– Нога болит, – ныл Кирюшка.
– Прими анальгин.
– Нет его, – стонал он, – всю аптечку перерыл.
– Не может быть, – изумилась я, – только вчера упаковку купила.
– Нету, – тянул мальчик, – съели!
– Кто?
– Не знаю, съели…
Я подошла к шкафчику, вытащила коробку из-под сапог «Саламандра», набитую доверху новинками фармакологии, и тут же увидела белую упаковку с красными буквами «Анальгин».
– Вот же он!
– Его там не было, – на полном серьезе заявил Кирюшка.
Я только вздохнула. Не успела отпасть одна проблема, как возникла следующая.
– По истории музыки нам задали тест, – заявила Лиза, протягивая тетрадь.
– Ну и что?
– Как это? – возмутилась девочка. – Ты же обещала сделать.
– Я?! Когда?
– Вчера! – отрезала Лизавета и, глядя на мое лицо, добавила: – Только не вздумай отказаться, я понадеялась на тебя и не пошла в библиотеку.
Я с тоской уставилась в тетрадь: семьдесят два вопроса! Один другого лучше. Что такое опера-буфф? Кого можно назвать братом оперы? Где впервые исполнили «Лунную сонату»? Хорошо хоть в моей голове сохранились остатки знаний, вбитые туда профессорами консерватории. Наверное, двух часов хватит, чтобы расправиться с вопросником. Значит, сериал про Эркюля Пуаро посмотреть не удастся, зато до «Ментов» я должна успеть. Они начнутся по НТВ в 20.50.
Ровно без пятнадцати девять я отложила ручку и удовлетворенно улыбнулась. Так, управилась, и еще есть пять минут в запасе. Как раз успею приготовить пару бутербродов и угнездиться в кресле. Быстро орудуя ножом, я накромсала куски сыра, шлепнула их на ржаные тостики, наполнила чашку свежим кефиром и, облизываясь, приготовилась усесться у экрана. Но не тут-то было. В гостиную вошла грустная Ирина.
– Вот, – пробормотала она, – сочинение задали.
– Да ну? – отмахнулась я, не отрываясь от телевизора.
Дукалис только что нашел труп невероятно красивой блондинки.
– Очень трудная тема, – бубнила Ириша, тихонько подсовывая мне под локоть тетрадь, – «Юные годы царя Петра I», по роману Алексея Толстого.
– Ага, – согласилась я, стараясь не упустить нить расследования.
Казанова и Ларин как раз начали допрос свидетеля.
– Кирюша сказал, что ты обязательно поможешь, – закончила Ира.
– Я?! Да я не умею и двух слов складно написать!
– Ты не пиши, только придумай, откуда можно содрать!
Понимая, что Ира не отстанет, я рысью понеслась в Катину комнату, вытащила первый том из собрания сочинений Алексея Толстого и сунула Ире:
– На.
– Отметь карандашом, – не успокаивалась девчонка.
Я быстренько подчеркнула нужные места, вернулась в гостиную и обнаружила, что кто-то съел с хлеба весь сыр и выхлебал мой кефир. Полная негодования, я поплотнее закрыла дверь и доела «голые» тостики. Нет, за «Эдамом» на кухню не пойду, а то весь фильм пропущу. И так уже непонятно, каким образом Дукалис оказался в этой квартире.
– Погладь мне на завтра брюки, – попросила Лизавета, всовывая голову в комнату.
– Хорошо, через полчаса.
– Можно съесть банку кукурузы? – поинтересовался через секунду Кирюшка.
– Да хоть весь холодильник! – рявкнула я. – Дайте кино посмотреть.
– Если у тебя голова болит, нечего на всех злиться, – ответил Кирка и исчез.
Зато опять появилась Лиза.
– Билетень или биллетень? – спросила она.
– Что? – с трудом оторвалась я от фильма.
– Ну как пишется правильно – билетень или биллетень?
– Не так и не так.
– А как?
– Возьми словарь.
– Лампуша, – завела Лизавета, – ну что, трудно ответить по-человечески?
– Бюллетень.
– А ты не путаешь?
– Нет!
– Точно знаешь?
– Да!!!
– Ну смотри, поставят «два», ты виновата будешь, – пригрозила она.
Я попыталась сообразить, зачем Казанова пришел в бассейн, но тут на балконе мелькнула тень. Вновь появилась кенгуру. Животное выглядело странно. Оно стало меньше, морда покруглела, и куда-то пропали огромные вздрагивающие уши. К тому же кенгуру корчила зверские рожи и размахивала невероятно длинными руками. Я насторожилась. С чего бы это вдруг моя галлюцинация претерпела такие изменения? Пришлось встать и подойти к двери. На балконе радостно подпрыгивала… обезьяна.
От неожиданности я разинула рот. Надо же, это что-то новенькое! Нет, следует позвать детей.
– Лиза, Кирюша, Ира!
Они ворвались так быстро, словно поджидали приглашения за дверью. За ними высился Володя Костин.
– Володечка, – обрадовалась я, – ты дома! Почему ко мне не зашел?
– Кирюшка не пустил, – усмехнулся майор, – говорит, ты села смотреть телик и плюешься огнем.
Я машинально глянула на экран. Там бежали титры, потом появилась фраза: «Спонсор показа «Мост-банк». «Менты» закончились, а я даже не увидела, кого убили, и не поняла, за что. Ну всегда у нас так! Неужели нельзя оставить меня на час в покое?
– Погладишь брюки? – поинтересовалась Лиза. – А зачем нас позвала?
– Теперь на балконе сидит обезьяна!
Дети и Володя пошли смотреть.
– А почему она сказала «теперь»? – поинтересовался майор. – Раньше-то там кто обретался?
– Кенгуру, – пояснил со вздохом Кирюша, – раньше ей там мерещилась кенгуру.
– Почему мерещилась! – обозлилась я, повернулась и увидела пустой балкон.
Снег тихо падал крупными хлопьями.
– И часто с ней такое? – спросил майор.
– Последнее время постоянно, – ответила Лиза, – все твердит: кенгуру, кенгуру… Мы уже привыкли, а теперь вдруг – обезьяна! Странно это!
– У мамы стоит учебник по психиатрии, – встрял Кирюшка, – так там написано, что больной не меняет бред. Ну, если назвался Наполеоном, то никогда не переделается в Кутузова!
– Я не сумасшедшая!
– В книге написано, что все психи утверждают, будто они нормальные, – вздохнула Лиза.
– Мы сейчас тебе тест предложим, – с абсолютно серьезным лицом сказал Володя. – Представь, сидишь в ванне, полной воды, сливное отверстие заткнуто пробкой, на бортике стоят рюмка, чашка и большая кастрюля. За что ты возьмешься, чтобы слить воду из ванны?
– Каждый нормальный человек схватит кастрюлю!
– Извини, но нормальный человек вытащит пробку!
Секунду я моргала, потом Кирюша и Лиза захохотали.
– Может, чаю дашь? – поинтересовался майор.
– Идите на кухню, – процедила я сквозь зубы.
Домашние убежали, но спустя секунду Ирочка всунулась в гостиную и прошептала:
– Лампа, ты попробуй витамины попить, может, на тебя так весна действует!
На следующий день я в полном одиночестве сидела у кухонного стола. Что ж, круг подозреваемых уменьшается. Так к кому идти сначала? К Валерии, Зюке или Лене? Впрочем, к встрече с последним следует тщательно подготовиться. Мужик долго работал опером, хоть и не слишком удачливым, но все же, наверное, обладает кое-какими профессиональными навыками… Ладно, чтобы полностью отработать Корчагиных, сначала отправлюсь к Лере, тем более что она сейчас на работе, сидит себе в таинственной организации под названием «Искусствфонд». А находится это заведение в самом центре, на Старом Арбате.
На улице вновь мела пурга. Я подавила желание влезть в старые джинсы и натянула Катин брючный костюм из тяжелого твида. Во-первых, будет тепло, а во-вторых, вещь дорогая, а мне не хочется выглядеть перед Лерой оборванкой.
Но Валерия сама была облачена в просторный пуловер и джинсы. Сидела женщина в крохотном кабинетике, где чудом уместились не слишком большой стол и два стула.
– Садитесь, – ласково пропела она, – но только боюсь, что огорчу вас. Новый корпус в Мелихове уже весь забронирован, вы немного опоздали, остались лишь номера в старом. Он не такой комфортабельный, душ и туалет в конце коридора, зато в два раза дешевле…
– Извините, но я пришла не за путевкой…
Лера подняла прозрачные, слегка выпуклые голубые глаза и уточнила:
– Вы Ольга Евгеньевна Михалева? От Семена Петровича?
– Нет.
– Тогда кто?
– Не припоминаете?
Валерия прищурилась:
– Извините, нет.
– Знаете Анну Ремешкову и ее мужа Бориса Львовича?
– Да.
– В тот страшный день рождения я подавала на стол.
– Ах вот оно что, – протянула Лера и резко встала. – Вы из охранного агентства!
Нет, люди удивительным образом не способны запомнить никакой информации, которая не касается их лично. Ведь Борис Львович при всех громко и четко сообщил, что Аня наняла меня следить за ним. Так нет, Андрей абсолютно уверен, что я из милиции, а Лера считает, будто имеет дело с телохранительницей. Но это ведь совершенно разные ведомства.
– Зачем я вам понадобилась? – тоном, не предвещающим ничего хорошего, заявила Лера. – Если кто-то насвистел, что Жанна была любовницей моего мужа, то это вранье.
Я подавила ухмылку. Катюша рассказывала, что, когда проходила на третьем курсе практику в детском травмпункте, маленькие пациенты входили в кабинет с заявлением: «Нога совершенно не болит!» или «Рука абсолютно здорова».
