Но она закрылась от меня и больше не открывалась с того дня, когда я потеряла маму, за две недели до окончания школы.
***
Я стояла на лестнице, наблюдая за тем, как следователи спускают мою мать в мешке для трупов. Все ее надежды на ее счастье были крепко заперты в мешке вместе с ней. Мое сердце разбилось на крошечные кусочки стекла, которыми я так дорожила.
Мимо меня прошли полицейские, и я шагнула назад, ударившись о стену. Мои руки взлетели к лицу, зажав рот и нос, и я рухнула на пол. Из горла вырвались громкие, хриплые рыдания. Мое внимание привлекло движение на втором этаже. Я посмотрела вверх по лестнице на бабулю, ее лицо было пепельно-серым, а взгляд рассеянным.
— Бабуля? — Я протянула к ней руку, а затем обратилась к ней мысленно.
Волны боли, печали и вины накатили на мои чувства, вырвав еще один всхлип из моих легких. Это длилось всего пару секунд, а затем исчезло, будто бабуля просто отключилась. В замешательстве я попробовала снова и обнаружила… ничего. Пустоту.
Мой взгляд встретился с ее. Она опустила подбородок, медленно повернулась и ушла в свою комнату.
Послышались громкие, гулкие шаги по крыльцу.
— Молли!
В дом ворвался Оуэн.
— Молли! — закричал он снова, внезапно остановившись, когда увидел меня, скорчившуюся на полу. Он упал на колени передо мной, его лицо перекосилось. — Молли. Милая. Я только приехал домой и увидел перед вашим домом скорую. Мне жаль. Мне так, так жаль.
Он потянулся к моим рукам.
— Она мертва, Оуэн. Она мертва, — заплакала я.
— Детка.
— Она мертва. Она мертва.
— Шшш-шшш-шшш. — Оуэн потянул меня к себе, пытаясь обнять.
Я не хотела быть здесь, внутри дома. Мне нужно было выбраться.
Я отпихнула Оуэна, сбивая его с ног. Он замахал руками, пытаясь поймать равновесие, когда приземлился на задницу. Я выскочила в переднюю дверь.
— Молли! — крикнул он мне в спину.
Я бежала и бежала. Мои волосы трепал ветер, а соленый воздух драл горло, врываясь в мои легкие. Мои руки и ноги начали ныть. Я пересекла бульвар Оушен-Вью и спустилась вниз по цементным ступенькам на пляж Авила, где закричала. Я кричала и кричала, пока не рухнула на колени и не упала на пятки. Я опустила голову, и на колени закапали слезы.
Отец был волной, захлестнувшей маму. Он измотал ее, оставив ее дух изрытым и выброшенным, как морское стекло. Теперь моей прекрасной, хрупкой мамы не стало.
— Она в порядке, в порядке, — услышала я, как Оуэн с кем-то говорит. — Она со мной. Я заберу ее.
Он опустился на песок рядом со мной, обхватив руками свои согнутые ноги. Оуэн не не прикасался ко мне и не задавал вопросов. Он просто находился рядом со мной, пока я, измученная, замерзшая и одинокая, не наклонилась и не положила голову на его плечо.
— Она ушла.
— Я знаю, детка. Мне жаль. — Он приобнял меня и поцеловал в висок. — Я люблю тебя, — прошептал он мне в кожу.
Через какое-то время он отстранился.
— Нам нужно проверить твою бабушку, а затем ты можешь остаться у меня дома. Вы обе можете остаться. — Он встал и протянул ко мне руку.
Мы медленно отправились домой, где я увидела бабулю, стоящую на тротуаре и разговаривающую с двумя полицейскими.
— Почему вернулись копы? — спросила я. Это были не те же два офицера, которые находились в доме, когда я убежала.
— Я не знаю, — пробормотал Оуэн. Он крепче сжал мою руку.
Они смотрели, как мы приближаемся, и бабуля полностью повернулась ко мне.
— Молли. — В ее голосе было недоверие.
Мой взгляд переместился на полицейских и обратно.
— Что? Что происходит?
— Твой отец… — начала она.
— Что он? — пропищала я.
— Произошел несчастный случай. Он мертв. Его сбил автомобиль.
Я опустила голову и покачнулась на ногах, быстро заморгав.
— Молли? — Оуэн казался таким далеким. — Молли!
Я пошатнулась, и все вокруг потемнело.
***
Фрэнки мяукнул, и я моргнула. Кот смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Он вытянул лапки, растопырив когти, ища внимания. Прежде чем покинуть комнату, я потерла его под подбородком и еще раз посмотрела на бабулю.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я прошла по коридору, направляясь к входной двери, остановившись только, когда добралась до тротуара. Затем я направилась прямо к пляжу. Как и прежде, мне нужно было выбраться из дома подальше от призраков прошлого, которые не мог скрыть даже новый ремонт. Стоя в темноте и под проливным дождем, я смогла вздохнуть. По мне прошлась волна энергии, а грудь начала вздыматься. Я подняла взгляд в небо и позволила каплям дождя стекать по лицу, надеясь, что это успокоит мой разум.
В небе промелькнули раскаты грома. В свете фонаря искрился дождь. Он словно переливался различными цветами.
Я остановилась в конце дорожки Оуэна. Свет фонарей отбрасывал бледный свет на крыльцо. Я увидела, что он сидит внутри, сгорбившись за столом и нахмурив брови.
Он поднял взгляд и устремил его в окно. Я затаила дыхание, прекрасно осознавая, что он не сможет увидеть меня, по крайней мере, не четко. Снаружи было намного темнее, чем внутри. Он оттолкнулся от стола, встал, а затем покинул комнату, выключив свет. Я выдохнула, почувствовав легкое разочарование. Мгновение я смотрела, как по тротуару в сторону канавы текут ручейки, а затем повернулась, чтобы уйти.
Открылась входная дверь дома Оуэна. Свет осветил крыльцо.
— Молли?
Его глаза заблестели, призрачно освещая ночь. Он вышел на крыльцо, и мой взгляд встретился с его. Он сошел с крыльца, прямо под дождь.
— Что ты здесь делаешь?
— Э-э… — я оглянулась на дом бабули.
— Пойдем в дом, — махнул он мне. — Ты вся промокла, как теперь и я. — Он посмотрел на свои носки на ногах и поморщился.
Я опустила взгляд на свои ноги, на которых тоже не было обуви, и поежилась.
Его челюсть напряглась.
— Как бы больно мне ни было говорить это из-за всей той работы, что я проделал, но я знаю, почему ты здесь. Тот дом беспокоит тебя, — указал он в сторону викторианского дома бабули. — У нас есть лишь два варианта. Мы можем говорить снаружи и отморозить свои задницы или мы можем зайти внутрь.
— Что, если я не хочу разговаривать?
— Ладно, тогда… Мы выпьем, ведь именно это ты предлагала мне совсем недавно. — Оуэн всплеснул руками и опустил их по бокам от себя.
Мои зубы стучали. Я переступала с одной ноги на другую.
— Как хочешь, — подытожил он. Он повернулся, чтобы войти внутрь.
— Подожди. — Он был прав. Я не хотела возвращаться в дом. По крайней мере, до тех пор, пока не успокоится мой разум. — Хорошо. Один глоток.
Этого должно было быть достаточно, чтобы успокоить хаос в моей голове.
Он первым вошел в дом. Я снова задрожала, мои пальцы рук и ног слегка онемели. Я взглянула на наши с ним ноги и закатила глаза. Мы выглядели жалко. У нас обоих были мокрые шерстяные носки. Оуэн наклонился, чтобы снять свои.
В прихожую с виляющими хвостами вбежали Мад и Дирт. В мои руки уткнулись влажные носы. Дирт потерся о мое бедро, толкая меня к Оуэну. Все еще согнувшись с наполовину снятым носком, Оуэн рухнул на стену. Он выругался и дал команду собакам уйти в другую комнату. Обиженные, они ушли, опустив головы и поджав хвосты.
— Подожди здесь. — Он побежал наверх.
В доме было темно, если не считать тусклого света над головой и мягкого свечения, исходящего из гостиной. Наверху, в коридоре, вспыхнул свет. Я стянула носки. Спустя минуту вернулся Оуэн в сухой рубашке. Он также сменил джинсы на серые спортивные штаны.
— Ты можешь там переодеться. — Оуэн протянул мне полотенце и фланелевую рубашку, затем указал в сторону ванной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я побежала по коридору, стуча зубами, и после того, как я вытерлась и переоделась, я направилась в главную часть дома, откуда виднелся свет. Оуэн стоял у буфета, спиной к комнате. Собаки лежали, свернувшись на гигантских подушках перед камином. Когда я вошла в комнату, их хвосты начали вилять, и они подняли головы.
