фактор информационного влияния». При этом масса владеющих бы оплатила объявление с, например, несимпатичной рожей своего любовного интереса, на годы, а то и десятилетия. Или даже просто гравюра со своей противной мордой, без всякого интереса. То есть, в источниках
