– В школе есть девочка, которая никогда не была ласкова со мной, а в последнее время относится ко мне еще хуже. Я должна ей немного денег. У нее всегда есть деньги, а мне было очень нужно, и она дала мне. Занимать деньги не позволено, но она заметила, что я очень беспокоюсь, и предложила мне. Я знаю, что она придерживается в деле Китти другого мнения, чем мы, совсем другого.
– Я думаю, что смогу отгадать ее имя, – улыбнулась Клотильда.
– Не говори слишком громко, Клотильда.
– Оно начинается с «Г» и кончается на «а»; в нем четыре слога?
– О, да, да. Только не будем говорить очень громко.
– Конечно. Я и сама наблюдала за этой девочкой, – сказала Клотильда. – Нет ни малейшего сомнения: она надеялась, что ее изберут королевой мая; потому она сердита на Китти.
– Да, это так, – ответила Мэри.
Клотильда помолчала и продолжила.
– Хотя она и сердилась на Китти, но все же не могла заставить ее написать письмо, которого не следовало писать, и отправить его по почте. А между тем ясно, что Китти написала это письмо, так как тот, кому оно было написано, ответил утвердительно на посланную ему телеграмму. Должна сказать, что это страшно запутанная история.
– Я очень боюсь девочку, имя которой начинается с буквы «Г», а кончается на «а», – призналась Мэри Дов.
– Предположим, что в настоящую минуту тебе нечего бояться ее, так не можешь ли ты быть посмелее? – сказала Клотильда.
– Может быть. Но я всегда буду бояться ее, потому что… потому что я в ее руках.
– Мэри Дов, ты – хорошая, честная девочка. Скажи же правду. В чем дело?
– Я не могу говорить здесь, потому что кто-нибудь, может быть, подслушивает нас.
– Господи! Ну так уйдем отсюда. Они вышли из беседки. И ушли вовремя – если бы оглянулись, то увидели бы, как одна девочка, с очень бледным лицом, убежала из-за беседки в глубь сада, они увидели бы, как она бросилась на землю и разразилась отчаянными рыданиями. Тут через несколько минут и нашла ее Генриетта Вермонт.
– Что с тобой, Мэри Купп? Вставай и рассказывай, в чем дело. Должна заметить, что если бы ты не была нужна мне, то я не стала бы больше разговаривать с тобой.
– Я… я кое-что узнала! – сообщила Мэри.
– Меня это радует. Я недаром послала тебя в беседку, когда увидела, что они пошли туда.
– Никогда мне не было так гадко, – ответила Мэри. – Я сказала, что буду хорошей, а становлюсь все хуже и хуже.
– Какое кому дело, хорошая ты или дурная. Сядь сюда, в тень, – здесь никто не может подслушать нас, – и расскажи, что ты слышала. Мэри, перестань рыдать. Ты сама видишь, что должна продолжать то, что начала.
– Вижу, Генни.
– Да это вовсе и не страшно, – сказала Генриетта. – Елизавета будет пока нашей королевой, а эта крошка, которая вовсе не достойна оказанной чести, должна будет перенести свой позор и занять подходящее ей место в школе. Ее не исключат. И запомни мои слова: она настоящая ирландка и, по своей ирландской натуре, переживет все до начала летних каникул. Мы можем все сговориться и быть особенно ласковыми к ней до конца занятий. И мы можем сделать так, чтобы она не особенно почувствовала свое унижение.
– В самом деле? – поспешно спросила Мэри. – Ты думаешь, мы можем сделать это?
– Конечно, можем. И сделаем. Ну, теперь рассказывай, что ты слышала.
– Ясно только одно, – сказала Мэри, – что Клотильда вполне на стороне Китти.
– Я сразу догадалась об этом, – заметила Генриетта. – Но что она делала с этой глупенькой Мэри Дов?
– Они разговаривали, и Мэри ворчала, какой это несчастный день, и желала, чтобы у нас были занятия. Говорила она еще что-то о предстоящих праздниках – пикниках и приемах.
– Хорошо бы Китти устраивала пикники и приемы! – съязвила Генриетта.
– Ну а вот глупышка Мэри думает, что Китти устроила бы все очень хорошо. Потом она вдруг сказала, что подозревает что-то неладное.
Лицо Генриетты вспыхнуло, потом побледнело.
– Мэри Дов сказала это?
– Да. Клотильда сейчас же попросила Мэри Дов объяснить и добавила, что с ее стороны очень дурно скрывать, если она знает что-нибудь. Мэри не сказала, собственно, что она знает, но, очевидно: что-то знает. Она призналась только, что находится во власти кого-то и не может сказать.
– Продолжай же, продолжай скорее!
– Клотильда сначала презрительно говорила с Мэри Дов, но потом вдруг оживилась и стала расспрашивать, в чьей она власти, но Мэри не хотела сказать. Тогда Клотильда пыталась выведать иначе: «Ее имя начинается с “Г” и кончается на “а”? В нем четыре слога?» – А она сказала: «Да», и еще что-то о… о деньгах. Генриетта, она должна тебе?
– Противный злой котенок! – сказала Генриетта. – Славу Богу, что ты слышала. Надеюсь, я не опоздаю.
– Ну, я не вполне уверена в этом, – пожала плечами Мэри, – но мне кажется, что она услышала мое дыхание, потому что сказала: «Я не могу больше говорить, здесь нас могут подслушать». И обе они вышли из беседки. О, Генни, я пережила тяжелую минуту: если бы они оглянулись, то увидели бы меня. Думаю, что все становится хуже и хуже.
Генриетта приказала:
– Поищи Мэри Дов и скажи ей, что я хочу с ней поговорить.
– Я не знаю, где она. Если она с Клотильдой, то…
– Глупости. Ты должна идти, и сейчас же. Скажи ей, что она мне нужна.
– Хорошо, я пойду.
Мэри пошла по лужайке. Трава была немного смята и вытоптана там, где танцевали веселые ножки. Мэри удивлялась: возможно ли, чтобы мир Божий так изменился за несколько дней.
«Если станет еще хуже, я убегу, – мысленно говорила она. – Я не смогу вынести этого. Делаю вид, что люблю Генриетту, но только Богу известно, как я ненавижу ее. А тут еще эта моя несчастная тезка – Мэри Дов. Она также попадет в передрягу. Хотела бы я знать, что известно ей? Что она может знать? Подумаю».
Мэри остановилась. Лицо ее залилось румянцем.
– Невозможно, чтобы это, – прошептала она, – нет, невозможно.
Но чем более думала Мэри, тем более убеждалась, что пришедшая ей на ум мысль справедлива.
Дело было в том, что Мэри Купп до последних дней не имела никакого веса в школе. Все три сестры Купп не представляли из себя ничего выдающегося. Они были из тех, которые проходят незамеченными в жизни. Мэри Дов тоже до некоторой степени принадлежала к числу таких же людей. Она была очень милая девочка, дочь одной бедной леди, овдовевшей, когда Мэри была маленьким ребенком. Миссис Шервуд предложила матери отдать ее бесплатно в ее школу. Мэри была в школе уже два года и за это время приобрела много друзей, врагов же не имела вовсе. Она никогда не сталкивалась с затруднениями и неприятностями и, по-видимому, вела очень счастливую жизнь, хотя не выделялась ни умом, ни красотой. Вполне естественно, что сестры Купп, Мэри Дов и еще несколько незаметных девочек составляли особую группу. Никто из них не мог стать королевой мая и вообще чем-нибудь поразить мир. Они стояли в стороне от Китти О’Донован, Елизаветы Решлей, Клотильды Фокстил, леди Марии Банистер и Генриетты Вермонт.
Генриетта была решительна, смела и страшно честолюбива, а еще: нехороший характер; никаких нравственных принципов. Время от времени она привлекала к себе «мелюзгу» (как она называла сестер Купп, Мэри Дов и некоторых других девочек) своей щедростью: угощала их, дружила с ними, помогала им выходить из затруднительных обстоятельств и была с ними, насколько могла, ласкова и весела.
Месяц тому назад Мэри Дов испытала большую тревогу. Она потеряла соверен. Узнав об этом, Генриетта подарила ей два. Этим она рассчитывала привязать к себе Мэри Дов и сделать ее своей верной союзницей.
Глава XIV
Затруднение
Мэри Купп, сильно дрожа, отыскала Мэри Дов – та сидела на качелях, медленно раскачиваясь: щеки ее горели, а глаза были красны, как будто только после плача. Увидев Мэри Купп, она легко соскочила с качелей и пошла по направлению к дому.
– Мэри! Остановись, я хочу поговорить с тобой, – сказала Мэри Купп.
– А я не хочу говорить ни с тобой, ни с кем другим, – ответила Мэри Дов.
Сердце Мэри Купп забилось сильнее. Страх, внезапно охвативший ее в саду, стал еще больше.
– Я не желаю сама говорить с тобой, – уточнила она, подумав, что надо держаться спокойно. – Должна только сообщить, что Генриетта желает видеть тебя.
– Генриетта? Зачем?
– Она не сказала этого мне. Ты пойдешь к ней?
– Не хочу, – неуверенно ответила Мэри Дов.
– На твоем месте я пошла бы, – сказала Мэри Купп.
– Это почему?
– Потому что… – подняв глаза и устремив пристальный взгляд на тезку, начала Мэри Купп, – нам, младшим, лучше быть в хороших отношениях с Генриеттой, чем в дурных.
– О, я это отлично понимаю, – кивнула Мэри Дов. – Ты, очевидно, так и поступаешь, Мэри Купп. Но я не имею к ней никакого отношения. Я хочу подчеркнуть, что меня-то она не напугает.
– Напугает тебя? Как она может напугать?
– Не знаю. Во всяком случае, это ей не удастся.
