Бонд снова перекинул разговор на отношения Ривки с Полой.
— По некоторым причинам я не могу поверить тебе, Ривка, — начал он. — Я давно знаю Полу. И в нашей последней беседе, когда она говорила о тебе, Анни Тудеер, она рассказывала конкретные вещи. Например, то, что Анни Тудеер работает вместе с ней в Хельсинки.
Ривка медленно покачала головой:
— Значит, кто-то использует мое имя…
— Ты никогда не работала в ее сфере? В рекламном бизнесе?
— Шутить что ли? Я же сказала, что никогда не работала с ней. Я только что говорила тебе о своем прошлом. Мы учились в одной школе.
— А она знала кто ты? Кем был твой отец?
— Да, — тихо ответила Ривка. — Джеймс, ты можешь запросто все выяснить сам. Позвони ей в офис и спроси, работает ли у них Анни Тудеер. Если так — тогда на свете есть две Анни Тудеер, в противном случае Пола лжет. — Ривка наклонилась к нему поближе и отчетливо произнесла: — Говорю тебе, Джеймс, нету на свете двух Анни Тудеер. Пола лжет, и я очень бы хотела знать почему.
— Да, — Бонд кивнул. — Да, и я тоже.
— Значит, ты мне веришь?
— Какой смысл тебе лгать мне? Ведь все факты можно очень быстро перепроверить. Мне казалось, что я знаю Полу очень хорошо, но теперь… Что ж, теперь мой внутренний голос подсказывает мне, чтобы я верил тебе. Все нити можно проследить даже отсюда, а уж из Лондона — тем более. Лондон уже сообщил мне, что ты Анни Тудеер. — Бонд улыбнулся ей, его мозг послал сигналы его телу. Вблизи Ривка была очень красивой молодой женщиной. — Я верю тебе, Ривка Ингбер. Ты преданный агент Моссада. Остается непонятным только одно: вопрос о твоем возмездии. Не могу поверить, что тебе хочется просто искупить вину за поступки своего отца. Либо ты хочешь его поймать, либо убить. Ну? так что именно?
Девушка игриво пожала плечами.
— Это ведь не имеет значения, правда? Как бы там ни было, Аарнэ Тудеер умрет, — ее мелодичный голос лязгнул как сталь, затем последовал короткий мягкий смешок. — Извини, Джеймс. Мне не следовало перед тобой разыгрывать весь этот спектакль. Брэд Тирпиц был сегодня назойлив, но я, конечно же, могла утихомирить его и сама. Наверное, я действительно не такая профессионалка, как думала сама. Ведь я была настолько наивной, что решила провести тебя, Джеймс. Заманить.
— Заманить? И в какие же сети? — Бонд на девяносто девять процентов был уверен, к чему и куда клонит Ривка, однако оставался один малюсенький процент, заставлявший его оставаться настороже.
— Ну, не совсем в сети. — Девушка опустила руку на его ладонь. — Если честно, то ни с Тирпицом, ни с Колей я не чувствую себя в безопасности. Я хотела удостовериться, что ты будешь на моей стороне.
Бонд высвободил ладонь из руки девушки и дотронулся до ее плеч.
— В нашей работе все построено на доверии, Ривка. И мы оба нуждаемся в нем, поскольку лично мне эта подставка так же не по душе, как и тебе. И все же есть один вопрос, который я вынужден задать. Просто потому, что у меня на этот счет есть кое-какие подозрения. Ты уверена, что твой отец каким-то образом связан с НСДА?
Ривка даже не задумалась над ответом:
— Абсолютно уверена.
— А как ты узнала?
— У начальства! Я ведь не случайно здесь оказалась! Меня специально послали на это задание. Уже после первого теракта НСДА наши аналитики в Израиле и оперативники начали наводить справки и проверять компьютерные базы. Разумеется, они проверили всю старую нацистскую верхушку: бывших членов партии, СС и тех, кто сбежал из Германии. Всплыло несколько имен. Мой отец был одним из первых в их числе. А вот по поводу остального уж придется тебе поверить мне на слово: у Моссада есть доказательство того, что он по уши замешан в этом деле. И не случайно все оружие поступает из России через Финляндию. Он здесь, Джеймс. У него другая фамилия, почти другое лицо. Даже новая любовница. Сам он жив здоров, даже несмотря на свой возраст. Я сама уверена, что он здесь.
— Решил поиграть в солдатиков, — Бонд криво улыбнулся.
— И игра в самом разгаре, Джеймс. Мой папочка всегда успевает вовремя. Мама часто говорила, что он мнил себя в роли нового фюрера, нацистского Моисея, призванного привести своих детей обратно в их землю обетованную. Что ж, дети растут и крепнут, а в мире царит такой беспорядок, что молодые, или просто доверчивые, купятся на любую наспех испеченную идеологию. Посмотри хотя бы на свою собственную страну…
Бонд возмутился:
— В которой пока что никаких психопатов никуда не выбирали и ко власти не допускали. А наша система построена так, что если такое и случится, то она же — хотя, надо признать, иногда с небольшим опозданием — сама и выправит положение вещей.
Девушка дружески хмыкнула.
— Ладно, извини. В каждой стране свои недостатки. — Ривка прикусила губу, на секунду задумавшись о чем-то своем. — Поверь мне, пожалуйста, Джеймс. У меня вправду есть один козырь. Если хочешь, назови это «особо секретные данные». Мне нужно, чтобы ты был на моей стороне.
«Подыгрывай, — решил для себя Бонд, — И хотя ты почти уверен в ее искренности, заглотни наживку только на девяносто девять процентов и будь настороже».
Вслух Бонд ответил:
— Ну, хорошо. А как же насчет остальных? Как насчет Брэда и Коли?
— Брэд и Коля играют по крупному. И я не уверена, играют ли они вместе или друг против друга. Они вполне серьезные люди, и все же недостаточно серьезные. Звучит глупо? Парадоксально? Но это правда. Да ты сам понаблюдай за ними. — Ривка посмотрела ему прямо в глаза, словно пытаясь загипнотизировать, и вкрадчивым голосом заговорила: — Послушай, у меня создалось ощущение — чисто интуитивное, — что либо у ЦРУ, либо у КГБ есть что-то, что они хотели бы замять. Что-то, связанное с НСДА.
— Голову дам на отсечение, что у Коли, — тихо произнес Бонд. — Ведь это КГБ пригласил нас. Это к нам КГБ обратился с просьбой — к США, Израилю и к Великобритании. И я подозреваю, что они обнаружили нечто большее, нежели простую утечку оружия в НСДА. Это «нечто» может оказаться лишь частью проблемы утечки, но что если все гораздо серьезней? И ужасней?
Ривка пододвинула свое кресло поближе к сидящему на кровати Бонду.
— Ты хочешь сказать, что они натолкнулись на утечку оружия и на что-то, что им никак не утаить?
— Это теория. И довольно крепкая.
Ривка находилась так близко от Бонда, что он почувствовал, как она пахнет: ее духи, плюс натуральный аромат привлекательной женщины.
— Только теория, — повторил он. — Но возможная. Ведь все это как-то не в духе КГБ. Они ведь обычно такие скрытные. А теперь вдруг сами объявляются и просят о помощи. Уж не втягивают ли они нас в какую-нибудь историю? Не водят ли они нас за нос? Не получится ли так, что когда эта правда, или что бы там ни было на самом деле, всплывет, то окажется, что мы замешаны в этом? И все шишки посыплются на нас — на Израиль, Америку и Британию. Такая схема вполне похожа на КГБ.
— И мы останемся крайними, — вновь понизив голос, произнесла Ривка.
— Вот-вот. Крайними.
Интересно, подумал Бонд, что бы сказал по поводу этого словечка его старый и ультраконсервативный шеф М, который вообще не выносил сленг.
Ривка предложила Бонду отныне держаться вместе, даже если этот план КГБ по дискредитации был только их домыслом.
— Нам просто необходимо прикрывать друг друга с тыла, даже если наша теория ошибочна, — подытожила она.
Бонд подарил девушке свою самую очаровательную улыбку и нагнулся к ней ближе. Теперь его губы находились совсем рядом с ее ртом.
— Ты совершенно права, Ривка. Хотя я бы предпочел прикрывать тебя с фронта.
Ее губы тем временем, казалось, буквально изучали его рот.
— Я не из пугливых, Джеймс, но что-то мне стало не по себе…
Ее руки обвились вокруг его шеи, и их губы сомкнулись, сперва с легкой нежностью. Сознание Бонда продолжало пилить его, напоминая о вероятной опасности. Однако все предостережения были выжжены дотла огнем, который вспыхнул от жара их губ, был раздут порывами их горячего дыхания и наконец разросся в бушующий пожар, когда их языки соприкоснулись. Казалось прошла целая вечность прежде, чем их губы разомкнулись. Ривка, страстно дыша, прижалась к Бонду и истомно зашептала ему на ухо слова нежности. Бонд медленно перенес ее на кровать, и они легли, слившись в объятиях, а затем вновь в поцелуе. И словно по какому-то неслышному сигналу принялись снимать друг с друга одежду. В считанные мгновения, пылая от страсти, они уже впивали друг друга жадными глотками, словно в каждом из них содержался какой-то доселе неиспитый божественный эликсир, которым им было необходимо срочно утолить свою жажду. То, что начиналось как простое вожделение, потребность в ответной ласке — два одиночества, ищущих друг в друге естественный комфорт и доверие, — медленно переросло в нежную, мягкую и даже искреннюю любовную страсть. Бонд, который где-то в глубине сознания еще смутно помнил о слабом сомнении, растворился в этом восхитительном создании, чье тело двигалось вместе с его телом так гармонично, словно, между ними существовала почти телепатическая связь. Они, словно идеальная танцевальная пара, предугадывали движения друг друга.
