Глава восемнадцатая
Мой нос наполнился вином, и я пыталась вытолкать его, не потеряв слишком много воздуха.
Я подплыла к вершине клетки, но она была погружена полностью, и, хоть я била по куполу клетки, спасения не было.
Легкие горели.
Паника наполнила меня, кричала в моей голове, как демон, поднявшийся из ада.
Я металась у купола клетки, хотя знала, что выхода не было. Я не могла сдаться. Железо не поддавалось моим ударам.
Я была беспомощна.
Впервые в жизни я ощущала чистый страх. Укол безумия, прогнавшего разум, надежду, укравшего все, и осталась только я, дрожащая и уязвимая. Умирающая.
Тут я умру. В бочке с вином. Только в Фейвальде могли утопить в вине без повода. Я плакала бы, если бы у меня был воздух.
Мое тело отдернулось от крыши от внезапного движения.
И я вдруг оказалась в воздухе, вино лилось вокруг меня. Я упала на пол клетки, кашляя, красное вино лилось из моих легких. Они ужасно болели. Слезы катились из глаз, смешиваясь с вином. Слезы ужаса и облегчения лились вместе. Радость, что я могла дышать. Ужас, что он мог сделать это снова.
Я вдохнула и не успела закричать, как снова оказалась в вине.
Ужас исказил мысли. А с ними и ощущение времени. Ощущение себя. Ощущение всего. Мои глаза широко открылись, искали спасение в глубинах вина.
А потом вернулся воздух, и я прижалась к полу клетки, всхлипывая в ужасе, едва смогла перевести дыхание, и все повторилось.
Я перестала считать, сколько раз он топил меня.
Когда меня подняли в последний раз, он что-то говорил. Черные точки плясали перед моими глазами, я пыталась сохранить сознание, но слышала его голос. Он уже не был милым. Это был голос зла.
— Лозы. Лозы с виноградом на них. Видите? Видите, что она может сделать даже с забродившим виноградом тут? Потому вы украли ее для нас. И эту силу мы возьмем, когда война снова придет в Фейвальд. Но эта война не будет маленькой. Эта война покончит со всеми предыдущими войнами.
Вокруг меня зазвучали веселые вопли.
Мои ослабевшие легкие втянули воздух.
Мои глаза приоткрылись, и я увидела лозы винограда, тянущиеся из бочки, большие ягоды свисали гроздьями с них.
Я обмякла в луже вина, теряя сознание.
— Ты ее убил? Если она мертва, проку не будет, — я удивилась, очнувшись от голоса Верекса, еще больше удивилась тому, что была жива.
Я промокла. Кто-то залил клетку водой, чтобы смыть липкое вино с меня и всего остального. Какая забота. Они могли сразу не топить меня, но нет, забота была в том, что потом меня помыли. Когда я подумала, что Фейвальд не мог стать хуже, он преподал мне новый урок жестокости.
— Они крепче, чем ты думаешь. Ты не представляешь, через что я заставил пройти ее сестру после брака с ней. Боль закаляет их. Так они лучше подходят для этого мира.
Верекс хмыкнул. Клетка двигалась, но у меня не было сил выпрямиться. Я прижалась к полу клетки, замерзшая и слабая, как новорожденный котенок.
— Тебе понравится эта история, Верекс. Я расскажу по пути.
— Я лучше покажу армию, которую мы собрали тут, — ответил Верекс. — Если мы будем союзниками, мы должны оценить силу друг друга. Мой лейтенант тут с полным отчетом.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Мы готовы идти по одному вашему крику, лорд Верекс, — отозвался голос. Он звучал как женщина-фейри, которая жевала камни на завтрак. — Тысяча силачей. Оружие наготове. Големы вооружены. Палатки можно убрать и переместить одним приказом.
— Тебя обманом заманили в брак? — спросил у лейтенанта Кавариэль чарующим голосом. Он заигрывал со всеми женского пола? Я не могла ненавидеть его еще больше… но могла попробовать. — Я могу поспорить, что ты подумывала позволить какому-то уродливому фейри Сумерек обмануть тебя.
— Вы меня недооцениваете, лорд Кубков, — прорычала Лейтенант. Мне не нужно было видеть ее, чтобы понять по тону, что она скалилась. Молодец. Она была во главе армии. Зачем ей давать дураку, как Кавариэль, заманить ее в брак?
Мои щеки пылали. Я врала себе. Разве я не покраснела, дрожа, впервые увидев Кавариэля, как сделала и моя сестра? Но теперь я знала лучше. Я не буду больше верить внешности.
— Тебе не нравится наша хорошая традиция? — прямо спросил Кавариэль.
Напряжение собралось в воздухе. Что она скажет? Даже я видела, что их союз с Двором Кубков был непрочным. Если она не так ответит, они не получат войну. Может, я могла как-то словом привести к расколу между ними.
Я села, кашляя. Думай, Элли, думай!
— Она жива, — прорычал Верекс, глядя на меня. Он был рад.
— Ты ее понесешь, лейтенант, — Кавариэль махнул на меня. Его голос был наглым. Если бы я видела его лицо, я плюнула бы в него. — Неси ее в Зал. Я посмотрю на твою армию с высшим лордом Верексом. Накрой клетку тканью, когда придешь туда.
Я едва успела заметить лицо Лейтенанта. Ее рукав был из толстой кожи с кружевом, похожим на высохшую кровь. Она несла клетку низко, и та задевала ее ногу в кожаных штанах, пока женщина шагала вперед.
— Тысяча — не такая и большая армия, — сказала я. Лучше ее разозлить. Тогда я придумаю, как направить злость на Двор Кубков.
Она сплюнула в сторону, почти попала по клетке.
— Ты ничего не знаешь, зачарованная смертная. Тысяча — большая армия в Фейвальде. Тут нас не так много. Вряд ли всех нас соберется на десять тысяч. Конечно, есть големы, но они не сражаются.
— Почему? — спросила я.
— Только фейри без чести направят бездумное орудие против врагов. Мы убиваем своими руками. В чем радость победы, если ты не видел боль в глазах врагов?
— О, да, я вижу проблему, — сухо сказала я.
Она молчала, и я попробовала снова:
— Почему Кавариэль думает, что вас можно обманом выдать замуж? Вы известны глупостью?
Клетка задрожала. Ой. Я, похоже, перегнула палку.
— Радуйся, что мой долг — защищать тебя, иначе даже клетка не помешала бы мне раздавить тебя.
— Он сказал, что думал, что тебя можно обмануть.
— Ты ничего не знаешь, смертная. Все браки фейри начинаются с того, что один заманивает другого обманом. Как еще убедить кого-то отдать свободу? Конечно, некоторые фейри позволяют обман. Но я осторожна. Я никому не дам поймать мою ладонь при падении, чтобы случайно не дать свою руку в браке. Я стараюсь не говорить так, чтобы слова приняли как клятву.
— Так точно неудобно жить, — отметила я.
Она фыркнула.
— Честно говоря, лучше бы они оставили меня в покое. Я предпочитаю жизнь при Пире — хорошая еда, большой костер, спальный мешок и кровавый бой. Но, скажи, разве смертные в твоем мире не заманивают в брак обманом?
— Мы спрашиваем друг друга.
Она подняла клетку и посмотрела на меня. Удивительно, она выглядела молодо, хотя мышц было больше, чем на всех женщинах, кого я видела. Ее кожа была тусклого зеленого цвета, а нижние клыки торчали изо рта, но она все еще была поразительно красивой. Я выглядела как уродина, не она. Она выбрила на голове все, кроме полосы черных волос посередине, и на коже были татуировки завитков и зубов. Прядь волос она заплела в маленькие косы, из которых собрала большую косу, похожую на канат. Она испачкала косу чем-то, похожим на высохшую кровь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
