— Это я? — ахнула я и уставилась на бабулю.
— Ты стала такой большой. Это был последний раз, когда я тебя видела. Я счастлива, что ты переехала жить ко мне. — Она сжала мои пальцы. — Покажи мне, на что ты способна.
Я оттолкнула от себя ее руку.
— Мои способности не настолько хорошие, как твои.
— Так тебе сказал папа? — нахмурилась бабуля. Она изучала меня.
Я выглянула в коридор, прежде чем снова уставиться на стол. Я не любила говорить о том, на что была способна. Это злило отца, а я не хотела, чтобы он наказывал меня.
— Не бойся.
Я не хотела бояться. Я хотела быть храброй.
— Я могу заставлять людей что-нибудь сделать.
Бабуля смотрела на меня с любопытным блеском в глазах. Я опустила голову, очарованная свободно свисающей ниткой на подоле моей кофточки. Попыталась выдернуть ее. Волокно врезалось мне в кожу.
— Покажи мне.
Я подняла голову и уставилась на бабулю.
— Я не расскажу твоему папе. Обещаю. Но мне любопытно. Покажи мне.
Я прикусила нижнюю губу.
— Никто не будет знать, кроме нас. — Бабуля погладила мою руку.
— Обещаешь?
Когда она кивнула, по моему позвоночнику растеклось тепло. Небо защипало.
«ВЫЛЕЙ СВОЕ КАКАО».
Бабуля ахнула. Она посмотрела на свою дрожащую руку, которая потянулась к кружке и перевернула ее. Горячий шоколад вылился на деревянный пол.
— Ох, нет! — Я хлопнула себя по щекам и вскочила на ноги. Я совсем забыла сказать ей, чтобы она вылила его в раковину. — Мне жаль! Мне так жаль!
Меня затрясло. По щекам потекли слезы. Схватив кухонное полотенце, я упала на пол и стала вытирать жидкость.
Когда бабуля даже не двинулась, я перестала убираться и медленно подняла взгляд, боясь, что она была заморожена, удерживая кружку в воздухе. Но нет. Она смеялась.
— Боже. Так вот какой у тебя дар, дорогая. Ты когда-нибудь пыталась направить его на своего отца? — Она присвистнула и покачала головой.
Я кивнула.
— Что ты заставила его сделать?
Я махнула кухонным полотенцем.
Бабуля положила руку мне на плечо.
— Ты можешь рассказать мне. Это будет нашим маленьким секретом, помнишь? — Она взяла меня за подбородок. — Что ты заставила сделать своего папочку?
— Я заставляю его выбрасывать пиво. Но я делаю это, когда очень сильно злюсь. — Я продолжала смотреть вниз, на свои колени.
— И? — Она резко вдохнула.
Я встала на ноги.
— Он злится на меня, потому что знает, что я заставляю его делать это, и он не может заставить себя остановиться и выливает его. Он говорит, что я стоила ему кучу денег.
— Что происходит, когда твой папа пьет, Молли? — Ее брови опустились.
— Он кричит на маму. — Я потянула за уголок кухонного полотенца. — Иногда причиняет ей боль. От этого она грустная.
В стекло ударил еще один порыв ветра, выдергивая меня из прошлого. Бабуля развернулась и посмотрела в эркер позади меня.
— Почему мы говорим об этом? — спросила я, раздраженная тем, что она всколыхнула старые воспоминания, как ил на дне ведра со стоячей водой.
— Вы с Кэсси очень похожи. — Она многозначительно посмотрела на меня. — С самого первого мгновения, как ты переступила порог этого дома и до того дня, когда ты потеряла своих родителей, ты не хотела ничего больше, как спасти свою маму от отца. Тебя ничего не останавливало. Думаешь, Кэссиди поступит по-другому?
Нет, я так не думала.
Ветер завывал над домом. Ветки деревьев царапали металлические желоба. Фрэнки зашипел, навострив уши. Его шерсть встала дыбом. Бабуля метнула взгляд к окну, как будто ставила под сомнения его прочность.
— Шторм усиливается, — сказала она.
Я поежилась, как от сырости своей одежды, так и от вызванных бабулей воспоминаний.
— Я тут подумала, Молли. — Спицы бабули клацнули, когда она закончила ряд. — Кэсси могла бы использовать свою мать прямо сейчас.
— Я пойду проверю ее через пару минут. Я дала ей возможность успокоиться.
— Я не это имела в виду. Покажи Кэсси, что ты можешь. Поговори с ней, вторгшись в ее разум. Возможно, тогда она почувствует себя не такой одинокой и напуганной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Пока бабуля говорила, легкий озноб, который я почувствовала момент назад, осел словно лед, заставив мои конечности затвердеть так, что я схватилась за подлокотник кресла, мои ногти впились в сплетенные волокна. Я заперла свои способности в самый дальний угол своего разума, и я хотела, чтобы тому же бабуля обучила и Кэсси. Видимо, мои попытки не сработали. Методы, которым я научила себя, не срабатывали на ней. Но, если бы я раскрыла ей свой разум и показала свои способности, я понимала, что, в конце концов, последствия могли бы быть катастрофичными. Я не стала бы рисковать так снова.
— Кэсси не нуждается во мне. Ей нужна моя мать. Кэсси больше похожа на нее.
Взгляд бабули устремился вправо, а затем вниз на ее колени. Она отложила в сторону спицы и плед, который вязала.
Наверху хлопнула дверь. Затем снова. Бабуля и я посмотрели на потолок. Еще один хлопок. Бум, бум, бум.
Я съежилась.
— Это Кэсси. Она делает так, когда злится. — Я встала и посмотрела на свои грязные джинсы. — Я проверю ее, потом переоденусь.
Бабуля не ответила. Она смотрела на огонь, ее взгляд был отстраненным. Фрэнки растянулся на полу и спрятался под кресло бабули.
***
После ужина я помогла бабуле помыть посуду. Кэсси поднялась наверх, чтобы приготовиться ко сну. Она, наконец, успокоилась, после того, как я в миллионный раз пообещала, что буду держаться подальше от пляжа на все оставшееся время пребывания в Пасифик-Гроув. Сегодня вечером предполагалось, что появится еще одно предсказание в виде сна и прольет больше света на то, что должно было произойти, и где я утону. Тогда все, что мне нужно было бы сделать, просто избегать того места или ситуации. Всю свою оставшуюся жизнь. У меня не было доказательств того, являлось ли избегание ситуации причиной затяжного предчувствия и затяжных ночных кошмаров Кэсси, но я хотела бы выяснить это. У меня была надежда на то, что когда цикл видений прекратиться, то минует и риск, что предсказанное событие произойдет.
В парадную дверь постучали. Бабуля и я замерли с посудой в руках.
— Это Оуэн, — подтолкнула она меня локтем.
— Он часто приходит в такой час? — Я приподняла бровь в вопросе.
— Открой же.
Я застонала, вытирая руки, и направилась открывать дверь. Оуэн стоял на тускло освященном крыльце. За его спиной лил дождь, словно из ведра. Он держал игрушку Кэсси.
— Кое-какой кролик скучает по Кэсси.
При виде него мой пульс подскочил. В животе возникло нервное возбуждение.
— Спасибо. — Я забрала игрушку.
Он подошел ближе и прислонился плечом к дверному косяку, его лицо было в несколких дюймах от моего. Я почувствовала запах мяты в его дыхании, которое исходило клубящимися облачками, охлажденное ночным воздухом. Он не попросил пригласить его внутрь, но и не выглядел так, будто ему не терпелось уйти, что я нашла весьма удивительным, учитывая наши напряженные перепалки сегодня.
— Как она? — Его голос был низким, предназначенным только для меня.
— Злится. Прямо сейчас она готовится ко сну, — я сурово смотрю на кролика. — Ты пришел сюда вовремя, — сказала я.
Нервы, как и материнская любовь, выплеснулись на игрушку дочери, заставляя мой голос повыситься. Щеки горели, и я прочистила горло.
Рот Оуэна дернулся.
— Я попытался убедить кролика прийти раньше. — Он засунул большие пальцы рук в передние карманы и кивнул подбородком в сторону Банни. — Ему было слишком весело играть с собаками, валяясь под деревом. Дирт, наконец-то, на чем-то сосредоточился и подумал, что Банни может стать отличной игрушкой для жевания. Кролик быстро передумал так играть.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Фу. Это не закончилось бы ни чем хорошим. — Ни для Банни, ни для Кэсси. Она была бы опустошена, потеряв свою любимую игрушку. — Спасибо, что пришел на помощь Банни.
