- Ничего личного, - киваю я, ощущая непривычное першение в горле.
Ника с шумом выталкивает из легких воздух, ведет плечом и скидывает ремешок сумки, позволяя ей с глухим стуком упасть на пол. Переступает через нее, берется за верхнюю пуговицу на своей джинсовке, которая все время в офисе была застегнута на все пуговицы, и высвобождает ее из петли. Потом проделывает то же самое с пуговицей ниже, не сводя с меня вызывающего взгляда потемневших глаз.
- Что ты делаешь? – говорю я, пытаясь очнуться от наваждения. Мой голос звучит отрывисто и напряженно - почти неузнаваемо.
С ужасом понимаю, что не в состоянии отвести взгляд от ее тела. Пытаюсь побороть пьянящее возбуждение, но каждое движение Ники лишь сильнее разжигает во мне пламя, которое я безуспешно стараюсь погасить с пятничного вечера, когда увидел ее на танцполе в клубе.
Тем временем Ника приближается и останавливается всего в шаге от меня. Ее глаза сверкают, щеки покрывает лихорадочных румянец. Прикусив нижнюю губу, она берет мою руку и тянет на себя: проводит ею по своей груди поверх джинсовой ткани, ныряет под расстегнутые пуговицы куртки, вызывая предательскую дрожь во всем моем теле.
- Прекрати, - вырывается у меня сквозь крепко стиснутые челюсти.
Сжимаю пальцы в кулак, не рискуя касаться ее так, как мне хочется, хотя костяшками пальцев ощущаю теплоту и гладкость кожи. Знаю, что если поддамся сейчас - возврата уже не будет.
Словно чувствуя мой молчаливый протест, девочка придвигается еще ближе, приподнимается на носочках, касается губами моих волос и шепчет прямо в ухо, опаляя чувствительную кожу шеи и затылка горячим дыханием:
- Ничего личного, Дима. Поиграй со мной.
22
Ника
Не знаю, что именно становится тем триггером, который заставляет меня действовать. Может быть, сообщение о том, что Платов завершил отношения с Дашей, или то, с какой уверенностью он заявил, что от девушки ему нужен только секс. Я просто интуитивно чувствую, что сейчас - тот самый момент, когда можно оставить позади годы безответного любования этим человеком и рискнуть.
От тлеющего пламени в глубине его глаз меня бросает в жар. Спина покрывается мурашками, возбуждение бурной волной наполняет живот и концентрируется в кончиках грудей. Никто и никогда не заставлял меня так болезненно и ярко ощущать собственное тело, а ведь Дима только смотрит, даже не прикасается ко мне!
Все происходящее похоже на безумие и, скорее всего, закончится для меня еще одним разочарованием, но любить Платова никогда не было просто, поэтому я с каким-то бесшабашным бесстрашием встречаю его взгляд и, прикусив губу, дрожащими пальцами обхватываю его ладонь и кладу на свою грудь, скрытую толстой тканью джинсовки.
Он не протестует, поэтому я смелею: медленно веду его руку дальше, проникая под расстегнутые пуговицы собственной куртки, немея от ощущения горячей мужской ладони на своей коже.
- Прекрати, - рычит он низко и резко сжимает пальцы в кулак.
И все же, он не отстраняется. Я чувствую, как меня окутывает пряный и теплый аромат, который всегда сопровождает Диму, как безудержно мечется в грудной клетке сердце, как графитовая темнота его глаз затягивает меня в глубину. Ощущение такое, словно мне предстоит с разбега прыгнуть в холодную воду или, наоборот, войти в объятый пламенем дом. Приподнимаюсь на носках, касаюсь своей ладонью его затылка, а губами - жестких волос у виска и шепчу:
- Ничего личного, Дима. Поиграй со мной.
Из его груди вырывается прерывистый вздох. Из-за того, насколько близко я придвинулась к нему, кулак, зажатый между нашими телами, упирается мне в грудь, причиняя дискомфорт, но я не позволяю себе отстранится. Впрочем, Дима тоже не отталкивает меня.
В этот короткий миг ожидания мой мозг бомбардируют десятки вопросов: смогла ли я зацепить его или он абсолютно равнодушен, решится ли он принять мой вызов или с усмешкой отвергнет? Может быть, я приняла банальную мужскую оценку за интерес, которого на самом деле нет?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но нет же, вот он, совсем рядом, смотрит на меня, и я вижу внутри него яростную борьбу, которую он ведет с самим собой. Может быть я и неопытна, но уж конечно не глупа. Дима хочет меня. Просто он не хочет хотеть.
- Это взрослые игры, Ника, - говорит от напряженно, голосом, который я с трудом узнаю. - Не думаешь, что просишь больше, чем способна принять?
Необузданный блеск его глаз, радужка, скрывающаяся в темноте расширившихся зрачков, и искры ответной страсти – все то, чего я так долго ждала. Сейчас не время отступать, но на мгновение я испытываю безотчетный страх перед будущим.
– Когда ты целовал меня два дня назад, я казалась тебе ребенком? - тяжело дыша спрашиваю я.
Втискиваю ладони между нашими телами и кладу их ему на грудь, даже через ткань рубашки ощущая жар твердого тела. Смотрю на него прямо и с вызовом. Мне нечего стыдиться и нечего скрывать. Я хочу его. Всегда хотела. И первым мужчиной в моих мечтах всегда был именно он. Если ему нужен только секс - пускай. Это я переживу.
- Твою мать, Ника, что ты хочешь от меня?
Мои ладони скользят вниз по груди к плоскому животу, но Дима грубо перехватывает мои руки, до боли стискивая запястья.
Я почти уверена, что сейчас он оттолкнет меня.
Его глаза недобро сужаются, и я ощущаю, как от пронизывающего взгляда на спине выступает пот.
Он грязно ругается. На одно мимолетное мгновение мужская грудь прижимается к моей груди, стальные бедра соприкасаются с моим животом, а потом Дима толкает меня.
И все же, не уходит. Припечатывает меня своим телом в стену за моей спиной, вдавливается, заставляя почувствовать насколько он возбужден, вновь стискивает мои запястья и поднимает их вверх над нашими головами.
Мое сердце колотится как безумное, кожа пылает. Я жду продолжения и одновременно боюсь его - выражение лица Платова не обещает мне ничего хорошего.
Жаркий выдох, опаливший мое лицо, едва успевает предупредить меня, как рот оказывается закрыт горячим поцелуем, какого я не могла и вообразить себе, мечтая о Диме под покровом ночи.
23
Дима
В любой ситуации бывает точка невозврата. Моя настает, когда Ника, вызывающе глядя в мои глаза, кладет маленькие ладошки мне на грудь и скользит ими к животу. Ощущение ее рук на моем теле, медленное дразнящее движение, стремящееся ниже в пах, пьянящий аромат ее кожи, перемешанный с запахом экзотических духов, - это больше, чем я могу вынести.
Грубо перехватываю ее руки, сражаясь с самим собой за самообладание. Рассчитываю найти в себе силы не поддаться искушению, которое представляет собой Ника, и одновременно желаю выпить его до дна.
Она тяжело дышит, губы приоткрываются, а голубые глаза смотрят на меня с выражением дикой страсти, уязвимости и вызова. Именно это - ее глаза, становятся тем, что лишает меня остатков разума.
Грязно матерюсь. Прижимаю девчонку к стене, сталкиваю наши бедра, яростно вторгаюсь в мягкий рот, дурея от ощущения податливого тела в моих руках.
Разумные мысли о том, что то, что я делаю с сестрой моего лучшего друга, неправильно уходят в туман. По необъяснимой причине я никогда по-настоящему не замечал Нику, а сейчас хочу до боли и вряд ли что-то сможет меня остановить.
Подхватываю ее под ягодицы, заставляя обвить мои бедра ногами и, не переставая терзать ее губы, несу ее в свою спальню.
Низкие горловые стоны, откровенная страсть и бесшабашность, с которой Ника отдается моменту, доводят меня до кипения. Осознаю, что на длительную прелюдию я сейчас не способен, но по тому, каким лихорадочным блеском горят глаза девчонки и с каким нетерпением она помогает мне избавиться от одежды, я подозреваю, что она тоже.
Опрокидываю ее на матрас и позволяю себе на мгновение насладиться зрелищем - разметавшимися по подушке белокурыми волосами, лихорадочным румянцем на фарфоровых щеках, который по мере того, как я смотрю, спускается вниз и окрашивает шею и грудь, пересеченную тонким белым шрамом. Это единственное несовершенство лишь подчеркивает насколько совершенно в Нике все остальное. Маленькая, но идеальной формы грудь, хрупкие выступающие ребра, плоский живот, округлые бедра с выпирающими косточками.
