Паша понял: брательник его здесь, в этом коллективе, душа компании.
Примчался егерь, Михаил Иванович, коренастый крепыш неопределённого возраста.
– Сергей Дмитрии, вы пока устраивайтесь, я шурпу уже сготовил, чаёк вот поставлю и всё, секундочку…
Охотники шумно зашли в просторное охотничье зимовье, так называемую «базу егеря», начали распаковываться и готовиться.
Нет, пока не к охоте.
Из котомок и рюкзаков на стол, огромный тёсаный стол, накрытый грубой холстиной, выложены домашние заготовки: хлеб, сало, помидоры, огурцы, одним словом, у кого что есть. Стол стал напоминать праздничный, как на ужине у стариков Смирновых.
Появился егерь, по мискам разложена замечательная охотничья шурпа. Как сказал Серёга, фирменное блюдо Михал Иваныча.
Спиртное тоже было, но чисто символически, так сказать «за знакомство» и «за удачу».
Под рюмочку, как и вполне естественно, пошли охотничьи разговоры да байки. Причём байки-то понятны, посмеяться можно, однако охотничьи термины Паше знакомы не были. Засидка, скрадок, ногавка, подсадка, подранок, семёрка, тройка и так далее. Что это всё значит, Паша понятия не имел, но кивал с умным видом.
– Да уж…
– Как говорится…
– Однако…
Охотники всё обсудили. Засидки всем известны, обговорили, кто где находится. Маршрут перелёта уток так же знаком.
Всё.
Чуток передохнём, и в скрадки. Паша теперь уже понимал, что это такое.
Всё, друзья, отдыхаем.
От переизбытка живительного кислорода, от этой девственной чистоты и тишины леса Пашу сморило мгновенно. Да и рюмочка настойки тоже, видимо, помогла.
Заснул наш герой.
И впервые за всё время гостевания ему снился сон.
Лес, озеро, они с Машей сидят на берегу. Рядом у костра Сергей и Светлана. Издалека звучит песня:
«Из-за острова на стреженьНа простор речной волны…»
По озеру плывут лодки. Вот его отец с мамой, а вот и дядька Дмитрий с тёткой Настей. Следом лодка с кучей детишек, лиц не рассмотреть, но все наши, смирновские. И салют…
Бах, бах!!! Ещё раз бах и снова грохот.
Паша вскочил.
– Надо же, салют приснился.
А грохот продолжался.
– Так это стрельба!
Паша вспомнил, что он на охоте, с Серёжкой. Но где охотники?
Он осмотрелся. В избе пусто. И только теперь до него дошло, что охотники ушли и уже бьют уток на реке.
Как же так? А почему его не взяли? Да и так тихонечко растворились, он совсем ничего не слыхал.
Незадача!
В избе пусто, никого нет, дверь открыта.
Часика через два послышались голоса и, конечно, самый зычный и раскатистый – голос Серёги.
– Пашка, ну ты даёшь! Мы так и не смогли разбудить тебя. Ну ты и заснул. Молодец! Всё на здоровье, всё правильно. Что, охота как? Да так, не очень, но пару уток сшибли. Да вот они. Сейчас Михал Иваныч подкоптит, попробуешь, что такое копчёная утка. Объедение, вот увидишь.
За шумными разговорами, впечатлениями и веселыми шутками время летело незаметно. Пал Палыч успел познакомиться, пооткровенничать и даже подружиться с охотниками.
Замечательные люди! Может, немного грубоватые, но какие открытые, добродушные, сильные духом, крепкие люди. Сибиряки, одним словом! Настоящие сибиряки!
Теперь он понял, почему день охоты или рыбалки (правда, рыбку он ещё здесь не ловил) не заносится в счёт жизни.
А ведь и ему не зачтётся!
Боженька и ему отпустил ещё денёчек жизни.
Вот этот день, день охоты, день общения с этими замечательными людьми – это нечто большее, чем просто жизнь, это и есть та питательная среда, тот источник, живительный источник, что делает нашу жизнь интересной, значимой и просто продлевает её. Вот так, так и не иначе.
– К столу!!!
Это Михаил Иванович зовёт гостей.
– К столу. Утка готова.
Какой аромат, какой замечательный аромат! Это утка. Паша пробовал утку и раньше. Яблоками их дома фаршировали, просто ели утятину. Но такого аромата те жирные московские утки не имели.
Вот что значит природа, лес и дичь.
Что же попробуем.
– Друзья, – это Серёга тостует, – друзья, с удачной охотой вас, за здоровье, за нашу дружбу, за вас! Позвольте нашему гостю Пал Палычу, московскому гостю, передать первый кусочек дичи, – и, оторвав от утки чуть ли не половину, передал кусок Паше.
– Ешь, Паша, на здоровье!
– Ура!!!
Под эти замечательные слова опрокинуты рюмки, и Пал Палыч вцепился зубами в кусок.
Боль пронзила челюсть мгновенно. Паша аж скривился и инстинктивно открыл рот. Вместе с добротным куском утки в металлическую чашу со звоном изо рта упала его новая золотая коронка, с любимой левой, жевательной стороны.
Народ выдохнул.
– Ух…
Не предупредили охотники новичка, что осторожно есть надо, живность на охоте может быть нашпигована дробью, невозможно всю её выбрать из утки. И не один охотник, да и не раз, прошёл через такие испытания. Вот и Паша попался.
– На, запей, – Серёга передал Паше стакан, до краёв наполненный жидкостью, – лекарство это, всё враз пройдет, вот увидишь.
Пал Палыч в пару глотков опустошил стакан. Теперь уже не челюсть, а горло и дыхалку свело.
– Так спирт это! Ты что…
Однако прав был Сергей, минут эдак через пяток действительно всё отпустило. И так хорошо стало Пашке, так приятно…
Что зуб!
Да вставим, не впервой!
Зато какие люди здесь и сейчас, какие люди!
Паша вновь всех их любил, любил как своего брата и его супругу, как дедов, сестёр, племяшей и внучат. Всех, с кем ему здесь, на сибирской земле, довелось общаться.
Домой охотники приехали поздно вечером. Паша, сжавшись в клубок, мирно посапывал на заднем сиденье автомобиля. Снов он не видел, и спал крепко, Серёжа едва его растолкал.
Время неумолимо бежало. Пора и домой. Соскучился уж Пал Палыч, по жене соскучился, по дочери.
Да, отдохнул и будет, пора домой.
Расставание было не менее трогательным, чем недавняя встреча. Паша успел привыкнуть к этим родным для него людям, так тепло и заботливо принявшим его.
– Паш, ты уж того, береги себя, да чёрт с ней, с этой работой, живи, отдыхай. Что ещё надо человеку? Семья есть, дом есть, всё в порядке. Главное – не жуй себя. А хочешь, приезжайте все вместе да живите у нас, сам видишь, места вон сколько.
Павел слушал брата, слушал внимательно и понимал: брат прав, жизнь продолжается. Ещё не время горевать, здоров, как бычина, крепок, живи да радуйся. Прав Серёга, ох как прав.
И так ему стыдно стало. Стыдно за свои слабости, за свои переживания и бессонные ночи, за то, что попусту родных там, в Москве, изводил своими переживаниями и тревогами. Паша чувствовал, как от стыда этого лицо его наливается краской.
– Братишка, что с тобой, нездоровится? Паша?
– Нет, Серёжа, это от чувств. Ты всё правильно сказал, спасибо тебе. Спасибо за приём, за душевность вашу. Спасибо, дорогой.
Через шесть часов его встретила Москва, встретила не очень приятной осенней погодой, слякотью, мелким дождём. Но всё же погода не могла испортить настроение Пал Палыча.
Выздоровел он, окончательно и бесповоротно выздоровел.
Всё будет в норме.
Зуб починим, работу найдём, не беда.
Главное – есть любящие его родные, его семья, его дом, вот они, его главные и настоящие ценности.
Жизнь продолжается!
Майдан. судьбы простых людей…
Добро и любовь должны править миром…
Жили, были два друга – Тарас и Иван. Хоть и разделяли их дворы почти десяток километров и небольшая речушка, но для настоящей дружбы это не такая уж и преграда.
А история этой дружбы такова.
Осенью далёкого девяностого года молодая семья Ребровых ожидала в семье первенца. Ждали, ждали, считали, считали, всё высчитывали, когда должен малыш появиться на свет, да и не угадали. Роды у Валентины начались на две недели раньше ожидаемого срока.
Ночью пятнадцатого сентября начались схватки. Телефона нет, до райбольницы вёрст пятнадцать. Что делать?
Иван бегом за машиной (своей ещё тогда не было). А где её найдешь, ночью-то? Хорошо, сосед трактор в ту ночь под домом держал.
С трудом, с помощью этакой матери и обещания самогоном залить, вытолкал Ваня тракториста из тёплой постели. Валю в кабину, сам в прицеп и вот, спустя час, они у родильного отделения. Как Валюшка по ухабам да бездорожью не родила, одному Богу известно. Но всё обошлось.
В три часа ночи Иван стал отцом.
– Девочка, три сто, сорок пять сантиметров, волосики беленькие. Улыбается! А голосище какой, голосище-то! Певицей будет, вот увидишь – это Ивану акушерка рассказала – роды прошли нормально. Иди, дружок, отдохни, завтра приезжай.
Да куда там идти! На улице темень, ни души, сосед на своём тракторе успел смыться, уже досыпает, поди. Придётся где-то здесь устраиваться.
От пережитого, бешеной гонки на тракторе Ваня всё ещё не совсем понимал, что он сегодня, вот всего пару часов назад стал отцом. Пытался думать об этом, но как-то не очень получалось. Думалось всё как о чём-то не очень его касающемся, как будто и речь не о нём.
