ГРАФА 1
И увидел я, что и здание суда, и улицы перед зданием запружены народом. Что пространство, место и время до предела заполнены народом. Что все буквально кишит народом, без которого ничего никогда не обходится.
И подумал я: если все стало сплошным народом, так чего еще ждать?
И вспомнил я, что чаша народного гнева давно уже переполнена; хорошая греческая чаша с голыми атлетами, азартно бегущими друг за другом по ее краю. Я бы еще что-нибудь вспомнил, но пришел в себя от громких криков.
— Скобкин, Скобкин! — кричали все.
СТИХИ IN CAMERA[5]
Однажды летом, на черноморскомкурорте, я познакомился сближневосточным террористом.Он, как и я, отдыхал. Или,как и я, делал вид, что отдыхает.Итак, мы были похожисвоим неумением отдыхать инравиться окружающим.Многие годы спустя, вИерусалиме, в церкви св. Петраон опустился рядом со мнойна колени. Не знаю,был ли он католиком, но знаю,что он, как и я, не имел никакогогражданства. И еще я знаю,что он, не имея гражданства,не придавал этому значения.Мы опять были похожи,оставаясь людьми. Людьмибез определенного места жительства.Поэтому я не удивился, когда предложилон мне прочитатьподобие лекцийдля таких, как и он,людей. Стояла зима,стояло неподходящеевремя, и я ответил ему, чтопопробую что-нибудьнаписать неподходящее.Неподходящее для того,чтобы убивать.
ГРАФА 2
Что за идиотские тесты подсовывали мне в тюрьме, на какие только гнусные вопросы я не отвечал. Ну что я мог ответить, например, на вопрос: «Испытываешь ли ты половое влечение к жене и детям нашего премьер-министра?»
Почему бы вам ни спросить: сыт ли я, обут ли, одет?.. Наоборот, при одном моем появлении все сразу начинают говорить: «Это полностью исключено!» Я еще ничего попросить не успел, а вы уже исключаете меня из рядов челобитчиков.
Да я и не стал бы ничего просить у вас, несчастных, больных всевозможными психическими расстройствами. Знаете, сколько у вас фобий? Больше двухсот. А у меня одна пара обуви на все случаи жизни и одни трусы на те же случаи. Раз в день я стираю трусы и хожу, завернувшись в полотенце, пока они сохнут. Зато мне не нужна корзина для грязного белья. Вам она необходима, а мне нет. Я вообще давно отказался от всего того, что нужно вам. В том числе и от удостоверения личности.
СТИХИ IN CAMERA
СТРАТЕГИЯ
Чтобы увидетьбудущее,оторви взглядот почвы.Под ногамируины,осколки стекла,какие-токости —все бывшее,неудачно прожившее.Под ногамипочва,на которойследуетстоять твердо.Твердо стоять,чтобыне умеретьот страха.
ГРАФА 3
Даже кусты имеют постоянную прописку, даже птицы временную, а Богу негде было голову приклонить. Христос и посейчас стучит в ваши сердца, а вы не открываете Ему Ваши сердца — хорошо укрепленные крепости, откуда вы ведете прицельный огонь.
Почему они не мягкие и не кроткие, ваши сердца?..
СТИХИ IN CAMERA
УСТРОЙСТВО ТАЙНИКОВ
Орфей сноваспускается в ад,все глубжеи глубжеспускается в ад,но не находитдаже тениЭвридики.Он не знает,что его опередилидругие террористы,и даже тениЭвридикине осталось послевзрыва самодельнойбомбы,изготовленной в пригородеМосквы.
ГРАФА 4
Итак, двенадцать человек, страдающие от различных фобий, должны были решить, быть мне или не быть, хотя раньше обо мне никакого представления не имели. Зато, имея смутное представление о кострах инквизиции, страстно желали объявить меня главным иезуито-католиком и показательно сжечь.
Иезуитофобия была присуща всем без исключения заседателям, не говоря уже о судье, прокуроре и адвокате.
Адвокат, впрочем, сначала упомянул о том, что я не могу нести ответственность за темное средневековье, но улюлюканье и свист заставили его разгладить свою жеваную речь.
— Я отказываюсь, — на одном дыхании сказал он, — защищать этого поджигателя и душегуба, этого инквизитора и, как очень верно отметил господин прокурор, эту сомнительную личность без удостоверения личности, этого зверя в облике человека, этого предателя и подонка, эту сволочь и эту гадину, эту мразь и грязь, этого мракобеса и религиозного фанатика, этого извращенного ублюдка!.. Я отказываюсь его защищать во имя безопасности на дорогах страны и во всех ее проявлениях… Во имя всего святого, что нам предположительно известно, я плюю в его бесстыжие глаза!
Адвокат закончил речь и плюнул.
СТИХИ IN CAMERA
ТЕОРИЯ ВЕРБОВКИ
Сукины детирождаютсяс камнем за пазухойи швыряют еговсю свою жизнь.Детисукиных детейрождаютсяс гранатой за пазухой,чтобы все разорватьна кускии оставить потомкампотроха,еще дымящиеся потрохасукиных детей.
ГРАФА 5
Я всегда боялся тех, кто декларировал: «Наше дело правое!» Следовательно, у меня декстрофобия — страх перед всем, что находится по правую сторону сознания. Страх перед тем, кто считает себя всегда и во всем правым.
Я же чувствую себя правым только тогда, когда на вопрос, заданный в свое время Христом, отвечаю, как ответил апостол Петр.
— Кто, по-твоему, Я? — спросил Христос.
— Ты Сын Бога Живого.
И я подумал, глядя на присяжных заседателей: «С Богом ничего зря не бывает, а без Бога все зря».
Все они были тяжело и неизлечимо больны пантофобией, испытывая страх перед абсолютно всем.
СТИХИ IN CAMERAВООРУЖЕНИЕ ПРОТИВНИКА
Прежде в окнебыла форточка,чтобы просовывать головуи узнавать у проходящихангелов,какой нынчечас, день, год, век отРождества Христова.Прежде на балконвела дверь,и через комнатупроплываликучевые и перистыеоблака.Прежде ещена лестничных площадкахвстречались пророки.Изредка встречалисьпророки.А теперь победилздравый смысл.Окончательно победилздравый смысл,обратная сторонакоторогослишком хорошоизвестна.
ГРАФА 6
Одно дело любоваться Бородинской панорамой, а другое — участвовать в битве при Фермопилах. Одно дело сопереживать кому-то, а другое, согласитесь, самому оказаться в камере смертников.
Где марши протеста, где манифестации, где на худой конец письма в мою защиту, подписанные от имени миллионов?
А ведь когда-то знал я автора одного такого письма. Одного-единственного письма протеста. Только я забыл, против чего и кого он протестовал. Автора письма по фамилии Соковыжимайло помню, а куда он исчез, опубликовав свой плод вдохновения во всех прогрессивных газетах и журналах, не знаю. Главное, что исчез он вовремя, а вот я припозднился и, плюс ко всему, стал совершать непростительные поступки. Не примкнул я к правоверным, не объявил себя родным или двоюродным сыном Ирода, не стал членом Общества Защиты Дракона, а остался Скобкиным.
«Да как посмел этот, так называемый, „святой“ Георгий убить нашего обожаемого дракона? — переживает драконье общество. — Чем ему наш героический дракон мешал? У дракона имелись свои традиции, своя самобытная культура, свои понятия, наконец. Он, если хотите знать, был санитаром леса. А наглый палестинский выскочка посмел его убить без всякого суда. Это вот Скобкина надо пригвоздить к позорному столбу за все его мерзкие деяния!»
Вот меня и судят за то, что я, Скобкин, избежавший правоверия, не пожалел дракона. А мой издатель, от которого я не скрыл ни одного своего псевдонима и ни одного родимого пятна, делает вид, что дела у меня идут превосходно.
— Как это чудесно для твоей биографии, — говорит он, — что тебя несправедливо осудят и живьем сожгут. Просто блеск! Фантастика!
Действительно, фантастика. Особенно для тех, кто предпочитает этот жанр всем остальным.
СТИХИ IN CAMERAАГЕНТУРНОЕ ОБЕСПЕЧЕНИЕ
Вечно что-токолет уродством,ранит занозой уродстванесчастный глазили слух.Чтобы стать Г.,надо не видеть.Чтобы стать Б.,надо не слышать.Всего того,что видно и слышноснаружи.
ГРАФА 7
Погода была, как траурный поезд Ильича или, если вам так больше нравится, Линкольна. Итак, погода была, как траурный поезд Линокльна, а настроение и того гаже. Собачья погода соответствовала собачьему настроению, под влиянием которого хочется выть до тех пор, пока до окружающего сладкозвучного мира хоть что-нибудь дойдет. Даже при полном понимании, что ни до кого ничего не дойдет, все равно хотелось выть. И я выл:
СТИХИ IN CAMERA
Не бери огонь голыми руками,не заглядывай в колодцы без дна,не стучи медным кольцом в наглухозакрытые души. Не делай ничего этого,и ты не станешь…Не садись в последнюю минуту на поезд,отбывающий в неизвестном направлении,не падай с облаков, не читай между строк,и ты не станешь…Не ищи ветра в поле, вчерашнего дняна белых дорогах своего воображения,красоты в сточных канавах,и ты не станешь…Не плыви против течения, не узнавайв тайне веры, в нищете любви,и ты никогда не станешь…подсудимым.
ГРАФА 8
