Но топор не отпускает.
— Доброе… — он прищуривается на солнце. — Вечер?
Инга тут же объясняет суть просьбы. К ее чести ничего не добавляет от себя, просто доносит мои слова. Магнус сначала категорически отказывается, потом немного остывает и смотрит на меня оценивающе:
— Согласен, если он сможет продержаться против меня, хм, три минуты.
Я сдерживаю ругательства, дожидаюсь перевода от Инги и делаю вид, что задумываюсь. Можно подумать, у меня есть выбор. Но три минуты — это немало. И даже не смотря на то, что рядом будет целитель, зубы на лету вставлять на место он не сможет.
Друзья, вернувшись с водной прогулки, реагируют по-разному. Богдан возмущается, что не он выйдет бить морду нашему союзнику. Саша искренне радуется еще одному развлечению и предлагает сделать ставки. Илена страдает, не зная на чьей стороне ей теперь выступать болельщицей. Володя только спрашивает «зачем?» и, получив ответ, отвечает «а, ну ладно».
Олег, морщась от боли, накачивает меня своей силой, приводя в бодрое состояние. Я толком не успел выспаться и отдохнуть, поэтому его помощь оказывается очень к месту.
К вечеру, на который и назначен наш бой, уверенности у меня чуть убавляется. Но зато прибавляется наглости и я заявляю, что намерен не просто выстоять, но и победить. Каритский, услышав, сразу куда-то убегает. Если эта рыжая сволочь там у местных ставки принимает… То ему придется делиться.
Место нашего боя устраивают в центре деревни на круглой площади, посыпанной песком. По периметру втыкают в землю факелы, а зрителей столько, что не видно последних рядов голов.
Магнус угрожающе раздевается по пояс, являя на свет здоровенный мускулистый торс, традиционно покрытый рунными татуировками. Он чуть светятся, то затухая, то разгораясь сильнее.
Со всех сторон громыхает поддерживающий моего противника ор. Такой, что огонь факелов начинает трепыхаться. Со стороны моих друзей не доносится ни звука. Только слышу чей-то тяжелый вздох. Илена бормочет воззвание к богам. Услышат ли он нас так далеко от дома?
Я хрущу шеей, проклинаю по-прежнему ноющие мышцы ног и выхожу в круг.
И как мне победить этого северного лосяру?
Глава 8
Мы делаем пару кругов, оценивая друг друга. Магнус, не смотря на свои размеры, движется не как увалень. Изящества и плавности не помешает, но я вижу, что делать ставку на скорость и ловкость — не суть, что выиграю.
— Правило одно — не убивать! — верещит какой-то тощий пацан с другой стороны. — Потеря сознания — проигрыш! Чужаку надо продержаться три минуты! Время пошло!
— Нельзя, нельзя нам на север, — вдруг слышу я за спиной вскрик Володи.
Я поворачиваю голову, вижу бледное лицо друга и его мутный взгляд. Этого еще не хватает, у него приход. Без своих очков, которые он так и не нашел, выглядит он более убедительно и серьезно.
И в этот момент мой противник атакует, воспользовавшись тем, что я отвлекся. Огромная туша врезается в меня, выбивая воздух из легких. Защита помогает, но перед глазами немного темнеет.
— Уаааааа! — орут со всех сторон, оглушая.
Мы чуть не вылетаем из круга, заставив зрителей отступить. Позади сразу же звучат недовольные крики и начинается своя заварушка в задних рядах.
Отталкиваю северянина от себя, ныряю под руку, захожу за спину и бью локтем по почке. То ли он не ожидает от меня такой прыти, то ли просто слишком уверен в своих силах, но удар он пропускает.
Процедив сквозь зубы «хррр», Магнус с разворота бьет в челюсть. Я лишь успеваю немного отклониться назад, уйдя с траектории полета массивного кулака. Меня задевает костяшками, заставив зубы клацнуть.
Опять пригибаюсь и делаю заход под левую руку, но амбал, как оказывается, владеет обеими одинаково шустро и перехватывает меня, впечатав свой кулак под ребра.
Внутри что-то громко трещит, он меня отпускает я и падаю на землю, тут же перекатываясь и подскакивая на ноги. Ребра протестующе ноют, какой-то придурок притаскивает барабан и ритмично долбит в него.
Мы делаем полукруг, в этот раз внимательнее рассматривая соперника. Руны на его теле горят уже непрерывно. Пара секунд и он кидается на меня, а я навстречу.
Одна надежда на Белый доспех, иначе в такой сшибке меня просто переломают. Мне кажется, что сам мир раскалывается при нашем столкновении. Руны вспыхивают перед моими глазами и на них бросаются символы ифритов, не дожидаясь моей команды.
Нас отбрасывает друг от друга с грохотом грома, роняет на спину и тащит по песку к границе круга. Толпа стихает на миг и тут же взрывается новым ором, барабан тоже ускоряется и мне приходится приглушать слух, избавляясь от этой какофонии звуков.
Доспех он с меня сбил, но и его руны погасли наполовину. Мы синхронно вскакиваем и снова бежим навстречу. За метр от меня Магнус вдруг падает, группируется и сбивает меня с ног, отправляя в полет.
Падаю прямо рожей в песок, сдирая кожу на щеке. Трясу головой и чьи-то руки поднимают меня на ноги и толкают обратно. Северянин уже на ногах, бежит, занеся руку для удара сверху.
Уход в сторону у меня не получается и я падаю, но в полете успеваю пробить по бедру. Рев гиганта дает понять, что я попал в болевую точку. Подъем, удар под дых, под челюсть и прыжок за спину.
Меня хватает только на мощный пинок под зад. Но это не сдвигает амбала ни на миллиметр. Вместо этого он вполоборота заводит руку за спину, хватает меня за ногу и выкручивает, бросая на землю.
— Уааааа! — снова радостно вопят его соплеменники.
— Давай, давай, бей его! — кровожадно кричит Илена, только непонятно кому из нас.
Песок забивается в рот и глаза, я сплевываю и тут получаю ногой в живот, от которого меня отбрасывает к границе. От резкой боли сверкает в глазах, все внутренности сжимает и я громко выдыхаю весь воздух, поднимая облако пыли.
Слышу шаги, перекатываюсь, поднимаюсь, цепляясь за кого-то в передних рядах. Меня снова толкают, прямо в руки северянина. Тот берет меня в захват и сжимает с такой силой, что ломает пару ребер.
Воздуха в легких уже нет и я со всей дури бью ему в нос головой. У меня самого темнеет в глазах, но под смачный хруст я чувствую, что свободен. Мы отшатываемся в стороны, я моргаю, приходя в себя, а здоровяк вытирает кровь, хлынувшую ему в рот.
Вдруг чувствую, как наваливается слабость, подгибаются коленки и я еле выпрямляю ноги, чтобы не свалиться. Твою ж мать,
