А через пару часиков оба, что называется, поцеловали двери в офисе Андрея Тимофеевича. Охрана внизу доложила:
– Все на похоронах.
– И никто не может нам помочь? – спросил Сербин.
– А что вы хотите?
– Узнать, в каком кабинете стоит телефон вот с этим номером, – показал лист Сербин.
– Нет, сегодня никто вам не скажет, – не стал смотреть на листок охранник. – Приходите завтра.
Сербин и Оленин в машине закурили.
– Каждый день бросаю курить, – сказал Виктор Серафимович, глубоко затягиваясь.
– А я бросил бросать.
– Ты еще молодой, можешь себе позволить эту сладкую гадость. А у меня то сердце зайдется, то голова без причины трещит по швам. Знаешь что...
– Скажите, тогда узнаю.
– Поехали на похороны. Потолкаемся среди людей, посмотрим, послушаем.
Оленин по-своему понял желание следователя посетить траурную церемонию:
– Убийцы приходят на место преступления, на похороны они не являются.
– Все это миф, – рассмеялся Сербин, вырулив с места стоянки. – Преступник сейчас грамотный, знает, что место преступления желательно обходить десятой дорогой. Мы с тобой просто так, любопытства ради, потолчемся.
Агата прилегла на диван в гостиной. Рита накрыла ее ноги пледом, наклонилась к лицу матери:
– Может, отключить кондиционер?
– Не надо.
Рита с мужем ушли к себе. В течение двух часов Вадим то и дело появлялся на лестнице, но ему казалось, что мать спит, и он уходил. Еще во время поминок он, выйдя с братом из ресторана, тихонько поинтересовался:
– Программу достал?
– Даже испробовал. Теперь ты обработай маму, меня она сразу заподозрит.
– Как ответственное дело, так сразу я! – фыркнул Вадим. – Ладно, попробую уболтать ее. Есть идея, как это сделать.
А подходящего момента не выдавалось. Но вот часа через два, глянув вниз очередной раз, он увидел, что мать приподнялась на диване, взяла стакан воды со столика и пьет. Вадим спустился, сел в кресло напротив матери, раскрыл старый альбом.
– Я тут старые фотографии пересматриваю... Многих людей вообще не знаю. Мам, смотри, это я или Артур? – показал он пожелтевшее фото.
– Ты, – сказала она, поставила стакан и легла.
Вадим пересел к ней:
– А здесь кто? – Мать перечисляла родственников, знакомых. Некоторых людей и она не помнила. Один снимок взяла в руки:
– Вот я, отец, Нина...
– Кто такая Нина?
– Моя подруга. Она давно умерла.
– А рядом с ней кто?
– Бельмас.
– Тот самый? – напрягся Вадим. Неизвестно почему, Агата не ответила. – Ладно, не буду докучать тебе, отдыхай.
Он помчался в комнату брата, который сидел перед монитором. Ликуя и потрясая фотографией, сообщил:
– Есть! Только снимок небольшой.
– Это не проблема, в другом формате фотография превратится в плакат. Ну-ка, покажи... А он ничего был.
– У тебя получилось? – пододвинув стул, спросил Вадим.
– Освоил. На твоей фотографии тренировался. Скверная получилась физиономия у тебя, посмотри.
– Твоя будет не лучше, – огрызнулся брат, глядя на себя и не узнавая.
– Не злись, – рассматривая фото, произнес Артур. – Так ты будешь выглядеть лет в пятьдесят, до этого много воды утечет. Странно, они дружили, а мы никогда не видели Бельмаса.
– Потому что он джентльмен удачи: украл, выпил, в тюрьму. Ему некогда было по гостям ходить.
– Сейчас отсканируем, состарим и посмотрим, кого нам искать.
Артур защелкал мышью...
Одиннадцать часов. Улицы в этом четырехэтажном районе, выстроенном во времена индустриализации, а потому обветшавшем, вымирают уже в десять. Зато здесь в каждом дворе целый ботанический сад произрастает, и где притаился наблюдатель – поди угадай. Хуже всего, что въезд во двор один. Дворы отделены друг от друга кирпичными стенами, правда, невысокими. Но что хорошо – сверху закрывают кладку ветви, снизу скрывают кусты.
Первым проник на территорию двора Держава. Проник тайком – перелез через ограду и притаился в кустах, высматривая, кому еще не спится в столь поздний час. И заметил! Не человека, а огонек от сигареты. Она загоралась в детской избушке на площадке для детей. Держава сделал условный звонок...
В руке Бельмаса завибрировала мобила, он взглянул на дисплей, поднес к уху. В трубке молчание, что и было сигналом – во дворе кто-то притаился. В противном случае Держава сказал бы пару слов. Бельмас махнул рукой Горбуше, мол, идем. Войдя во двор, он нарочито громко заговорил:
– Ну, вот мы и дома. Устал я чертовски. Сейчас как завалюсь спать...
И в том же духе до подъезда. Едва скрывшись за дверьми, достали веревки.
Из избушки тихо вылез молодой человек, достал мобилу... Внезапный сильный удар сзади свалил его с ног. Падая, парень негромко вскрикнул – скорее от испуга, нежели от боли. На него кто-то навалился, выкручивая руки. Из подъезда выбежали Бельмас с Горбушей, помогли Державе скрутить парня, связать и поставить на ноги. Бельмас, встав напротив пленника и уткнув ему в грудь указательный палец, внушительно произнес:
– Меня обвести вокруг пальца еще никому не удавалось, только нашей доблестной милиции.
– В чем дело? – процедил пленник. – Что надо?
– Кто тебя приставил следить за нами?
– Никто. Мне ночевать негде.
– А кому звонил? – прорычал ему в лицо Держава. – Маме? Чтоб не волновалась, да? Кому хотел сообщить, что Бельмо пришел на хату?
– Да пошел ты, козел!
Держава не удержал кулак, слегка сунул его в солнечное сплетение пленнику, но тот согнулся пополам. Рухнуть ему не дал Горбуша, крепко державший за предплечья.
– Не груби, – предупредил с небольшим опозданием Держава, – а отвечай на вопросы, раз попался с поличным.
– Кто тебя приставил к нам? – повторил Бельмас. – Не за старухами же ты следил и не за рабочим классом. Именно нас пас.
Парень выпрямился, заскрипел зубами – это и был ответ на все вопросы.
– Не хочешь говорить? – развеселился Бельмас. – Хвалю. Тогда будешь объясняться в другом месте. Заткни ему хлеборезку, а то я тишину люблю.
Держава сунул парню в рот кляп, заготовленный заранее, с простыми и доступными, как ему казалось, словами:
– Думал, мы лохи? Подставил нас? Теперь ты побудешь лохом и подставленным.
На земле завибрировал мобильник, Бельмас взял его, положил в карман. Горбуша с Державой подхватили парня под руки, вчетвером вышли на улицу, где договорились с частником о перевозке небольшого предмета за очень высокую цену. Но тот, увидев связанного человека, взбунтовался:
– Мы так не договаривались! Я в ваших бандитских разборках не участвую...
– Спокойно, – поднял ладони Бельмас. – Ты повезешь нас в ближайшее отделение милиции. Это опасный преступник, мы задержали его.
На словах «опасный преступник» пленник начал вырываться и что-то мычать. Держава указал на него частнику:
– Видишь? Не хочет в милицию.
По дороге на шею пленнику повесили картонную табличку. Им сопутствовала удача: у отделения никого не было. Держава и Горбуша мгновенно перенесли к входу связанного, усадили рядом со ступеньками, прислонив спиной к стене, и запрыгнули в машину.
Минут через пять вышли два милиционера, закурили и разом повернули головы на мычание. Картина! Оба обступили связанного по рукам и ногам человека с кляпом во рту и табличкой на груди. Тот, что постарше, наклонился и прочел:
– «Убийца Гринько Андрея Тимофеевича»... – Он выпрямился, озадаченно почесал затылок. – Ну что, в отделение его?
– Да уж, теперь он наш, – согласился второй.
Пленника взяли за ноги и под мышки, внесли в отделение.
Склиф ничего не понял: звонок был, но только он поднес трубку к уху, связь прекратилась. Он делал вызов несколько раз, труба явно принимала сигнал, а Дьяк не отвечал. С минуту Склиф думал, затем заподозрил, что в соседнем дворе произошло нечто непредвиденное, открыл дверцу авто и бросил:
– Шурик, за мной.
Во двор проникли, прижимаясь к стенам и прячась по темным углам. Но здесь было тихо, как на кладбище.
– Иди к избушке, он там, – шепнул Склиф. – Я подстрахую тебя.
Вскоре из избушки Шурик крикнул:
– Нет здесь никого.
Подошедший Склиф с большим изумлением обнаружил, что ни в избушке, ни рядом с ней действительно никого нет. Он снова позвонил Дьяку, не получив ответа, сообразил:
– Это Бельмо. Он еще днем нас срисовал. Оставайся в избушке и не дыши.
– А Дьяк?
– Найдется.
Глава 9
Ксения отдраила две комнаты. Осталось навести порядок еще в одной и малюсенькой прихожей, но вчера не было сил закончить уборку. А сегодня с утра женщина решила сходить на разведку, узнать, кто поблизости живет и вообще где она находится. Взяв с собой Дунечку, Ксения миновала заросли бурьяна, вышла на улицу и не знала, в какую сторону идти. Выбрала дорогу направо. Она, истинно городская жительница, ни разу не бывавшая в подобных поселениях, искренно изумлялась: как здесь живут люди? Одно слово – запустение. Встретила старика, курившего возле двора на скамейке, поздоровалась, спросила, где речка.
