вкусит жизни рождённых, прежде чем уйдёт к своим. Касьян и сам не особо-то верил в затею, так как прекрасно понимал, что стоит парню отойти от первоначального шока, и с такой внешностью он запросто устроится в новом мире, если не попытается прыгнуть выше головы. Но всё это лишь импровизация, так как истинной целью было не дать Луке остаться наедине с Всеволодом.
«Интересно, а я бы на его месте задумывался о какой-то там несправедливости?» — пробежала мысль у Касьяна.
Выбросив лишнее из головы, он взял в руки очередное яблоко. Его кисть вспыхнула золотым светом, и Касьян начал проникать тонкой струной в самую мякоть плода, выискивая там следы яда. Духовная энергия, то бишь телекинез, действовала исходя из намерений хозяина и могла как контактировать с материальным миром, так и становиться полностью неосязаемые, потому телекинетическая струна вовсе не наносила вред яблоку, оставляя его в первозданном виде.
Проводя внутреннее обследование, Касьян переменился в лице, так как ощутил некую духовную структуру, нити которой, словно паутина, простирались через всю мякоть плода. Их было не сильно много, но достаточно, чтобы хоть одна, но оказалась задета при первом же укусе. В шоке он положил яблоко в кучу со всеми отравленными продуктами, запомнив его, чтобы в дальнейшем исследовать повнимательнее.
«Это ж надо так заморочиться», — подумал парень, вернувшись к прежнему темпу.
— А вы не боитесь, что он спрячет хорошую еду среди отравленной? — спросил Лука, желая узнать, что думает о Касьяне его окружение.
— Этот? Да никогда, — ответил Исидор, словно услышал какую-то глупость.
— Почему вы так уверены?
Но на второй вопрос ответа не последовало. На самом деле, если бы Исидор не принял это на свой счёт, то и на первый не стал бы отвечать, не имея никакого желания общаться с Лукой.
Вскоре Касьян закончил с проверкой, разложив каждый продукт по разным кучкам. На всё про всё ему потребовался час, по истечению которого на улице почти стемнело. Повернувшись к Исидору, Касьян сказал ему:
— Уже поздно, так что я завтра проверю, что можно будет с этим сделать, — он указал на огромную отравленную кучу. — Ты зайдёшь к нам на ужин?
— Я, пожалуй, пойду, а то возвращаться придётся ночью.
От правой части туловища Исидора начало исходить тёмно-синее свечение, которое постепенно увеличивалось, пока не достало до меньшей кучки с едой. Его телекинез не походил на руку, будучи простым сгустком бесформенной энергии, которым тот разом поднял все продукты и закинул обратно в телегу.
Попрощавшись с Касьяном, он ушёл, потянув телегу за собой. Исидор больше ничего не хотел говорить, но всё же остановился на месте и, повернувшись, обратился к Касьяну:
— Этот парень на твоей совести.
— Я спас ему жизнь и имею полное право забрать её.
Лука сразу же понял столь жирный намёк и, когда Исидор отдалился на достаточное расстояние, спросил у Касьяна:
— Зачем ты мне это показывал? Вдруг я расскажу кому-нибудь?
— Будешь бегать по городу и орать о том, что есть парень, который может отличить отравленное от съедобного? — Касьяна это совершенно не заботило.
— А вдруг? Явно же кому-то это да надо, — Луку всё не покидал вопрос: чего ради так поступать?
— Поверь мне, нашу скромную общину довольно-таки просто уничтожить и для это не придётся так исхитряться.
Говоря такое, внешне Касьян оставался совершенно спокоен, хоть внутренне всячески сокрушался их повальной слабости. Но что бы сейчас не было у него на уме, о таком он никому не признается, даже самому себе. Касьян всегда верил, что они смогут жить хорошо, стоит только приложить чуточку больше усилий.
«Ведь только через страдания можно стать по-настоящему сильнее… Да, Всеволод?» — подумал парень, глядя на закрытую дверь перед собой.
Выбросив эту чушь из головы, Касьян отворил дверь в дом, но не перешагнув порог, приказал Луке, указывая пальцем на кучу отравленной еды:
— Перетащи всё в дом и сможешь поужинать.
Не то чтобы он сильно заботился о самочувствии парня, просто Всеволод не оставил бы нуждающегося голодным, потому Касьян решил извлечь из этого хоть какую-то выгоду. Всё же он был не так хорош в масштабном использовании телекинеза, как Исидор. Так не лучше ли в подобной ситуации задействовать чужие руки, нежели свои?
Хоть Лука и не чувствовал голод, так как всё приключившееся с ним до сих пор не отпускало его, однако рассудив, что сутки без пищи обязательно напомнят о себе, мигом согласился на предложенную работу. Да и не хотелось чувствовать себя нахлебником, хоть он и не мог придумать иного способа выживания в сложившейся ситуации.
Собравшись сразу же приступить к работе, Лука чуть не совершил, по его мнению, фатальную ошибку. Со страхом в глазах посмотрев на Касьяна, он спросил:
— А я не отравлюсь?
— Если бы яд травил от контакта с кожей, то такая еда просто бы не дошла до этой кучи.
Ради интереса поймав очередную духовную нить, вылетевшую из головы Луки после услышанного, Касьян почувствовал шок. Не в том смысле, о котором можно было подумать. Просто нить несла в себе эмоцию, которую только что испытал подросток, не подкреплённую словами. Следующие же нити, покинувшие Луку, скорее всего несли в себе именно мысль, обличённую в слова, но Касьян не стал проверять каждую, оставшись довольным и этой.
Войдя в дом, он увидел Всеволода, сидящего на кровати и поглаживающего чёрную шкатулку, которую тот положил себе на колени. С виду не представлявшая ничего особенного, всего лишь небольшой прямоугольник, она очень сильно занимала парня, что тот даже не сразу обратил внимание на вошедшего в дом Касьяна, который уже проделал пол пути до стола с двумя мисками похлёбки из кролика.
Спрятав шкатулку под подушку, Всеволод сперва посмотрел на брата, после чего перевёл взгляд на снующегося туда-сюда Луку. Нахмурив брови, он снова посмотрел на Касьяна, который уже взял ложку в руку, с предвкушением вкусного ужина нацелившись ею в миску.
«Ты подождёшь, пока парнишка не закончит. Вместе поедите».
В своих мыслях Касьян уже несколько раз успел вылизать пустую миску, однако услышав брата, не без труда, но всё же отложил ложку в сторону. Взглянув на Всеволода и увидев, что тот сердится, он лишь состроил глупую улыбку, после чего постарался найти способ хоть как-то отвлечься от еды.
И самым лучшим выбором оказалось созерцание того, как кто-то другой работает. Наблюдая за Лукой, Касьян решил поделиться своими мыслями на его счёт с братом:
«Как ты думаешь, по какому пути он пойдёт?»
«А тебя это заботит?» — без
