Задача перед терапевтом стояла непростая. Терапевт должна была изменить семью, не касаясь тем воспитания детей и не давая педагогических советов. Если мама говорила о том, как растить детей, терапевт оставалась безучастной и переводила разговор на другую тему. Однако, если не говорить с матерью проблемного ребенка о воспитании, тогда о чем с ней говорить? В присутствии двух родителей от разговора на тему педагогики можно уклониться, предоставив им возможность говорить друг с другом. Но в данном случае отец уклонялся от посещений терапевта, и на нескольких первых приемах присутствовала лишь мать. Терапевт уважила нежелание отца присутствовать на приемах и только попросила его приходить, когда она его специально вызовет. Не имело смысла спорить с отцом или тащить его насильно, когда существовали другие способы добиться изменений.
План состоял в том, чтобы на приемах создать для матери как можно более приятную обстановку. Во время второго интервью она выглядела более расслабленной, и ребятишки спокойно играли с игрушками, пока женщины беседовали. В отсутствии мужа мать казалась менее напряженной и раздраженной. Терапевт всеми возможными способами избегала вопросов воспитания. Прежде всего обсудили мамино здоровье. Женщина рассказала, как ее муж помогал ей с детьми, когда она болела, отметив, что редкий мужчина вел бы себя так.
Одним из способов избежать педагогических разговоров были расспросы мамы о том, что она будет делать, когда детские проблемы останутся позади. Мать отвечала, что будет проводить больше времени с мужем и вернется к работе медсестры, которой она занималась до замужества. При обсуждении будущего мать время от времени делала отступления о том, как растить детей. Она сказала, что чувствует, что взрослые должны поддерживать друг друга, когда общаются с непослушным ребенком. Очевидно, что эта мысль родилась в ней намного раньше общения с терапевтом. Женщина рассказывала о том, что ей не нравится, когда ее бабушка вмешивается, когда она (мать) наказывает детей. Еще она рассказала, как поддерживает своего мужа. Однажды, вернувшись домой, она спросила мужа: «Что случилось с Арнольдом?» Муж ответил, что только что отшлепал сына за то, что тот толкнул сестренку на шкаф. А когда Арнольд подбежал к матери, чтобы она его погладила, то мать сказала, что гладить его не будет, потому что папа его наказал, а он знает, что делает. Потом она усадила сына на стульчик и приказала сидеть смирно. Без сомнения, мама понимала важность и последовательности в обращении с детьми, и поддержки родителями друг друга в воспитательных мерах, и необходимости приемов, контролирующих поведение (таких как, «спокойно посидеть на стульчике»).
На второй встрече терапевт попросила маму не жаловаться отцу, когда он возвращается с работы:
– На этой неделе, когда Джордж возвращался домой, вы, как правило, говорили с ним о том, как вели себя дети?
– Да, – ответила мама.
– На следующей неделе, когда он будет входить, пусть первое, что он услышит, будет сообщение о том, что вы с ними прекрасно справлялись.
– Но первое, что он всегда спрашивает, как сегодня Арнольд.
– Хорошо, но сейчас я хочу, чтобы вы говорили, что вполне справляетесь. Спросите у него, а как его день прошел, поговорите с ним об этом.
– Так вы сказали, что, когда он придет и спросит, как сегодня Арнольд, я должна ответить, что вполне с ним справилась, – повторила мать.
Просьба о том, чтобы жена не жаловалась мужу, базировалась на предположении о заведенном между ними порядке. Если порядок состоит в том, что мама не справляется с детьми, а отец вмешивается и разбирается с ними, то отец получает подтверждение, что мама в очередной раз не справилась. Когда он дома, то может сам видеть ее беспомощность. Когда он на работе, то по приходе домой жена ему об этом докладывает. В такой ситуации часто оказывается, что это мама наблюдает за отцом и, если он находится в подавленном состоянии, то жалуется больше, вовлекая таким образом отца в общение с детьми и выводя его из уныния. Итак, маму попросили не жаловаться отцу на поведение детей – что являлось на самом деле сообщением о ее неспособности правильно воспитывать детей. Как и все предыдущие указания, эту просьбу мама выполнила.
Если бы терапевт дала маме совет, то утвердила бы мать во мнении, что она некомпетентна и нуждается в советах. Однако • терапевт избегала советов, как бы подчеркивая, что мама вполне справится и без них. К тому же, терапевт сказала маме, что та зря себя сдерживает – она должна доверять своим импульсам. Терапевт не говорила ей, что делать с детьми, а наоборот, убеждала в том, что мама компетентный человек, который способен сам принимать правильные решения.
– Делайте то, что вы считаете нужным, – посоветовала терапевт.
– Я рада, что вы это говорите, – сказала мама.
– С моей точки зрения, – продолжала терапевт, – с интуицией у вас все в порядке и вы можете положиться на нее. Что бы вы ни сделали, все будет правильно.
Во время второго интервью мальчик снова и снова срывал плакат со стены. Мать беспомощно протестовала и терпеливо водворяла плакат на место. На следующем интервью, когда мальчик впервые схватился за край плаката, мама твердо приказала ему прекратить, и мальчик больше к плакату не подходил.
К четвертому интервью было решено сделать кое-что особенное, включающее в себя парадоксальное тяжелое испытание. Задача любой терапии – заставить человека «спонтанно», а не потому, что ему это приказывают, изменить свое поведение. Один человек желает, чтобы другой начал вести себя по-новому. В нашем случае терапевт задалась целью заставить маму вести себя не беспомощно, что давало возможность отцу чувствовать себя нужным, а вполне компетентно. Однако, если бы мать вынуждали вести себя компетентно, попросив ее об этом, терапевтическая цель так и не была бы достигнута. Один из способов достичь этой цели – дать клиенту такое тяжелое испытание, которое подтолкнуло бы его «спонтанно» измениться. И тогда новый стиль поведения возник бы не потому, что терапевт сказал, как надо себя вести, а потому, что терапевт «вдохновил» человека на новое поведение.
Идея парадоксального тяжелого испытания возникла, потому что мама неоднократно упоминала, что у отца лучше получается с детьми, чем у нее. По правде говоря, не было похоже, что она этому верила, нам казалось, что жена слушает указания мужа лишь для того, чтобы помочь ему, а на самом деле не нуждается в этих указаниях. Таким образом, терапевт решила создать ситуацию, в которой отца попросили бы инструктировать маму по вопросам воспитания, что, собственно, он всегда и делал. Однако это было требование – и потому стало для мамы тяжелым испытанием: требовалось, чтобы женщина сидела перед лицом женщины-специалиста, которой она восхищалась, и соглашалась с тем, что не может справится с собственными детьми и ей необходимо руководство мужа. По мере выполнения тяжелого задания мать все чаще «спонтанно» демонстрировала, что она может воспитывать детей и без помощи инструкций мужа. Подчеркнем, что данная процедура не включала в себя педагогических инструкций со стороны терапевта.
Терапевт создала требуемую ситуацию, сказав:
– Мистер Джонсон, не могли бы вы в следующий раз, когда ваш сын будет безобразничать, поруководить миссис Джонсон, чтобы она смогла его утихомирить?
– Я могу, да, – ответил папа.
– Хорошо, если он снова сделает что-то не то, помогите ей шаг за шагом заставить его сделать то, что она хочет.
В этот момент подбежал мальчик и забрался с ногами на стул, и мама обратилась к отцу: «Заставь его сесть». Это противоречило указаниям терапевта, так как мама учила отца, что делать, а должна была спросить у него, что делать ей. Терапевт рассмеялась, указав им на это несоответствие. Отец ответил, что она так всегда и делает. Терапевт снова попросила папу поруководить мамой, и он, увидев, что дочь стала забираться с ногами на стул, стал давать указания:
– Скажи ей, чтоб слезла со стула.
– Иди сюда, слезь со стула, слезь со стула, – обратилась мама к ребенку.
– Скажи ей, чтоб слезла, – настаивал папа.
– Слезь со стула, – повторила мама.
– Позови ее. Скажи, чтоб к тебе подошла.
– Иди сюда, иди ко мне, – повторила мама. – Ну же. Иди ко мне. Иди сюда. Подойди ко мне.
Дочь пропустила ее слова мимо ушей. Тогда отец решил показать маме, как нужно вести дело. Через несколько минут, ни в чем не убедив дочь, он сдался. Малышке удалось проигнорировать обоих родителей. В конце концов отец сказал, что может научить кого-нибудь вроде своей жены, как воспитывать детей, но «когда говоришь другому, они не так быстро схватывают».
– Как я говорю, некоторые люди умеют говорить с ребенком, и он слушается, а другие дети – нет, – вставила жена свое обычное замечание. – Мои не слушаются. Они на меня плевать хотели. Сейчас иногда слушаются, но не все время. Но в основном они на меня внимания не обращают.
