«Условия в госпиталях Полярного, Мурманска и Архангельска, где лечились наши больные и раненые, были просто ужасными. Когда на фронте у Петсамо шли бои, или когда конвои несли тяжелые потери, жесткие неудобные кровати, застеленные простынями сомнительной чистоты, стояли в палатах вплотную. Персонал ходил в грязных халатах и совсем не собирался пользоваться перчатками.
Окна в душных палатах были наглухо заколочены досками, так как затемнение соблюдалось круглыми сутками, поэтому вся вонь оставалась в помещениях. С 7 утра до 11 ночи громкоговорители непрерывно орали по-русски. Лекарств не хватало, врачи и санитары взирали на страдания с восточной невозмутимостью. Скудная, однообразная еда никак не облегчала положение людей, страдающих от боли и ужаса. Они не могли удовлетворить даже самые элементарные потребности. Британские хирурги делали все возможное, но русские из профессиональной ревности разрешали им только посещать пациентов и ассистировать при операциях. С ними не советовались и не считались».
26 августа, после перерыва в 2,5 месяца, Гитлер снова встретился с адмиралом Редером. На встрече обсуждалась операция против конвоя PQ-17. Редер предположил, что полное уничтожение конвоя могло «вынудить противника временно закрыть этот маршрут или даже кардинально пересмотреть всю систему линий снабжения». Он подчеркнул, что доставка «грузов в порты северной России остается решающим моментом в той войне, которую ведут англо-саксы». В то же время Редер не закрывал глаза на существующую опасность «попытки захвата англо-саксами северо-западной Африки, чтобы с помощью французов закрепиться в Северной Африке». Он считал это серьезной угрозой всей германской военной стратегии. Он не попытался сопоставить важность русских конвоев и операции на Средиземноморском театре, хотя Гитлер не согласился с мнением Редера относительно важности последней. Фюрер продолжал считать Норвегию слабым звеном и настаивал, чтобы все корабли германского флота были готовы к операциям на севере. За это его критиковали адмиралы Дениц, Руге и другие. Но ведь Черчилль в свою очередь совершенно серьезно рассуждал о высадке в северной Норвегии. Это можно было понять, так как немцы считали Россию более опасным противником, чем Великобритания или Соединенные Штаты. Вклад Красной Армии в конечную победу был колоссальным и решающим. Усилия американцев не столь бросались в глаза.
В конце августа Черчилль вернулся из Москвы, куда он отправился сразу после катастрофы с PQ-17. Этот визит, как он сам говорил, вдохновил его «с новой энергией помогать России, прилагая предельные усилия». Сталин произвел на него впечатление твердой уверенностью в победе, и премьер-министр с обычной кипучей энергией принялся разрабатывать схему оказания помощи Красной Армии, которая вела титаническую борьбу. 6 сентября он отправил Сталину длинное послание, рассказав о мерах, принятых для защиты PQ-18, следующего русского конвоя. Подготовка к его отправке шла полным ходом. В первых числах сентября смешанная авиагруппа полковника авиации Хоппса начала перебазирование в северную Россию. Это была нелегкая задача для 2 эскадрилий «Хэмпденов», так как самолеты имели не слишком большую дальность полета и плохое навигационное оборудование. Поэтому пилоты не имели права на ошибку во время перелета длиной 1500 миль над морем и сушей. Из 32 самолетов, которые взлетели в Великобритании, только 23 завершили перелет благополучно. 6 разбились в Швеции и Норвегии, причем катастрофа одного из них имела самые печальные последствия. У 2 самолетов кончилось топливо, и они совершили вынужденную посадку в России. А еще один был сбит русскими истребителями, когда пролетал над запретной зоной. Те пилоты, которые добрались до цели, получили заслуженную благодарность премьер-министра. «Спитфайры» и «Каталины» долетели без происшествий. Фоторазведчики и «Хэмпдены» должны были действовать из Ваенги, а «Каталины» — из Грязной. Оба аэродрома находились рядом с Кольским заливом.
Насколько могло судить Адмиралтейство, противник при атаке PQ-18 грозил использовать те же методы, что и при уничтожении PQ-17. К несчастью, в это время в составе Флота Метрополии не было авианосца, так как «Викториес» после возвращения со Средиземного моря, где он участвовал в проводке конвоя на Мальту, пришлось поставить в док для ремонта. Это значительно ограничивало возможности истребительного прикрытия линейного флота, если он будет сопровождать конвой, хотя адмирал Тови всегда считал, что «угроза сильнее исполнения». Но в любом случае он полагал необходимым внести некоторые изменения в систему зашиты конвоя. Тови не сомневался, что конвой всегда сможет прорваться к цели, несмотря на воздушную и подводную угрозы, пусть даже ценой тяжелых потерь. Но если немцы решат использовать надводные корабли, возникает совершенно реальная угроза повторения катастрофы PQ-17. Тем не менее, он продолжал думать, что «в условиях непостоянной видимости, которая обычна в этих широтах, наличие крупного соединения эсминцев будет представлять угрозу для противника, несмотря на большую дальность стрельбы его орудий. Вполне вероятно, что он не станет рисковать». Но если немцы все-таки рискнут предпринять атаку, такое соединение сможет разбить их. Если забрать эсминцы с большой дальностью плавания, обычно сопровождавшие линкоры, Тови мог выделить конвою «боевой эскорт эсминцев» из 12–16 кораблей. Он полагал, что полученные преимущества перевесят трудности, которые возникнут, если для прикрытия линкоров останутся только эсминцы с малой дальностью плавания. Так как было желательно, чтобы «боевой эскорт» оставался с конвоем во время перехода через Баренцево море, где опасность атаки немецких кораблей была особенно велика, Тови решил изменить практику одновременной отправки прямого и обратного конвоев. Обратный конвой следовало задержать, пока следующий в Россию не окажется рядом с портами прибытия. Это означало серьезное увеличение срока операции. К тому же граница льдов отодвинулась на север от норвежского побережья. Но даже теперь нельзя было провести конвой вне радиуса действия немецких самолетов, действующих с аэродромов в северной Норвегии. Более длинный маршрут означал, что требуется более тщательно подготовить систему заправки кораблей в море. Вместе с конвоем должны были следовать не менее 4 танкеров, чтобы обеспечить топливом флотилию во время долгого перехода. Было решено отправить 2 танкера с собственным сопровождением в Лов-Саунд на Шпицберген, еще 2 танкера должны были следовать вместе с конвоем. Но этот конвой должен был получить более надежное прикрытие, чем все ранее отправленные в Россию. Впервые в его состав был включен эскортный авианосец. «Авенджер» имел 12 истребителей «Си Харрикейн» и 3 противолодочных «Суордфиша». Эскортные авианосцы были заказаны в Соединенных Штатах по программе Ленд-лиза год назад и только начали вступать в состав Королевского Флота. Но присутствие такого корабля резко изменило соотношение сил в пользу обороны. Наконец Тови решил не выводить в море линкоры, как он делал это раньше. Вместо этого он планировал руководить операцией с борта своего флагмана «Кинг Георг V», стоящего в Скапа Флоу. Его заместитель вице-адмирал сэр Брюс Фрезер поднял флаг на «Энсоне». Вместе с «Дьюк оф Йорком» и крейсером «Ямайка» он перешел в Исландию, в Акурейри, стал их базой на время операции. Ближнее прикрытие осуществляла эскадра из 3 тяжелых крейсеров под командованием контр-адмирала Бонхэм-Картера, которая должна была действовать западнее Шпицбергена. Эта операция также дала возможность доставить снабжение норвежскому гарнизону в Баренцбурге на этом архипелаге. Для этого были выделены 2 крейсера и 1 эсминец.
Немецкие разведывательные самолеты бдительно следили за Исландией, откуда отправлялись все предыдущие конвои. Поэтому, чтобы как можно дольше удерживать в тайне выход конвоя, было решено отправить его из бухты Лох Ю на западном побережье Шотландии. Сопровождать конвой должны были корабли Командования Западных Подходов. У побережья Исландии сменит океанский эскорт.
Наконец подготовка операции была завершена, следовало приступать к ее исполнению. 2 сентября конвой PQ-18, состоящий из 40 судов под командованием контрадмирала Э.К. Боддэм-Уитэма, назначенного коммодором, поднял якоря и пошел на север через пролив Минч. Вместе с ним шли танкеры «Грей Рейнджер» и «Блэк Рейнджер», 4 моторных тральщика, предназначенные русским, и спасательное судно «Копеленд». Как только длинная колонна судов миновала Гебридские острова, на нее обрушился сильнейший атлантический шторм, который настолько замедлил продвижение конвоя, что тот опоздал на встречу с океанским эскортом на 36 часов. Это эскорт состоял из кораблей ПВО «Алстер Куин» и «Алинбанк», 3 эсминцев, 4 корветов и 4 траулеров. Они встретились с конвоем 7 сентября. Вскоре после этого ветер начал понемногу стихать, полил дождь. 9 сентября конвой был встречен «боевым эскортом эсминцев» контрадмирала Барнетта, державшего флаг на легком крейсере «Сцилла». Вместе с ним были эскортный авианосец «Авенджер» и 10 эсминцев из 18, выделенных для операции. Барнетт, который с этого момента начнет играть выдающуюся роль в истории арктических конвоев, принадлежал к группе офицеров, которых в Королевском Флоте называли «попрыгунчиками». Эти люди больше всего внимания уделяли физической подготовке. В юности Барнетт был замечательным спортсменом, и его служба проходила в основном на малых кораблях. В это время он командовал эсминцами Флота Метрополии, и надо сказать, прекрасно подходил для этой должности. К несчастью, ему приходилось больше заниматься административной работой, и Барнетт редко получал шанс выйти в море. Но решение создать «боевой эскорт» дало ему долгожданный шанс. Еще 8 эсминцев были отправлены вперед, заправляться с танкеров «Олигарх» и «Блю Рейнджер», которые ждали на Шпицбергене. Вместе с Барнеттом шли 3 тральщика и 2 подводные лодки. Еще 4 лодки были развернуты на позициях у Лофотенских островов, а 3 — у берегов северной Норвегии. Всего в операции был задействован 51 военный корабль, в том числе 25 эсминцев. Это был самый крупный эскорт для конвоя, направленного в Россию.
