Итак, вернемся к паре, в которой жена страдала назойливым мытьем рук. Для них единицей был выбран доллар. Каждое ненормальное мытье рук в течение первой недели стоило один доллар, второй – два, третьей – три, и так далее. Если муж давал жене подтверждение о мытье рук, он платил соответственно: один доллар, два, три и так далее.
Когда супруги пришли через две недели после заключения соглашения, выяснилось, что муж не дал подтверждения ни разу, а жена мыла руки десять раз в первую неделю и один раз – во вторую.
– Всего лишь раз на прошлой неделе? – спросил терапевт, принимая деньги.
– Уж извините, – рассмеялась жена.
Когда жену спросили, уверена ли она в том, что все эти разы были случаями ненормального мытья рук, она ответила утвердительно, уточнив, можно ли немного огрубить результат, имея в виду, что не всегда была уверена, оправданно или неоправданно она моет руки.
– Если вы делаете это сознательно, то ради бога, – ответил терапевт.
Жена согласилась проводить границу между двумя типами мытья рук, принуждая себя при этом быть честной, что, кстати, ей вполне удалось. Терапевт объяснил им основную причину необходимости прекращения ненормального мытья, ибо чем меньше она будет мыть руки, тем быстрее будет исчезать желание их помыть.
– Могу в это поверить, – подтвердила женщина. – Я это чувствую. На этой неделе я однажды даже пользовалась общественной уборной.
– Неужели?
– Я ожидала, что у меня будет нервный срыв. Мне нужно было зайти в уборную, когда я осматривала дома на продажу. Я решала, подождать три часа или все-таки зайти? – она рассмеялась. – В общем, зашла, потому что поняла, что ожидание принесет больше вреда.
– Вы не против того, чтобы ваша жена пользовалась общественными туалетами? – спросил терапевт, повернувшись к мужу.
– О, да. Думаю, они для этого и построены, – ответил муж.
– Для всех и каждого.
– Вероятно.
– Потом у меня был нервный приступ, потому что я не могла себе позволить помыть руки раз четырнадцать, чтобы удостовериться, что я их уже помыла один раз. Это было ужасно.
– Но хорошо, что вы смогли сделать это.
– Это как привычка, да? – спросил муж.
– Спросите Сару, – ответил терапевт. – Знаете, я всего лишь эксперт, а Сара столько экспертов поставила в тупик.
Супруги пришли еще на несколько встреч, и навязчивое мытье рук, равно как и непреодолимое желание удостовериться, что они помыты, исчезли. Последующий контроль показал, что проблема решена окончательно.
В обоих случаях решение было простым, но отвечало всем критериям тяжелого испытания. Повинность была тяжелее симптома и тем не менее выполнима. Дав задание и мужу, и жене вместе, терапевт так повысил ставки, что обратной дороги супругам не было. В обоих случаях отношения клиентов с терапевтом сложились так, что, несмотря на уважение и теплые чувства к терапевту, клиенты не были готовы взять на себя его обогащение.
Как родилось столь абсурдное решение? Оглядываясь назад, мы видим два возможных источника в работе Милтона Эриксона.. Сталкиваясь с проблемой неизлечимой боли, не имеющей под собой никакого физиологического основания (например, жестокая головная боль, длящаяся двадцать четыре часа в сутки), Эрик-сон под гипнозом внушал пациенту, что завтра, вероятно, боль отпустит его на секунду. Пациент допускал, что такое возможно. Чтобы показать разумность такого предположения, Эриксон приводил пациенту пример, что тот может поскользнуться, в этот момент отвлечься и забыть на секунду о боли. Или в какой-то другой ситуации он может забыть на мгновение о боли. После того, как возможность одной секунды без боли устанавливалась, Эриксон говорил, что, пожалуй, и две секунды не так уж и нереальны. Обсудив эту возможность, он говорил, что в очень напряженный и занятый день или во время сна боль может отступить и на четыре секунды, а то и на восемь. В начале интервью Эриксон уже походя упоминал геометрическую прогрессию – о том, что числа могут удваиваться от единицы к двум, затем к четырем, к восьми и так далее. Пациент соглашался с тем, что, раз уж механизм прогрессии запущен, числа будут удваиваться и удваиваться, ибо это в природе геометрической прогрессии – удваивать числа. Приходит время, и пациент, находясь под гипнозом, признает, что боль может уйти на секунду, а затем на две, на четыре и так далее. Он принимает геометрическую прогрессию, которая в конце концов приводит к полному исчезновению боли.
Идея использовать геометрическую прогрессию возникла из описанной практики. Идея использовать деньги как средство прекращения симптома также принадлежит Эриксону. Однажды к нему пришел мужчина с просьбой помочь сыну, который не мог мочиться в общественной уборной, когда там кто-нибудь находился. Сын страдал этим всю жизнь, и, когда он учился в колледже, ему приходилось детально планировать каждый поход в туалет, чтобы там никого не оказалось. Но ему через месяц предстояла служба в военно-морском флоте. На корабле уединение такого рода практически невозможно. Поэтому отец попросил Эриксона вылечить сына. Сам отец был алкоголиком и, по рассказам его жены, довольно злобным человеком. По отношению к Эриксону отец также вел себя грубо и агрессивно, несмотря на то, что обращался к нему с просьбой. Эриксон сказал, что вылечит сына лишь при одном условии: отец должен был внести залог в 3 тысячи долларов, которые Эриксон может потратить в свое удовольствие, если отец возьмет в рот хоть каплю спиртного. Эриксон мог вернуть деньги, оставить их себе, истратить на отпуск, то есть сделать все, что его душе угодно. После тяжких раздумий отец согласился, потому что очень хотел, чтобы сын вылечился.
Эриксон за тридцать дней вылечил парня, а отец не взял в рот ни капли. Мать поведала Эриксону, что с тех пор, как муж бросил пить, он превратился во вполне разумного человека. На Рождество отец позвонил Эриксону и сказал:
– Мне хочется выпить кружечку пива, но платить за нее три тысячи… Может как-то можно договориться об одной кружке?
– Кружка большая? – спросил Эриксон.
– Я так и думал, что вы об этом спросите.
Они сошлись на одном стакане, и Эриксон милостиво разрешил ему выпивать по стакану пива не только на Рождество, но и на Новый Год.
3. УСЫ ВАШЕЙ МАТУШКИ
Терапевт, доктор Вималапати Исмаил, заканчивала последний год психиатрической резидентуры в Университете Говарда. Это была представительная женщина в цветном сари, родом с Цейлона, мать шестерых взрослых детей. Однажды к ней на прием пришла тоненькая, подавленная женщина, мисс Симпкинс, которая недавно бросила работу. Мисс Симпкинс потеряла интерес не только к работе, но и ко всему на свете. Доктор Исмаил спокойно слушала стройную, привлекательную молодую темнокожую женщину. Прием проходил в кабинете с односторонним зеркалом, за которым сидел научный руководитель доктора Исмаил. Клиентка рассказала, что бросила хорошее место секретаря-администратора и сейчас сидит дома на пособие по безработице. Она не чувствует тяги ни к работе, ни к общественной жизни. В течение нескольких лет у нее был друг – водитель такси. Он почти не зарабатывал, потому что крайне редко садился за баранку, так как мисс Симпкинс содержала его на свою неплохую зарплату. На вопрос, кого еще она содержит, мисс Симпкинс упомянула большой дом, за который надо вносить плату. Много лет назад в неизвестном направлении ушел и не вернулся ее отец. Девять лет назад умерла мать, оставив ей дом и закладную на него. Только под давлением мисс Симпкинс призналась, что содержит и своего брата. Она сообщила об этом так, как будто такая мысль не сразу пришла ей в голову. Брату было двадцать девять лет, и он проводил время, сидя в гостиной и практически ничего не делая. В юности он учился в колледже, но затем бросил учебу и начал вести сидячую и праздную жизнь. Мисс Симпкинс не только содержала его и давала ему крышу над головой, но также готовила, ходила по магазинам и убирала их общий дом. Брат говорил мало и только тогда, когда к нему обращались. Мисс Симпкинс сказала, что он честный, всегда держит слово, очень милый, просто он ничего не делает.
Доктор Исмаил сосредоточилась на проблеме друга мисс Симпкинс. Он отказался прийти на прием, а через некоторое время исчез из жизни женщины, судя по всему, потому что она перестала работать и содержать его. Мисс Симпкинс, казалось, была обрадована этим фактом, и терапевт начала подозревать, что, может быть, причиной ухода с работы была усталость от бремени, взваленном женщиной на свои плечи. Вероятно, еще большее улучшение могло наступить, если бы мисс Симпкинс смогла освободиться от необходимости кормить брата, сидящего сиднем в гостиной. Терапевт попросила привести брата.
Когда брат с сестрой пришли, терапевт убедилась, что он действительно симпатичный парень. Брат был одет в рабочий комбинезон, звали его Оскар и сам он инициативы в разговоре не проявлял, только вежливо отвечал на задаваемые вопросы. Наибольшее впечатление производили его усы. Усы были большие, кустистые, тщательно ухоженные и закрывали нижнюю часть лица. Было очевидно, что Оскар заботился о них. За исключением усов, все остальное в парне было, скажем так, монотонно. На лице – скука и умиротворенность, голос – однообразный, жесты практически отсутствуют, одежда – поношенная и невыразительная.
