бы менеджеристским аппаратом, механизмов быстрого переключения на новые исторические нужды.
Несчастный год России
К началу 1915 г. Россия потеряла 1 млн. 350 тыс. убитыми, ранеными и военнопленными из первоначальной пятимиллионной кадровой армии. Военный министр Сухомлинов еще давал полные оптимизма интервью, Генеральный штаб в Петрограде убеждал, что «расходы боеприпасов не дают никаких оснований для беспокойства», но русские батареи уже молчали – не хватало снарядов. Русские заводы производили менее тысячи винтовок в день, в то время как ежедневные потери были в три-шесть раз больше. К лету 1915 г. Артиллерийский департамент заказал на русских заводах девять тысяч пушек, а получил только 88. Техническая культура производства оказалась недостаточной. Царь Николай впервые лично признал страшное несовершенство русской военной машины: Россия могла бы поставить под ружье дополнительные 800 тысяч человек, если бы Запад мог вооружить эту массу. Заметим в данном месте, что каждая германская пехотная дивизия имела вдвое больше легкой артиллерии, чем русская. В области тяжелой артиллерии соотношение сил было еще менее благоприятным: 60 тяжелых орудий у русских, 381 – у немцев. Столь же велико было превосходство германской дивизии в пулеметах. Русская авиация была в фазе эксперимента, а немцы владели зрелой авиацией с опытными пилотами. Характерно наличие у немцев разведывательных самолетов, до которых русским было еще далеко.
Как оценивал ситуацию Черчилль, «безграничные массы покорных крестьян, как только прибывала униформа, оружие и амуниция, заполняли понесшие потери части. Россия не испытывала недостатка в людской силе… Но ей не хватало обученных офицеров, образованных руководителей и чиновников всех сортов, которые должны были управлять огромной массой солдат. Более того, не хватало орудий различных калибров, не было в достатке простых винтовок. Открылась страшная беда России – неумение использовать наличные ресурсы и неукротимое при этом стремление приукрасить ситуацию. Не желая видеть мир в реальном свете, русское правительство скрывало степень поражений. В результате на втором году войны Россия вступила в полосу своих несчастий. «Неожиданный коллапс фронта Иванова в середине мая, легкость, с которой Гинденбург и Людендорф выдвинули «армию Неман» к балтийскому побережью, отражали более сложные русские проблемы, чем просто превосходство Германии в артиллерии. Ощущая нехватку оружия, амуниции и запасов, Россия встретила к середине 1915 года сложности в замещении боевых потерь, составивших почти 150 000 человек в месяц».
Ослабление русской армии дало шанс немцам. В начале 1915 г. Гинденбург и Людендорф пришли к мысли, что Западный фронт неизбежно будет «заморожен» примерным равенством сил. Но их прямой начальник Фалькенгайн являлся «западником», он считал войну в огромной России пустой тратой времени и сил. Однако по германским законам верховным военным вождем был все же кайзер, и он дал в 1915 году шанс Восточному фронту.
Начинается полоса несчастий русской армии в Польше. Кайзер назвал наступление германских войск «Зимней битвой за Мазурию». Начиная с 7 февраля полтора дня непрерывного движения позволили трем немецким корпусам перерезать железную дорогу, идущую из Ковно на восток, принуждая русскую армию отступать через Августовский лес к Неману. Торжествующий кайзер посетил захваченный городок Лик, поздравляя свои атакующие войска.
Русская армия (генерал Сиверс) сражалась отчаянно. Все сжигая на оставляемой земле, она отступала на восток – 350 тысяч солдат видели спасение только в скорейшем выходе из-под огня неприятеля. Тем не менее, внутри «котла» остались 110 тысяч человек. Не меньшее число погибло на поле брани или замерзло в полях.
1 мая 1915 г. войска под командованием генерала Макензена после четырехчасовой артиллерийской подготовки начали наступление против русской армии в Карпатах. «Доблесть русских, – пишет американский историк Б. Линкольн, – значила мало на протяжении последующих двух недель, когда молот армии Макензена крушил 3-ю армию с неумолимой брутальностью». Русская армия, неся тяжелые поражения, начала кровавое отступление – через сутки из Горлицы, через пять дней – из Тарнова. В течение недели русская армия потеряла почти все, что было за прежние девять месяцев завоевано в Карпатах. Немцы впервые применили на Восточном фронте отравляющие газы, что привело к гибели тысяч русских солдат.
На имперской военной конференции немцев в замке Плесс (3 июня 1915 г.) было решено окружить русские войска между Ковно и Гродно, прервать жизненно важную железную дорогу Вильно – Петроград, затем повернуть на юг и, замыкая кольцо у Брест-Литовска и Припятьских болот, уничтожить все основные боевые соединения России.
В тот же день австро-германские войска вернули себе крепость Перемышль, завершив вытеснение русских войск из Галиции. 22 июня австрийские войска вошли во Львов. Военный министр Поливанов предупредил, что «непоправимой катастрофы можно ожидать в любую минуту. Армия больше не отступает, она просто бежит и вера в ее силу разрушена». 5 августа 1915 г. германские войска вошли в Варшаву.
Россия призвала в ряды своих войск к лету 1915 г. десять миллионов человек и германское наступление захлебнулось кровью русских солдат. Потери по двести тысяч человек в месяц – таков страшный счет 1915 г.
* * *
Поражения 1915 г. стоили России 15 % территории, 10 % железнодорожных путей, 30 % ее промышленности. Одна пятая населения Российской империи либо бежала, либо попала под германскую оккупацию. В плену у немцев уже находились 727 тысяч русских солдат и офицеров, в австрийском плену еще 700 тысяч – общее число составило почти полтора миллиона. Никакого сравнения с Западным фронтом: к этому времени в плену находились 330 тысяч французов, англичан и бельгийцев – несоизмеримо меньше массы русских военнопленных.
Началось падение удельного веса России в коалиции с Западом. В начале мирового конфликта Россия воспринималась как мощная самостоятельная величина, едва ли не способная собственными силами разделаться с Германией. Россию 1914 г. никто и не пытался сравнивать с практически ничего не значащий в наземной силе Британией. Русская армия еще стояла от Малой Азии до Скандинавии.
По прошествии неполного года русские генералы начали просить о помощи в военном оборудовании и оснащении. У Лондона возникла двухмиллионная армия, а русский порыв на фронтах угас. К концу первого года войны Антанта уже не представляет собой союз равных.
Ожесточение
На Западе надежды перемежались с почти паническим восприятием происходящего. С одной стороны, в войну против Центральных держав
