то другой дедуля. Мама с папой вообще с меня глаз не сводят. Бабули вечно меня перебивают и начинают спорить друг с другом. Мои тети постоянно что-то советуют. Голова просто кругом идет от всей этой толпы родственников. Ладно. Я подумала, что если буду сидеть за столом тихонько, то никто ко мне приставать не станет. Весь ужин я просидела молча и только ела.
И тут мой дедуля-бакалейщик говорит: «Внученька, прочти-ка нам молитву благодарности за еду».
Я посмотрела на дедулю так, как смотрит на учителя ученик, которому достался на экзамене билет, который он не учил.
– Давай же, доченька, не стесняйся. Давай, – подбадривает меня мама.
– Ты что, не знаешь? – спрашивает одна моя бабуля.
– Да разве может она не знать? Чешмеджи-деде, конечно же, обучил ее этой молитве, – отвечает другая моя бабуля.
– Или, может, ты к нему не ходишь? – выражает подозрение моя тетя.
Ну что же это такое! Я посмотрела на другую свою тетю. И уже собиралась расплакаться. Тетю я взглядом умоляла помочь и спасти меня. Она меня поняла!
– Знает, конечно. Но, может, хочет сейчас другую молитву прочитать, – сказала она.
«Тетя, дорогая, какая же ты молодец!» – подумала про себя я и, прочистив хорошенько горло, начала читать молитву:
– Добро пожаловать за стол.
В суп не бросайте много сол.
Хлеб не макайте вы в фасол.
Отведайте вон тот рассол.
Как здорово, что вместе мы сидим,
Десерты тоже мы едим.
Пусть со стола не убывает,
И пусть еда все прибывает.
Пусть хлебосольность
Нашего стола
Никогда не заканчивается.
Аминь.
Когда я закончила, воцарилась гробовая тишина. На дворе стоял сентябрь, совсем скоро должны были открыться школы[13]. Все лето я провела в поисках подходящего ходжи. Лето закончилось. Мой дедуля из кофейни не мог больше терпеть мои выкрутасы и сказал:
– Ладно, в этом году уже все, но на следующий год опять в мечеть на курсы запишем.
Тетя принесла десерт, и вопрос был закрыт.
Но мне кажется, моя молитва была отличная. В тот же вечер я ее записала в свою тетрадь.
Немтурки
[14]
Летом иногда приезжали машины, в которых долго, о-очень до-олго жали на клаксон. Они начинали это делать еще на подъезде к деревне и давили на клаксон до тех пор, пока не подъезжали к дверям своих домов. «Дыт-дыт-дыт-ды-ы-ыт, дыт-ды-ы-ыт!» И все люди с любопытством выглядывали из окон и выходили на улицу. Ну и я вылетала из бакалеи тоже.
Это люди, живущие в Германии, возвращались на родину. Они приезжают, чтобы провести лето здесь, и от радости долго-долго нажимают на клаксон.
Среди всех тех, кто живет в Германии, больше всех я любила дядю Ибрагима. Он был близким другом моего дедули-бакалейщика. Дедуля и так появлялся в магазинчике не очень-то часто, а с приездом Ибрагима вообще дела забрасывал. По вечерам они выходили вместе на прогулку. Ох, жизнь у дедули, конечно, удалась!
Но вслух я ничего не говорила, потому что любила дядю Ибрагима. Он привозил мне из Германии шоколадки. В них было полным-полно фундука. В наших же шоколадках даже фундука не было. Я все знаю: я ведь уже говорила, что у меня есть дурацкая привычка читать надписи на всех упаковках. Натуральный желатин, лецитин, жир, вода из-под сыра. Просто передать не могу, каким же противным мне казался этот натуральный желатин вместе с водой из-под сыра. Если я вдруг вспоминала об этом, когда ела шоколадку, то доедала потом с жутким отвращением. Но все-таки доедала. Наверное, я все-таки правда была всеядной.
И вот как-то раз дедуля и дядя Ибрагим вышли на очередную прогулку. А я взяла свою немецкую шоколадку с кучей фундука внутри и встала около входа в бакалею. Там были и другие дети. С ними я тоже поделилась своей шоколадкой. Каждому дала по кусочку. Но детям всегда мало одного кусочка. Я точно знала, что они зайдут внутрь и купят себе по новой. В это время мимо магазина пробегал один мальчик, который приехал из Германии. Увидев нас, он остановился.
– Я буду праздновать свой день рождения. Вы придете? – пригласил нас он, растягивая турецкие слова.
Конечно, мы все согласились. Еще никогда в жизни ни один из нас не ходил на празднование чьего-то дня рождения. В деревне такого почти не бывало, то есть вообще не было. Мы ответили, растягивая слова, как он:
– Приде-е-е-ем!
После того как эти дети из Германии возвращались после каникул к себе, мы еще долгое время их изображали. Да, наверное, мы были плохими.
На следующий день мы пошли к нему на день рождения. Его родители купили торт. Торт! Это было просто невероятное блюдо…
Торт, про который все знали и ели, выглядел обычно так: много печенья, на которое сверху выливался шоколадный пудинг. Мамы, которые придавали большое значение визуальному изображению, делали обычно несколько таких слоев, а сверху посыпали такой торт всякими бусинками, которыми украшают настоящие торты. Такой торт был хрустящим на вкус. Это было здорово! А те, кто не знал, что такое «визуальное изображение», обычно перед тем, как залить пудингом, ломали печенье и затем убирали это все в холодильник. Называли они свое произведение торт «Мозаика».
Но этот торт был совершенно другим… На нем горели свечи! Мы так на него и уставились. Они даже газировки к нему купили. И желтая газировка была. Безграничные возможности прямо!
В тот день мы ели, пили и опять ели как сумасшедшие. Я и без того до отвала наелась всякой ерунды в бакалее. А теперь еще и на дне рождения. Я и правда была все– и многоядной. А еще нам подарили кучу немецких шоколадок. Их мы тоже съели.
Когда возвращались домой, кто-то из детей сказал: «Вот бы у нас тоже были такие дни рождения…» Все мы немного расстроились. Тогда я собрала ребят перед бакалеей. Записала все их дни рождения на листке бумаги. В голове у меня была просто улетная идея! Я собиралась организовывать дни рождения. Самый близкий был через два дня. Мы будем праздновать день рождения Хюльи. Двух дней должно хватить…
Для этого дела мне нужна была поддержка. И я ее получила – причем в достаточном количестве – от своей тети. Пошла и все ей рассказала:
– Бедненький ребенок. У нее день рождения. Она так хочет его отпраздновать! Я тебе принесу продукты, а ты сделай нам торт. Отнесем, пусть порадуется. Пусть Аллах соединит тебя с любимым.
Она согласилась. Из бакалеи я принесла ей молоко, какао, печенье. С тортом было решено.
Самым сложным оказалось найти место. К себе домой я пригласить ребят не могла. Я и сама-то днем домой зайти не могла, а они бы как пришли? Не разбрасывай, не ломай, не бей, не делай то, не делай это… Нет, дома ничего не выйдет.
Я поговорила с дядей Ибрагимом.
– Другой мой дедуля сказал: «Ибрагим только с твоим дедулей-бакалейщиком гулять ходит. Пусть меня тоже позовут. Я хоть ноги разомну». Жалко же, возьмите его с собой, – жалобно попросила я.
Он улыбнулся. Но сделал то, о чем я просила. Дедуля оставил кофейню на своего подмастерье. Когда они уходили, я их подбодрила:
– Не волнуйтесь! Я здесь. Все в порядке. Я и там, и там присмотрю. Гуляйте сколько влезет. Хорошей прогулки!
И вот они ушли.
Я заперла магазинчик, забрала у тети торт и побежала в кофейню. Подмастерью сказала, что дедуля обо всем знает. Он, конечно, не знал. Но все равно узнает, когда вернется. И обязательно поздравит меня с такой гениальной идеей!
Я соединила столы в кофейне. Из бакалеи принесла шарики, ленточки и всякую всячину для праздничного оформления. Украсила стены. Пришли Хюлья и остальные ребята. У Хюльи от такой красоты глаза просто на лоб полезли. Она почти расплакалась. Это был настоящий день рождения! И совершенно бесплатный. Я не собиралась брать с нее денег. Потому что это была проба пера. Если получится, буду для всех устраивать платные дни рождения. Но, конечно, все напитки я записала на счет их пап. Торт бесплатный, ладно, но за напитки надо заплатить.
Целый день мы веселились. Бакалея была закрыта. Я тоже заслужила немного праздника.
Прошло совсем немного времени, и появились
