Немец был в той самой комнате на втором этаже. Он сидел за столом и читал большую книгу. Направив трубу в сторону зеркала, я не нашел издания о правильных способах хранения и использования человеческой кожи и предположил, что именно его он и рассматривает.
Немец встал и подошел к книжной полке.
В этот момент меня посетило странное видение. Это было видение номер два. Я представил как немец заметил из окна шевеление веток в абсолютно безветренную погоду, открыл окно, разглядел Кортика и пригласил его в дом. Кортик по примеру почти загипнотизированного Улисса пошел, а потом после долгих поисков в мусорном контейнере…
Я очнулся от звука выстрела, и все пропустил. Конечно, я был не в себе, отсюда и видения. Мне было нехорошо не потому, что Кортик собирался убить немца серебряной пулей из браунинга № 1347. Мне еще в сарае не понравилось качество изготовления пули и процесс ее заправки в патрон. Я тогда с ужасом подумал о разорвавшемся у лица Кортика браунинге. Скажем, это было видение номер один.
Видение номер три – раненый немец ползет к телефону, оставляя за собой окровавленный след на паркете, тогда Кортик стреляет в него еще раз и, естественно, опять не убивает.
Трясущимися руками я направил подзорную трубу на освещенное окно Черной дачи. Все, что я успел увидеть в разбитом стекле, – раскинувшиеся на полу ноги в тапочках, но верхней части тела видно не было – мешал стол. Еще с одной стороны зеркала отсутствовала висевшая там раньше большая лохматая и рогатая голова зверя.
Меня отвлек звук шарманки – кто-то вызвал лифт вниз, и теперь он поднимался на чердак. Совершенно парализованный ужасом, я смотрел в открытый проем входа. Сам не знаю, чего я испугался, но когда в нем возникла голова моей матушки, а потом и вся она появилась и направила на меня фонарь с самыми решительными намерениями выяснить, чем это мы занимаемся на чердаке без света, я обмочился.
Честно говоря, со мной это случалось и раньше. Я даже спал на всякий случай с прорезиненной клеенкой под простыней, но от страха – впервые.
Заметив выражение моего лица и услышав крики Кортика – он кричал «Атила! Атила!..», матушка бросилась к окну, заподозрив худшее, – она искала выпавшего из окна Кортика на газоне.
И что вы думаете? Там она его и нашла. Он стоял у дома с браунингом в руке, с театральным биноклем на шее и кричал.
– Ну что? – кричал он, будучи, вероятно, тоже не в себе. – Атила! Ты видел? Я попал? Я его убил?!
Соседи слышали выстрел и звон разбитого стекла и позвонили охране. Два охранника рассмотрели разбитое окно на втором этаже Черной дачи и долго потом звонили в дверь немцу. Он не открыл. Мы втроем наблюдали все это в окно столовой.
Когда охранники достали то ли рации, то ли телефоны, матушка позвонила адвокату. Я подкатил к ней и нажал громкую связь. Она не возражала.
– Икар попал в трудную ситуацию, – начала она издалека. – Я не знаю, что нам делать.
Адвокат стал уверять ее, что пятидесятипятилетняя учительница совершенно не беременна, он на прошлой неделе говорил с ней. Кортик подошел и отнял у матушки трубку. К этому моменту мы все не то чтобы успокоились, а коллективно вошли в состояние замедленной реакции. Это состояние исключало повышение голоса, волнение и резкие движения.
– Папа, – сказал Кортик спокойным голосом, – я убил вампира.
– Неужели? – зевнул в трубку адвокат. – Чем? Осиновым колом в сердце?
– Нет, серебряной пулей.
– Прекрасно, но зачем пугать няню? Из чего, кстати, ты стрелял? Из капсюльного пистолета восемнадцатого века?
– Нет. Из браунинга номер тринадцать сорок семь.
– Допустим, допустим, – принял условия игры адвокат. – Где ты взял серебряную пулю?
– Я ее выплавил из серебряной ложки.
В этом месте матушка вскрикнула и сразу же зажала рот ладонью.
– Ага!.. – вроде даже обрадовался адвокат. – Ладно. А куда ты ее засунул в браунинге?
– Я ее сначала засунул в патрон, – с бесстрастием зомби сообщил Кортик. – Вместо другой, которая там была. Калибр семнадцать сорок пять. А патрон в барабан.
– Семнадцать сорок пять… – В голосе адвоката появилось легкое беспокойство. – Ладно, где ты нашел вампира?
– Он живет напротив в Черной даче. Он выпил кровь из Улисса, а его внутренности выкинул в мусорный контейнер. Шкурку мы не нашли. Может быть, он постелил ее вместо коврика у кровати.
– Мне тоже жалко пса… – Адвокат громко вздохнул. – Что это у вас упало?
Кортик покосился в мою сторону. Я кивнул на пол.
– Это няня упала в обморок, – доложил он.
– Икар, ты уже взрослый мальчик, – заявил адвокат. – Помнишь, что мы с тобой обсуждали на рыбалке?
– Помню.
– Вот и отлично. А то я могу подумать, что у тебя не все в порядке с головой. Если ты это помнишь, скажи, наконец, зачем ты звонишь? Вампиры, серебряная пуля – это очень интересно, но постарайся определиться, что тебе конкретно нужно от жизни, и начни, наконец…
– Конкретно сейчас мне нужен адвокат, – вклинился в его нотацию Кортик. – Милиция уже приехала.
Мы поступили, как нам велел адвокат – никому не открывали дверь, пока он не подъехал.
Сидели у окна и наблюдали, как отец Кортика с трудом пробрался сквозь ряды машин и оцепление, безошибочно нашел в толпе главного и отвел его в сторону поговорить. В результате недолгих переговоров адвокат с милицейским чином пошли в дом немца.
В это время в дверь настойчиво позвонили, я выехал в прихожую и посмотрел на крошечный монитор в углу. На пороге стоял Павел Игнатьич. Я задумался.
– Звонят! – крикнул Кортик.
С приездом отца он стал говорить резко и слишком громко.
Я подкатил к столовой и сказал матушке:
– Это шофер.
Она медленно покачала головой из стороны в сторону – никому так никому. Я остался в столовой, шофер продолжал через каждые десять секунд нажимать кнопку звонка, а Кортик повторял «Звонят!», и через несколько минут такой развлекаловки матушка расплакалась. Но тут из дома немца вынесли носилки, и мы отвлеклись, собравшись у окна.
Павел Игнатьич тоже ушел от нашей двери и вышел за калитку. Тело на носилках было целиком накрыто, моя матушка, разглядев это, тут же перестала плакать, обхватила Кортика и крепко прижала его к себе.
– Да ладно тебе! – громко сказал он. – Может, я никого и не убил! Там было плохо видно!
Шоферу зачем-то показали тело, приоткрыв простыню. Адвокат в это время посмотрел на наше окно, потом – отодвинув манжету пиджака – на часы, пожал руку милицейскому чину и пошел к дому.
Матушка с Кортиком вышли в прихожую его встречать, а я видел в окне, как шофер пытается пройти в дом немца. Его не пустили. Он постоял на дороге, вспомнил, вероятно, что мы ему тоже не открыли дверь, и вернулся к машине.
Адвокат прошел в столовую, вымыл руки, сел за стол, осмотрел нас по очереди и приказал:
– Отвечайте на мои вопросы коротко. Икар, тебя видели слезающим с дерева после предполагаемого выстрела по окну соседа напротив. Это был ты?
– Да, я сразу…
– Атила! – повысил голос адвокат, чтобы сын замолчал. – Где оружие, которое я тебе показывал?
– Вот оно. – Кортик подошел к столу и положил браунинг перед отцом.
– Атила, я тебя спрашиваю! – Адвокат никак не отреагировал на поступок сына и даже не взглянул на оружие.
Матушка охнула и схватилась за щеки ладонями. Я подъехал к столу поближе. Рассмотрел браунинг, потом сказал адвокату:
– Кортик нашел мой тайник в бильярдной. И взял браунинг.
– Ты хранил это в бильярдной? Где именно?
– Позади засушенных цветов. В нише, где раньше был сейф. Я отодвинул керамическую подставку с цветами и сушеными рыбами и поставил к стене коробку с браунингом. Было совсем незаметно.
– Я сразу нашел! – доложил Кортик.
– Прекрасно, – адвокат вдохом-выдохом выровнял дыхание и предложил всем сесть.
Матушка упала на диван, Кортик сел напротив отца за стол.
– Теперь скажите, каким образом оружие Павла Игнатьевича оказалось у вас? – спросил адвокат, указывая пальцем на браунинг и не сводя глаз с моего лица.
– Я не положил его в багажник. Я сказал шоферу, что положу, а сам не положил. Принес Атиле, – усевшись, Кортик стал говорить спокойнее.
– Почему? – спросил адвокат.
– Потому что ты обещал ему этот браунинг. Если бы ты его не нашел, я бы еще понял, а то – привез, дал подержать и – до свидания, да? Это несправедливо.
Тут моя матушка истерично вскрикнула:
– Тиль, зачем тебе пистолет?
– Это револьвер, – поправил я, посмотрел на адвоката и поинтересовался: – Вы не заметили пропажи оружия?
– Оно не мое, это оружие шофера. Поэтому я ничего не заметил. Вероятно, получилась путаница. Когда мы в тот день уезжали, Павел Игнатьевич спросил, где браунинг. Я сказал, чтобы он его забрал у тебя – мы же обо всем договорились, так ведь?
Не дождавшись ответа, адвокат пожал плечами и объяснил:
– Когда он пришел в машину, я ничего не спросил, решив, что браунинг у него.
