Забрав по дороге «Эмпайр Тайд», конвой поспешил на юг. Во время перехода часто встречался туман, и несколько раз конвой сталкивался с подводными лодками. Во время одного такого эпизода, к огромному удивлению Даудинга, командир «Мурмана» приказал дать полный ход и бросился наутек, покинув конвой. Ледокол вернулся, лишь когда паника на борту улеглась. «Уинстон Сейлем» все еще сидел на мели, но теперь рядом с ним находились 2 русских буксира. 22 июля эскорт был усилен после прибытия корабля ПВО «Позарика», 3 тральщиков, корвета и 2 русских эсминцев. Вечером 24 июля все корабли благополучно прибыли в Архангельск. Благодаря усилиям американского военно-морского атташе, который прилетел на Новую Землю на старой «Каталине», «Уинстон Сейлем» был снят с мели и прибыл в порт 28 июля. Это было последнее судно из состава злополучного конвоя. Общее количество уцелевших транспортов достигло 11. Из 35 транспортов и 1 танкера, начавших переход, 2 судна вернулись назад, 13 транспортов и 1 спасательное судно были потоплены самолетами, 10 были потоплены подводными лодками. Немцы потеряли всего 6 самолетов. Позднее стало известно, что немцы использовали 202 самолета для атак конвоя PQ-17, в том числе 130 бомбардировщиков, 43 торпедоносца и 29 разведчиков. Из 156 492 тонн грузов до цели дошли только 57 176 тонн. Погибли 430 танков, 210 самолетов и 3350 автомобилей, чего хватило бы для оснащения целой армии. Это была настоящая катастрофа.
Прежде чем перейти к рассказу о последствиях этих событий, мы должны рассказать историю лейтенанта Л.Дж. Э. Гредуэлла, командира траулера «Айршир». Его изобретательность и энергия спасли 3 транспорта, которые вполне могли разделить участь 23 погибших. Когда конвой начал рассеиваться, он взял под свою защиту «Сильвер Суорд», «Трубадур» и «Айронклэд» и пошел к острову Надежды, который находился в 70 милях на северо-запад от точки расформирования конвоя. Гредуэлл надеялся отстояться там, пока не исчезнет неизвестная опасность, от которой им пришлось удирать. Однако пробиться к острову не удалось, так как он встретил тяжелые льды, вынудившие маленький конвой повернуть на восток. К этому времени по радио начали поступать отчаянные радиограммы с гибнущих судов. Одно за другим они становились жертвами немецких подводных лодок и самолетов. Тогда Гредуэлл решил, что единственный шанс на спасение заключается в том, чтобы зайти подальше во льды. К счастью, лед не был слишком толстым. Так он и сделал, использовав свой траулер в качестве ледокола. Когда 4 корабля углубились на 20 миль в ледовое поле, Гредуэлл приказал остановиться, так как двигаться дальше было невозможно. Черные корпуса кораблей резко выделялись на фоне ослепительно белого льда. Вокруг плясали миражи, которые позволяли видеть объекты, находящиеся далеко за горизонтом. Они висели в воздухе, и это тоже тревожило Гредуэлла. Если немецкие самолеты заметят его маленькую группу, их судьба будет решена. Поэтому он побывал по очереди на всех судах и убедился, что всюду есть большой запас белой краски. Гредуэлл приказал выкрасить в белый цвет все борта и надстройки, обращенные на юг. Одновременно он распорядился подготовить к бою орудия танков, погруженных на палубы. Необходимые боеприпасы были подняты из трюмов. В качестве последней меры предосторожности Гредуэлл приказал погасить все котлы, так как даже маленький клубок дыма мог выдать их. В течение 2 дней 3 транспорта и траулер стояли во льдах. Когда по радио перестали поступать сигналы бедствия, Гредуэлл решил, что настало время двигаться дальше. Выбраться на чистую воду оказалось не так просто. Южный ветер зажал корабли во льду. Когда наконец все выбрались на свободу, было решено, что следовать в Архангельск слишком рискованно, поэтому Гредуэлл повел своих подопечных в бухту на северной оконечности Новой Земли. Там они стали на якорь, а траулер принял уголь с одного из транспортов. После этого маленький конвой двинулся на юг. В проливе Маточкин Шар они увидели «Бенджамина Харрисона», который оторвался от конвоя коммодора Даудинга и вернулся на стоянку. Не решаясь использовать собственную рацию, Гредуэлл отправил людей на русский береговой пост связи. Не без труда он добился того, что в Архангельск было передано сообщение об их прибытии. В итоге, хоть и с запозданием, коммодор Даудинг получил это сообщение.
Не менее драматичный, но более горький характер имеют рассказы моряков, спасшихся с потопленных судов. 2 шлюпки с 46 моряками «Вашингтона» попали в метель, которая длилась 6 часов. Они провели в море целую неделю, прежде чем добрались до Новой Земли, страдая от голода и холода. Высадившись на берег, они обнаружили, что, кроме супа из чаек, эти пустынные острова не могут предложить им ничего. Поэтому вернулись в шлюпки и поплыли дальше на юг. Через 2 дня они встретили 4 шлюпки с экипажем «Паулюса Поттера». Треть из них пострадала от обморожений. Перекусив дикими утками, которых удалось добыть, караван двинулся дальше. Наконец они обнаружили сидящий на мели «Уинстон Сейлем». Только там моряки впервые за 10 дней получили настоящую еду. Русский китобоец перевез их на «Эмпайр Тайд», где уже находились 240 человек с потопленных судов.
Другому экипажу повезло больше. Он высадился возле русского пионерского лагеря, где моряков сразу накормили.
Все эти истории говорят о стойкости и страданиях на ледяном севере. Ведь даже в разгар лета здесь немногим лучше, чем зимой. Всего в Архангельск были доставлены около 1300 человек с потопленных транспортов. Большинству из них пришлось довольно долго проторчать без дела в этом негостеприимном городе. Русские медики, как могли, заботились о раненых и больных, однако им не хватало лекарств и современной медицинской техники. Как мы увидим позднее, ложная гордость мешала им принять помощь, которую могли предложить англичане и американцы.
Русские, узнав о катастрофе, сочувствия не выказали. Командир «Позарики» Лоуфорд вспоминает, что он встретился с русским адмиралом, командовавшим силами в Белом море.[4] Встреча продолжалась 2,5 часа. После того как Лоуфорд обстоятельно, ничего не скрывая, рассказал адмиралу о трудностях, которые приходится преодолевать конвоям при существующей ситуации, он услышал ответ: «Вам следует отправлять более крупные конвои и обеспечивать их более надежной защитой. Они должны иметь истребительное прикрытие на всем пути». В этом русский адмирал был совершенно прав, если говорить о войне в Арктике. Но советское командование в то время просто не понимало сути глобальной стратегии, хотя ему нельзя отказать в справедливости критики.
Теперь вернемся к немецким кораблям, стоящим на якорях в Вест-фиорде и Альтен-фиорде. Так как соединение адмирала Тови не было обнаружено до 3 июля, выполнить приказ Гитлера вывести из строя авианосцы было просто невозможно. А ведь это ставилось непременным условием начала операции! Тем не менее, адмирал Редер не хотел терять время на получение разрешения фюрера и приказал 3 июля перевести «Тирпиц» в Альтен-фиорд, где уже стоял «Шеер». Это было сделано ночью 3/4 июля. Таким образом, 3 тяжелых корабля и 7 эсминцев оказались в идеальном месте для броска, когда конвой войдет в Баренцево море.
Однако разрешение Гитлера было получено только 5 июля в 11.37. При этом было наложено ограничение: Шнивинду разрешалась только короткая вылазка. Хотя немцы знали, что крейсера Гамильтона уходят на запад, а флот адмирала Тови болтается где-то в 450 милях от конвоя, двигаясь на юго-запад, РВМ все-таки полагало, что затягивать операцию нельзя. Считалось, что 6 июля после 1.00 «Тирпиц» уже может быть атакован торпедоносцами «Викториеса».
Немецкая эскадра, двигающаяся на север, покинула гавань в 17.00. Оказавшись в 30 милях от берега, он повернула на восток. Она была обнаружена и атакована русской подводной лодкой К-21 как раз в момент поворота. Хотя русские заявили о 2 попаданиях в «Тирпиц», в действительности он не получил повреждений. Через час эскадра была замечена самолетом-разведчиком, а в 20.30 ее встретила подводная лодка «Аншейкн», следовавшая к новому району патрулирования. Лодка сразу сообщила о встрече, но выйти в атаку не сумела. Сообщения об успешных действиях немецких самолетов и подводных лодок против судов распущенного конвоя были получены в Берлине, и РВМ в 21.30 отменило операцию «Ход конем», к огромному разочарованию адмирала Шнивинда. В течение ночи 5/6 июля Адмиралтейство трижды сообщало адмиралу Тови, что «Тирпиц» может не рискнуть гнаться за конвоем, если немцы заметят британские линкоры, следующие на восток, ведь «Тирпиц» мог попасть под атаку торпедоносцев «Викториеса». Адмирал Тови 6 июля в 6.45 даже повернул свой флот на восток, когда услышал шум моторов немецкого самолета-разведчика. Адмирал надеялся привлечь внимание немцев, но это ему не удалось. В 10.40 крейсера контр-адмирала Гамильтона присоединились к Флоту Метрополии. К 12.30 погода ухудшилась настолько, что вести воздушную разведку было невозможно, и Тови опять повернул на юго-запад. Все его корабли вернулись в порты 8 июля. Последнее сообщение о немецких кораблях поступило от британского самолета, базирующегося в северной России. 7 июля он видел, как немцы возвращались в Нарвик. Подводные лодки все-таки попытались перехватить немцев, но безуспешно. Эскадра Шнивинда благополучно вернулась назад.
