– Мы никогда не были близки: брат на двадцать лет старше меня. К тому же мать не любила о нем говорить: думаю, она винила его в чем-то, хотя в конце концов они примирились. – Заметив, что горец пристально смотрит на нее, Флора опустила глаза. – Когда наши пути пересекались, Гектор был добр ко мне…
Казалось, Лахлан хотел что-то сказать, но в итоге ограничился коротким вопросом:
– Что ты хочешь знать?
– Почему Гектор отобрал ваш замок? Почему вы так ненавидите друг друга?
– Вражда длится между нашими кланами с сотворения мира. Мне не было и десяти, когда умер мой отец, и Гектор использовал его смерть, чтобы попытаться отобрать земли, на которые зарился давным-давно. Для нападения он выбрал день погребения отца, но не рассчитал силы, и мой дядя наголову разбил его, а потом люди сочли поражение твоего брата результатом действия старинного проклятия.
– Но в этом нет никакого смысла: горцы сражались и на той, и на другой стороне. Как они смогли объяснить то, что победу одержал Маклейн?
Лахлан покачал головой:
– Смысл проклятия не вполне ясен, поэтому в любом случае на него удобно ссылаться. Так было и в те несчастные годы, когда Колл постигало наводнение.
Флора пристально посмотрела на предводителя Маклейнов.
– У вас были нелегкие времена. Наверняка после того, как Гектор потерпел поражение от рук вашего дяди, он жаждал мести.
Лахлан кивнул:
– Дядю убили семью годами позже.
– Вы и в этом вините Гектора?
– Виню, хотя не могу это доказать. Однако люди, ответственные за его смерть, наказаны.
Флоре не надо было спрашивать, какая участь постигла этих несчастных: они были убиты.
Казалось, Лахлан ждал от нее слов осуждения, но Флора молчала. Справедливость есть справедливость, а суд в горах вершится быстро и без раздумий.
– И потом Гектор забрал у вас замок? Но не значит ли это, что он косвенно признал свою причастность к гибели вашего дяди?
– Гектору не требуется обоснования для предательства, но возмездие за смерть дяди свершилось много лет назад. И сейчас Гектор не сможет принудить меня к повиновению.
Флора почувствовала, что сомнения скоро окончательно растерзают ее. Она обязана быть верной брату, но не может не считаться с тем, что узнала о Лахлане Маклейне.
– Что это значит? – спросила она.
– Я не присоединился к его борьбе против Макдоналдов. Он ждал, что я это сделаю, но получил отказ.
– Дуарты – основная ветвь клана Джиллиан, и ваш долг покориться ему. Таков закон горцев.
Лахлан замер, на этот раз даже железное самооблада-пие не помогло ему скрыть ярость.
– Много ли ты знаешь о законах горцев – девушка, избегающая родичей и дома? Я лэрд Колла, свободный барон, вождь по праву, и не обязан служить Гектору. Я ничем ему не обязан.
– Значит, вы предпочитаете феодальное право Бретонским законам? Необычная позиция для горца.
– Феодализм был частью закона для кланов в течение многих веков, но Маклейны из Колла не считают себя частью клана Джиллиан уже долгое время. У нас собственный клан: таков взгляд моего отца и мой.
Гордость. Неужели в этом все дело? Флора невольно вспомнила предостережение матери: «Никогда не доверяй горцам – это жестокие люди с непомерной гордостью, решающие все вопросы с помощью мечей». Неужели мать права? Неужели все эти годы распрей и убийств были порождением гордости?
– Вражда между вами и Гектором могла бы закончиться миром, если бы вы признали его вождем.
– Неужели? – Лахлан язвительно усмехнулся. – Боюсь, на самом деле все гораздо сложнее.
– Гектор – один из самых могущественных вождей среди горцев: у него не менее пятисот воинов, а у вас едва ли наберется треть от этого. Глупо воевать с ним. И как вы рассчитываете одолеть его?
Мускул на щеке Лахлана задергался, и это был знак того, что она ступила на опасную тропу.
– Подумай, кого ты называешь глупцом, девчонка. Ты просто не знаешь, о чем говоришь.
Флора нахмурилась.
– Возможно, не знаю, зато вижу, во что вашему клану обходится эта вражда. – Она, прищурившись, оглядела разогретых элем веселящихся людей, затем взгляд ее задержался на убогом убранстве зала. – Посмотрите вокруг: ваш клан терпит нужду и невзгоды. Если бы вы не враждовали с Гектором, возможно, ваши сестры были бы допущены ко двору.
Судя по выражению лица Маклейна, слова Флоры глубоко ранили его. Она слишком поздно это поняла.
Гордый Маклеин был вынужден с юности сражаться ради выживания, а она думала только о его сестрах и о бедности клана.
Флора положила руку на его рукав и почувствовала твердые мускулы.
– Прошу прощения, мне не следовало этого говорить.
Синие глаза горца сузились.
– Я только хотела помочь.
– Понимаю. И ты поможешь.
Его холодность уязвила ее.
– Помогу получить обратно ваш замок? – спросила Флора с горечью.
– Да.
– Но почему я? Почему вы не обратились за помощью к королю?
– Я обращался. Через его тайного советника. У меня давно выправлена грамота на владение моими угодьями, и символически я всем этим владею.
– Значит, король принял какие-то меры?
Глаза горца гневно сверкнули.
– Принял.
Флора испытала облегчение. Хвала Господу, король Яков восстановил справедливость.
– Тогда, возможно, я вам больше не нужна?
– А вот это пока большой вопрос.
Глава 6
Утром следующего дня Маклейн шел через двор замка к небольшому саду на южной стороне. В соленом морском воздухе таилось обещание скорой весны, но он почти не замечал яркого солнца и безоблачного неба, и даже обещание необычно теплого дня не могло погасить огонь его недовольства. До начала тренировок ему предстояло найти Шинейд: то, что он собирался сделать, не терпело промедления.
Лахлан провел беспокойную ночь, и не только по причине, которую предвидел. Как ни глупо это было, его тело томилось и болело, и виной всему стала строптивая пленница.
Он отлично знал, сколь тяжкие последствия имела затяжная вражда для его клана, и ему не требовалось слышать эту истину из уст наивной девчонки, ни разу не испытавшей голода. Да, гордость и честь клана были поставлены на карту в его противостоянии Гектору, как, впрочем, и само существование клана. Если бы Лахлан принял Гектора в качестве вождя, тот оттеснил бы его на земли, где ему неизбежно грозили бы распри с Макдоналдами. Вот почему Лахлан защищал свой клан единственным доступным образом: он жаждал сражаться с Гектором больше, чем кто-либо другой.
И вот теперь Флора осмелилась высказать свое мнение, что было редкостью для горской женщины, да и немногие мужчины могли открыто бросить ему вызов.
