– Как он выглядит? – задал уточняющий вопрос Сербин.
– Худой, с бородкой. У него черные волосы до плеч, стрижка каре. Очень хороший человек, культурный. Нет, такой мужчина, такой мужчина... – закатила она глаза. – Только, жаль, маленький. Мы потом выпили... чуть-чуть.
– Он оставил вам свои координаты?
– Забыл визитки. Но я ему свою дала.
– Помоги написать заявление, – попросил Сербин дежурного.
Мадам снова повернулась к дежурному, а Сербин уже на улице расхохотался.
– Что вас развеселило? – залезая в авто, полюбопытствовал Оленин.
– Я догадываюсь, как дамочка потеряла свое украшение. Кажется, она встретила Бельмаса.
– Да ну! – не поверил Оленин. – По описаниям не похож, он же лысоват.
– Уж не знаю, что у него на голове, но по почерку скорей всего Бельмас. Он сначала снимает дорогую вещь и тут же возвращает хозяину, чтоб жертве не пришло в голову, будто вещь украли. А потом снова снимает. Бельмас такой мастер своего дела, что незаметно снимет коронку с зуба на зависть стоматологам! Его ничто не исправит. Но это мои догадки, не более.
– Раз догадки, зачем заставили дежурного принять заявление? Если милиция будет искать потерянные вещи, то за преступниками гоняться вовсе некому станет.
– Да никто и не начнет искать колье, раз сама потерпевшая настаивает, будто оно потеряно. Не надо быть раззявой. Но возможно, что адресок дамы нам пригодится, когда возьмем Бельмаса.
– Где только нам искать этого ловкача?
– Дьяков знает, но не говорит.
– Пока не говорит, – внес уточнение Оленин, сделав акцент на первом слове. – Будьте уверены: заговорит, еще как.
– Но Бельмас каков! – покачал головой Сербин. – Привезти связанного парня в отделение милиции... Это ж очень большой риск. Почему он на него решился?
– Размечтался нас за нос поводить.
– Он не такой примитивный, как ты думаешь. Ладно, поехали в офис.
В это же время Бельмас пересчитывал деньги, полученные за колье. Затем подарил улыбку скупщику краденого и дал совет:
– Расчлени вещицу, чтоб ее хозяйка не узнала.
Попрощавшись, он вышел к Державе с Горбушей:
– Ловим рикшу и катим к моей дочурке. Я давно не видел ее.
– Слышь, Бельмо, ты бы о спасении шкуры думал, а не о дочурке, – ворчливо пробубнил Держава. – Новые паспорта есть, деньги есть, а жить негде. Имей в виду: твоя дочурка нас к себе не пустит. И машины у нас нет. Опять будем по электричкам и паркам кости месить?
Да, последнюю ночь они провели в сквере на скамейках, а не на квартире. Ведь гарантии нет, что утром не будет во дворе следующего сыщика. Забросив парня в ментовку, они рванули на квартиру, забрали вещи и тут же покинули временный приют. Бельмас не сомневался: захваченный ими парень не есть убийца Японца. Жидковат он для мокрого дела. А вот посадил его в избушку скорей всего убийца, значит, у него есть собственное маленькое войско, причем преданное. Хотя преданность подручных в данном случае базировалась на страхе.
Держава считал, что того парнишку следовало допросить с пристрастием, то есть слегка побить, вытаскивая информацию, а не кидать у ментовки. Но Бельмас придерживался иного мнения:
– За телесные повреждения нам тоже впаяют, а в ментовке его без нас поучат. Есть у меня идейка, как выкрутиться без боя.
– Поделился бы, – сказал Держава. – У, как не хочу в колонию...
– Я тоже туда не хочу, но ведь не дают стать полноценным гражданином нашего замечательного общества. А идейку обмозговать еще надо, а то если запущу ее раньше времени, потеряю всю свою драгоценную валюту.
– Да хрен с ней, Бельмо!
– Не скажи, не скажи, – обычным несерьезным тоном возразил Бельмас. – Валюта – что забугорная, что родная – она валюта. Вот скажи, где ты собираешься жить? А, не знаешь... Негде будет жить. За бабки, что у нас сейчас имеются, хаты не купим. Но когда вернем мои купюры, куплю тебе и Горбуше по отдельным апартаментам с унитазом и ванной. Мне не жалко, честно, я все равно их украл. Итак, теперь мы располагаем небольшими средствами... Забыл сказать тебе, Держава, чтоб присмотрел скромную тачку с хорошим мотором. Лучше отечественную, подержанную...
– Без твоих напоминаний присмотрел, – возразил тот.
Надо же, а Бельмас плохо думал о друге, дескать, умом бедноват. Впрочем, серое вещество при экстремальных обстоятельствах остается в зачаточном состоянии в исключительно редких случаях, у остальных оно активизируется на все извилины, какие есть. Бельмас откомандировал Державу договариваться о купле-продаже, а сам с Горбушей поехал на рынок, так как Сандра к этому времени должна закончить работу.
Кабинет учетчицы мал до не повернуться, а расположен неподалеку от приемной Андрея Тимофеевича. В кабинете-то теперь обосновался старший сын Гринько. Папино дело подхватил Артур, кстати, по праву, ибо являлся его первым заместителем. А учетчица по фамилии Белоусова смахивала на женщину, которой ставят клеймо «синий чулок». Самое поразительное, что она, в общем-то привлекательная и лицом, и фигурой, имела манеру одеваться и поведение такие... Что ни говори, а отпугнуть может и привлекательная женщина, все дело, наверное, в состоянии души.
– А что вы учитываете? – поинтересовался у хозяйки кабинетика Сербин.
Поинтересовался не потому, что ему было интересно, чем занимается Белоусова, а потому, что не мешало хоть немного расслабить этот сгусток отрицательной энергии, настороженности и суетливости. Вся она какая-то нервически-паническая, будто он обвинил ее в убийстве. А ведь следователь еще не сказал ей, почему из всех офисных служащих первой пришел допрашивать именно ее. Дело-то было в том, что звонок в милицию с сообщением о произошедшем убийстве в тот вечер некто сделал как раз из этого кабинета, с ее телефона.
– Я все учитываю, – начала отвечать она. – Например, сколько единиц и какого товара поступило в магазины, сколько осталось, сколько бракованного товара, который вернули покупатели, на что снижены цены...
– Не понимаю, зачем это нужно, – удивился Сербин. – Разве в магазинах нет накладных?
– Есть, но все равно умудряются воровать. У Андрея Тимофеевича не пара магазинов, а сеть, в одних продукты, в других бытовые товары. Есть производство мясной продукции. Я заставила заведующих фиксировать в письменном виде, что и сколько продано.
Ну, теперь ему стало понятно: Гринько создал у себя личную фискальную службу.
– Скажите, ваш кабинет закрывается? – спросил он.
– Разумеется.
– А ключ где хранится?
– Один у меня, второй у нашей технички, которая убирает в офисе. А она хранит все ключи в ящике у себя, там, где держит швабры с вениками.
– Когда приходит убирать техничка?
– Обычно рано утром. Но бывает, что и вечером, после того как все уйдут.
– Скажите, Таисия, вы ключ часто забываете на работе, скажем, в двери, когда закрываете?
– Никогда. Нет-нет, что вы!
Щеки Таисии зарделись, глаза неистово заблестели. По какому поводу она так взвинтилась? Виктор Серафимович успокаивающе сказал:
– Да не волнуйтесь вы так.
– Я не... – опустила она ресницы. Оправдываясь, Белоусова раскручивала и закручивала авторучку. – Просто меня впервые допрашивает следователь. К тому же то, что произошло... непонятно, дико...
– Какие у вас были отношения с Гринько?
– Прекрасные! – поспешно ляпнула она. Тут же подумала, что ее не так поймут, и внесла уточнение: – Я хотела сказать, деловые, на взаимном доверии.
– А где вы были в пятницу около семи вечера?
– Зачем вам? – испуганно пролепетала Таисия.
– Мы всем будем задавать этот вопрос, – подал голос Оленин. – Так положено.
– А-а-а, – понимающе протянула она. – Я заканчиваю раньше всех – в пять. Сначала зашла в магазины... мне нужны обои, ремонт затеяла... потом приехала домой.
– Вас видели соседи?
– Не знаю. Наверное, кто-то видел.
– Что ж, спасибо.
Сербин выяснил, как разыскать техничку, и решил навестить ее. У лифта Оленин полюбопытствовал:
– Больше не будем никого опрашивать?
– Пока нет, – сказал Виктор Серафимович. – Меня интересует ключ. Убийца воспользовался ключом. Но как и где он его взял? Почему именно этот кабинет и телефон использовал, а не другой?
– Белоусова вела себя, будто она сообщница убийцы и страшно боится, что мы о ее роли догадаемся.
– Что делать, на некоторых людей мы действуем, как пугало на ворон. Тем не менее, помотайся по магазинам Гринько, выясни, что она за птица.
Глава 10
Выходя с территории рынка, Сандра приостановилась:
– А я-то думаю: куда это дядя папа делся?
– Так ты думала обо мне? – обрадовался он.
– Еще чего! – фыркнула девушка и двинула своей дорогой.
Бельмас семенил за ней:
– Ты обещала выслушать меня.
– Не помню такого. – Она не остановилась, даже не взглянула на него.
– Обещала. Можно в кафе посидеть, там тебе нечего бояться.
– А кто платить будет?
