пробормотал он.
Очередь дружно пронзила его множеством убийственных взглядов. Помощник контролера, маленький человечек с остреньким носиком и редкими колючими усиками, решительно выступил вперед.
— Вы, кажется, что-то сказали? Прошу уточнить, кто это не в своем уме? А? Ваш паспорт!
— Вы не так меня поняли, — тихо выругавшись, мотылек протянул паспорт.
— Я отлично вас понял, — контролер забрал его паспорт, сунув себе в нагрудный карман. — Вы задержаны…
— Задержан? — заволновался парень. — За что? Я что, террорист?
Ох, не надо было произносить этого слова…
Как только оно прозвучало, помощник схватил рацию и произнес: «Двадцать два!». Это, видимо, был условный сигнал, по которому из дежурки выскочили еще двое охранников и подхватили паренька под тонкие руки-крылья.
Контролер проштамповал паспорт «затылку». У Фатимы отлегло от сердца. Она поняла, что теперь внимание на контроле будет переключено с нее на мотылька. И действительно, войдя в раж, контролер теперь штамповал паспорта, как безумный, совсем не заглядывая внутрь. Пассажиры проходили без задержки. Некоторые торопливо поглядывали на парня, стыдливо пожимая плечами. Один из пассажиров, толстый бородач, похожий на художника, как бы в шутку протянул ему паспорт.
— Это уж точно я, — подобострастно хихикнул он.
Контролер благосклонно усмехнулся его вполне уместной шутке. С чувством юмора у него было все в порядке. Фатима тоже поспешила улыбнуться. Теперь они улыбались вместе, в этот миг они как бы сообща были в заговоре против этого парня.
Чувствуя эту общность, контролер быстро проштамповал ей паспорт. Проходя мимо мотылька, Фатима почувствовала к нему огромную признательность, но постаралась смотреть на него так, как все женщины смотрят на мужчину, который оплошал в их глазах — с презрением и брезгливостью.
* * *
Лежа на кровати в маленькой комнатке, отведенной для него в резиденции эмиссара, инженер Макс Фриш на короткое время забылся в дремоте. Как долго это будет продолжаться? Он сделал все, что от него требовалось, а ему до сих пор не заплатили. И даже не думают выпускать отсюда. Похоже, они вообще не собираются расставаться с ним.
Целыми днями он лежал на своей постели, глядя в потолок, а голову сверлила только одна мысль. Не надо было заходить так далеко в отношениях с чеченцами. Ведь знал, что имеет дело с отребьем. Но теперь поздно жалеть — надо думать, как выбираться. Выпустят ли его отсюда когда-нибудь?
В этот момент раздался стук в дверь, и в комнату вошел Фанум с подносом в руках.
— Ваш обед, господин Фриш…
Фришу было так плохо, что одна мысль о еде вызывала у него отвращение.
— Я не хочу есть. Передайте господину Закаеву, что я хотел бы с ним поговорить…
— О чем?
— О деньгах… Где они? Вы обещали заплатить сразу после выполнения заказа.
Фанум искоса взглянул на него.
— Мы всегда держим слово. Но полмиллиона — крупные деньги даже для нас. Нужно время, чтобы их собрать. Обождите, осталось немного.
— Сколько?
— Немного… — в глазах секретаря инженер прочитал недовольство. — Кстати, вам, наверно, будет интересно узнать, что до вас мы приглашали несколько специалистов с такими же целями.
Фриш насторожился.
— Вот как? И кого же?
— Не волнуйтесь, им до вас было далеко.
— Вы не ответили…
Секретарь остановился у дверей.
— Вы знали Алекса Гринберга?
— Да, — инженер был удивлен. — А почему вы спрашиваете?
Конечно, он знал Алекса. Гринберг был неплохим инженером. Иногда сталкивались по работе. Они не были друзьями, но частенько выпивали вместе, чтобы обсудить общие проблемы.
— Просто так, — сказал помощник, улыбаясь, — Мы предлагали ему эту же работу, привезли сюда, поговорили по-человечески, но он отказался. И вообще оказался трудным человеком — стал спорить, устраивать скандалы, чего-то добиваться… Я так рад, господин Фриш, что вы не доставили нам трудностей… Очень рад…
У инженера забегали мурашки по коже.
— Почему вы говорите о нем в прошедшем времени?
— Да, это печально, — секретарь взялся за ручку. — Скажите, что вы желаете на обед? — он толкнул дверь.
— Что произошло с Алексом? — спросил инженер, сжав кулаки.
Помощник остановился в дверях.
— А вы не знаете? Он попал в дорожную аварию. И разбился… насмерть.
Дверь открылась, и секретарь скрылся за нею.
* * *
В заднем кармане брюк задрожал, затренькал мобильник, и Зубровский взял трубку.
— Нашел что-нибудь? — это был Болховитинов.
— Пока ничего, — ответил Зубровский. — Будем продолжать.
— Не будешь, — голос каперанга стал неожиданно сухим и официальным. Майор уже заметил, что это происходило, когда Болховитинов собирался сообщить о чем-то, связанном с начальством. — Завтра предварительная приемка объекта со стороны МОК. Если они заметят хоть что-то подозрительное, поднимется вой. Не будем давать им хоть какие-то основания для проволочек. Поэтому на завтра придется снять собак с объекта.
Зубровский недовольно передернул плечами. Перерыв непременно скажется на ритме поисков.
— Тогда прикажите на это время прекратить на объект допуск любых посторонних лиц, — предложил он.
— Это невозможно, — возразил каперанг. — Зачем нам ненужные вопросы? Потерпите. Приемка будет идти всего один день.
— Чтобы привести взрывчатку в действие, достаточно одной минуты, — сухо заметил майор.
— Кстати, — сказал каперанг. — как считаете, они планируют сделать это?
— Есть только один путь. Для этого кому-то из них понадобится проникнуть на территорию ГЭС. То есть нужно ждать подрывника. Он должен прибыть, чтобы установить взрыватели, проследить за работой радиовзрывателя и установить еще несколько дублирующих запалов.
— А потом успеть уйти? — добавил Болховитинов. — Не будет же он подрывать самого себя?
— Нельзя исключать и такую возможность…
— Но ведь в этом случае он погибнет сам?
— Для них такое не впервые…
— Сколько же надо заплатить человеку, чтобы он пошел на смерть? — помолчав, спросил каперанг.
— Им не нужны деньги, — ответил Зубровский. — Им хватает собственной ненависти. Единственное их желание — поделиться этой ненавистью с остальными. Откуда до этого они находили смертников? Почему в Палестине, Ираке, Афганистане каждый день звучат взрывы? Собственная смерть их не пугает.
— Но у нас не Палестина, — возразил каперанг.
Зубровский усмехнулся.
— В Чечне достаточно людей, готовых идти на смерть. На место погибших тут же приходят новые смертники. Желающих столько, что берут не всех.
— Не будем опережать события, — наставительно заявил Болховитинов. — Подключайтесь пока к разработке Смирнова.
— Кто с ним работает? — уточнил Зубровский.
— Старший лейтенант Кузнецов и двое его ребят.
— Нельзя ли усилить?
В наружку, он знал это из предыдущего опыта, обычно попадали чем-то проштрафившиеся сотрудники органов, которые неусыпным наблюдением за объектом могли рассчитывать на погашение взыскания. Когда начальство подбрасывало конкретное задание, они работали как лошади, по двадцать часов в сутки. Уставая, могли пропустить весьма важные детали.
— Кем? — спросил Болховитинов. — Ты же знаешь, что Москва не
