Кажется, ничего предосудительного… Тогда почему от нее идет какая-то напряженность? Что-то здесь не так.
Ну и что такого, заговорил внутренний голос. После учебы возвращается на родину… Что тут особенного? Если что и не так, то пусть русские с ней и разбираются.
Маккартни задумался. Время поджимает. С него же потом и спросят за волокиту с пассажирами!..
Он неприязненно посмотрел на Фатиму, постукивая ребром паспорта по ладони.
— Проходите, — он протянул документ. — И заберите это, — он указал на бутылку с жидкостью.
Стараясь не смотреть на него, Фатима, облегченно вздохнула, положила бутылку в сумку, взяла паспорт и, пройдя в зал ожидания, посмотрела на табло, где яркими буквами высвечивалась надпись «Рейс 273 Лондон — Сочи. Время вылета 5.48»
* * *
На другой день утром Каютин позвонил Зубровскому.
— Наконец-то! — оживленно воскликнул Зубровский, — давно жду вашего звонка.
— Позвонить раньше не имел возможности: весь день работал с собаками на плотине.
— И ничего?
— Ничего.
— Где искали?
— Во всех помещениях, в подвалах, в оборудовании и вообще везде на всей территории.
— А вы говорили — собаки… Неужели, ничего подозрительного?
По возникшей паузе Зубровский понял, что капитан мнется.
— Что? — почувствовав это, спросил Зубровский. — Говорите все, что заметили. Никто не будет упрекать вас за излишнюю мнительность.
— При осмотре нижнего яруса грузовой шахты одна из собак заупрямилась.
— Выяснили почему?
— Перерыли весь мусор. Просмотрели полы, простукали стены — никаких видимых свидетельств. Другие собаки, кстати, не среагировали…
— Так, может, действительно ничего?
— Та первая — самая надежная…
Майор задумался.
— А не могло быть так, что взрывчатка заложена внутри строительных конструкций?
— Как это? — в голосе Каютина прозвучало удивление.
— Ее могли заложить еще на заводах железобетонных изделий. Вам не приходила в голову такая мысль?
— На заводах действует жесткая система контроля. Это не строительная площадка, где мотаются все кому не лень…
— Однако на такую хитрость они могли пойти. Непременно поинтересуйтесь бетоном конструкций, — посоветовал Зубровский.
Он задумчиво постучал пальцем по столу.
— А если это все же трюк боевиков? — произнес вдруг капитан. — Может быть, для большей убедительности подкинули вам эти снимки плотины? Могли они пойти на это? И для этого даже подставить своих людей?
— Дело нехитрое, — согласился Зубровский. — Могли и так.
— Да, они людей не ценят, но я не думаю, чтобы это было так.
— Почему?
На вопрос Зубровского Каютин ответил вопросом:
— Дело, как я слышал, организовывал сам Закаев?
— Совершенно верно.
— Мне довелось однажды еще в Чечне познакомиться с ним, вернее, с его работой. Он не может без азиатских хитростей. Там он тоже хотел нас запутать ложными следами.
— Значит, по-вашему, поиски зарядов следует продолжить? — спросил Зубровский.
— Непременно.
— Где же вы намерены искать их теперь?
— До сих пор мы искали в местах наиболее вероятных для минирования — ответил капитан, — теперь начнем сплошное обследование.
— А это надолго?
— Дело непростое. Помещений очень много, территория большая, местами захламлена строительным оборудованием. Боюсь, что времени понадобится много.
— А нам дорога каждая минута — возбужденно воскликнул Зубровский.
16
Перелет Лондон — Сочи занял чуть более двух часов. Всю дорогу Фатима сидела молча. Пока все идет нормально, думала она. Но предстоит еще проверка в конечном пункте. Надо готовиться.
Аэропорт Сочи выглядел так, как и положено выглядеть в разгар сезона: шумные толпы туристов, объятия, приветственные возгласы. Фатима заняла очередь к посту пограничного контроля. Она чувствовал себя напряженно, зная, что здесь, в России, контроль будет гораздо жестче, чем в Лондоне. Даже запах здесь был другим, а сам аэропорт напоминал баню довольно низкого пошиба. Завалы пластмассовых корзин в месте досмотра, скамейки с раздевающейся у всех на виду публикой, очередь при проходе через магнитную рамку, лихорадочный поиск своего багажа в куче вещей, сваленных у пасти рентген-аппарата, и в дополнение ко всему — кинолог с устрашающего вида собакой… И конечно — великое множество созерцающих работников, ничего не делающих, зато полностью осознающих свою значимость при исполнении священного служебного долга защиты Родины.
Сдвинув очки на лоб, таможенник разглядывал паспорт мужчины, который стоял в очереди за два человека перед нею. Затем вернул очки на прежнее место и посмотрел на самого человека.
— Но ведь это не вы, — сказал он.
Кожа на затылке у стоявшего впереди тучного мужчины дернулась, как у лошади, отгоняющей мух. Фатиме был хорошо знаком этот затылок. Два часа подряд он маячил перед ней в самолете. Люди сзади стали притоптывать от нетерпения. Очевидно, им тоже порядком надоели затылки их спутников.
Мужчина перед ней что-то пробормотал — что именно, Фатима не расслышала. Контролер снова заглянул в паспорт, затем перевел взгляд на человека. И снова, как и прежде насадив на нос свои немыслимые очки в стальной оправе, повторил:
— Я сказал: это не вы.
Кто-то сзади нетерпеливо крикнул:
— Выведите его из очереди, пусть не задерживает других!
Другой проворчал:
— Два часа летишь из Лондона и столько же торчишь на контроле…
Помощник контролера окинул очередь выразительным взглядом, словно спрашивая: «А нет ли среди вас подозрительных личностей? Это вы там, в Англии, могли позволить себе покричать, а здесь Россия, поэтому ведите себя скромнее».
Фатима обернулась.
Казалось, очередь была готова растерзать именно ее. Словно все догадывались, что это из-за таких, как она, усилен входной контроль.
— А я говорю, это не вы! — настойчиво повторил контролер.
Из толпы вдруг выпорхнул какой-то взъерошенный парень, чем-то похожий на мотылька.
— А кто в паспортах вообще похож на свои фотографии? — нервно проговорил он.
Невольно все стали рассматривать свои фотографии. Очередь возбужденно зашептала:
— Да-да, он прав…
Это произносили на всех языках. В очереди было много иностранцев. Кто-то рассмеялся.
— Если бы всех пропускали по этим фотографиям… — продолжил парень.
Очередь дружным гулом поддержала его.
— Выйдите, пожалуйста, — подчеркнуто вежливо сказал контролер.
Фатима с ужасом подумала — не ее ли просят выйти из очереди, но потом с облегчением обнаружила, что эти слова относятся к мотыльку, и улыбнулась таможеннику. Она знала, что в зависимости от личностных особенностей и мировосприятия проверяющих пассажир может быть досмотрен либо тщательно, либо поверхностно: все зависит от их настроения в данный момент.
— Прошу вас выйти из очереди, — суровым тоном повторил контролер.
Мгновенно вся возбужденная до предела очередь объединились против парня, единственного ее защитника.
— Выходи, выходи, — послышались грубые мужские и женские голоса, — нечего задерживать.
Парня мягко и решительно оттеснили в сторону, и он на глазах у всех стал быстро превращаться из мотылька в гусеницу. Его плечи опустились, тело обмякло.
— Господа, по-моему, вы не в своем уме, — растерянно
