Убийца мог быть женщиной?
Да, вполне. Убийцей мог быть кто угодно при правильном использовании сил в нужном месте. Кровоподтеков на шее немного, что свидетельствует о том, что жертва не сильно сопротивлялась.
Лотти наблюдала, как патологоанатом опускала курсор вниз по изображению, к бедрам жертвы.
Что это? спросила инспектор, вглядываясь в экран монитора.
Думаю, это татуировка, сделанная в домашних условиях. Индийские чернила, кожу обильно натирают ими и многократно колют иголкой. Кажется, это линии, нарисованные по кругу. Плохо видно. Тату нарисовано плохо и глубоко. Возможно, она была вырезана ножом, а затем смазана чернилами. Я вам покажу, сказала она. Наденьте.
Джейн Дор достала из ящика рабочего стола латексные перчатки и протянула их Лотти и Бойду. Спрыгнув с высокого стула, она прошла небольшими элегантными шагами к ближайшему столу и стянула простыню, обнажая тело Сьюзен Салливан. Грубый разрез в форме буквы «Y» на груди покойной женщины был грубо зашит черными нитками.
Лотти вздрогнула. Неужели то же самое они проделали с ее Адамом? Поскольку он умер дома, сотрудник похоронного бюро был вынужден переложить тело ее мужа в металлический ящик и отвезти в больницу для проведения вскрытия. В то время она была слишком разбита, чтобы возражать, а сейчас сама не хотела туда ехать. Поэтому Лотти сосредоточилась на том, что говорила патологоанатом.
Джейн Дор передвинула одну ногу жертвы и провела пальцем по внутренней стороне бедра.
Видите? Она указывала на отметку на внутренней части бедра покойной.
Лотти переминалась с ноги на ногу, пытаясь усмирить нервозность. Она нагнулась, чтобы разглядеть рисунок, едва не уткнувшись в обнаженный лобок покойной.
Да, вижу, пробормотала Лотти. Бойд стоял за ее спиной.
А теперь взгляните на это.
Джейн сняла простыню с тела, лежавшего на втором столе. Это был Джеймс Браун, еще бледнее, чем при жизни, с таким же хирургическим разрезом на груди. Патологоанатом развела его ноги в стороны.
Лотти уставилась на отметку, схожую с той, что увидела на ноге Салливан. Обе татуировки были сделаны в аналогичных местах на теле. Однако тату Брауна была более овальной, будто рука рисовавшего ее соскользнула в процессе.
Я отправила образцы чернил в лабораторию на анализ. Но не стоит многого ожидать.
Уверен, это не обряд принятия в члены Окружного совета, сказал Бойд.
В наши дни меня бы ничто не удивило, ответила Лотти.
На мой взгляд, эти отметины были сделаны лет тридцать или сорок назад. На это указывают рост слоя эпидермиса и поблекший цвет чернил.
Лотти открыла было рот, чтобы ответить, но передумала. Это было нечто важное, что связывало Сьюзен Салливан и Джеймса Брауна помимо их общей работы.
Джейн Дор распечатала изображения татуировок.
Счастливой охоты, сказала она, протягивая их Бойду.
Выдыхая воздух через нос, Лотти таким образом старалась не ощущать запах разлагающейся плоти. Сняв перчатки, она бросила их в стерильную корзину под столом. Патологоанатом пролистала пару страниц на экране компьютера и распечатала свой предварительный отчет. Протянув их Лотти, она повернулась к телам, чтобы пометить их, сфотографировать и проделать все остальное, что необходимо сделать патологоанатому, чтобы завершить аутопсию. Лотти не хотела знать подробностей. Следуя за Бойдом, она пролистывала отчет, размышляя, был ли у Сьюзен Салливан ребенок.
Узнай имя доктора Салливан, сказала она Бойду.
Услышав стук высоких каблуков, Лотти повернулась и наткнулась на Джейн Дор, стоявшую за ее спиной. Вплотную. Мурашки побежали у Лотти по спине. Ей вдруг стало еще менее комфортно рядом с живым человеком, чем было с неживыми. «Возьми себя в руки, Паркер».
Я собираюсь перекусить. Составите мне компанию?
Извините, сказала Лотти, нам с детективом Бойдом нужно вернуться в Рагмуллин. Может, в другой раз?
Надеюсь, другого раза не будет. Если вы понимаете, о чем я.
Лотти улыбнулась. Слабая попытка еще одной женщины как-то проявить чувство юмора.
Глава 19
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Горел яркий свет, и было сложно определить, за окном стоял день или ночь. Прислушавшись к своему урчащему желудку, Лотти предположила, что был почти полдень. Они не теряли времени даром по возвращении из Талламора. В Доме мертвецов она увидела достаточно всего.
Дерек Харт сидел в комнате для допроса, не имевшей ни окон, ни вентиляции. Он был в доме Джеймса Брауна в ночь, когда тот погиб. Он же вызвал скорую помощь и ожидал ее прибытия. В возрасте под сорок, с прямыми каштановыми волосами, аккуратно подстриженными по бокам, гладко выбритый; зеленые глаза, словно тлеющие угольки, смотрелись безжизненными на его бледном лице. От него исходил мужской аромат, и Лотти задумалась, не пытался ли он таким одеколоном компенсировать свой женственный вид. Казалось, этот аромат был предназначен для кого-то другого. Под черной стеганой курткой фирмы «Норт Фейс» он был одет в красный свитер с капюшоном, плотно облегавший его полную шею.
В стены были встроены камеры и микрофоны, записывающее DVD-устройство было включено. Отложив формальности, Харт заговорил:
Мы с Джеймсом встретились в июне прошлого года.
Он закрыл на мгновение глаза, воспоминания нахлынули на него, а губ коснулась легкая улыбка.
Лотти сочувствовала ему. Мимолетные воспоминания, вызывающие скрытые улыбки и непрошеные слезы, могли прорваться в самые неподходящие моменты. Ей это было отлично знакомо.
Где вы встретили его? спросила она.
Это очень деликатный вопрос. Харт поднял глаза на Лотти.
Все, что вы скажете, будет строго конфиденциальным, сказала инспектор, не особо веря своим словам.
Я познакомился с ним в Интернете. Хоть я и проводил немало времени на сайте знакомств, мне не хватало смелости заговорить с кем-либо. А потом я нашел Джеймса. Он казался милым, ничем не угрожающим. Понимаете, что я имею в виду?
Лотти кивнула, не желая прерывать его рассказ. Годы опыта в проведении допросов отточили ее мастерство.
— Он выглядел обычным, ненапыщенным — я судил по его фото и биографии. Решил написать ему и нажал кнопку «отправить» прежде, чем успел бы передумать. Он ответил, предложил встретиться. Я не мог поверить, что он заинтересовался мной. Харт посмотрел на Лотти, затем продолжил. Я работаю в школе в шестидесяти километрах отсюда.
Где?
В Атлоне.
Вы там встретились?
Нет. Я считал, что нам стоило быть осторожными, поэтому мы встретились в отеле в Талламоре.
О чем вы разговаривали?
О нашей работе в основном. О том, какой стресс она доставляет, как мы справлялись с этим. Мы не касались темы нашей сексуальной ориентации, не во время первых свиданий. Полагаю, эти встречи можно назвать свиданиями, но мы были словно двое друзей, попивавших пиво у барной стойки и смотревших футбол. Только вот мы никогда не смотрели футбол.
Как развивались ваши отношения? задала вопрос Лотти, когда Харт перестал рассказывать.
Джеймс пригласил меня в свой коттедж. Мы замечательно провели тот вечер. Он украсил обеденный стол красными розами и свечами. Ничего такого я раньше не испытывал. Его внимание к деталям было исключительным. Оттуда все и пошло.
И что же было дальше? спросила Лотти, делая все, чтобы он продолжил свой рассказ.
Мы стали любовниками. У нас было будущее. Закрыв на секунду глаза, Харт замолчал, а затем продолжил с важным видом: Джеймс был самым спокойным и безобидным человеком из всех. Я не могу понять, зачем кому-то нужно было сотворить с ним такое. Они уничтожили его будущее. Наше будущее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Мистер Харт, в настоящий момент мы все еще рассматриваем его смерть как самоубийство.
У Джеймса не было причин убивать себя.
Расскажите мне об изображениях в его спальне, сказала Лотти.
Обычные постеры, ответил Харт, пожимая плечами. Гетеросексуальные мужчины вешают календари с изображением обнаженных женщин, выставляющих свои груди напоказ. Он покраснел. Извините, но это правда. Джеймсу нравились его постеры. Закон это не запрещает, не так ли?
