она остановилась на стоянке на шоссе, бессмысленно глядя на поток машин.
«Что, если это правда?» – в сотый раз спросила она себя.
Рациональная часть ее сознания отказывалась в это верить. Франческа не верила ни в призраков, ни, как поется в той песне Ника Кейва, в божественную «интервенцию»[17]. И все же…
Она вылезла из «теслы», и ветер привел ее в себя. Вероятность, что похищение Амалы каким-то образом связано с Контини, составляла один на миллиард. Но она не могла позволить себе отбросить эту единственную возможность спасти племянницу.
По обочине медленно проехал патрульный автомобиль, и один из полицейских уставился на нее в окно. «Они спрашивают себя, кто эта чокнутая, болтающая сама с собой», – подумала Франческа. И они были правы, потому что ее связь с реальностью ускользала. Она усилием воли вернула ясность мышления, с тоской подумала, что раньше могла бы зажечь сигарету, и вернулась в контору.
Хотя мысли ее блуждали далеко, Франческа до вечера проводила встречи со старшими сотрудниками. Все они были превосходными юристами, которые предпочли остаться под ее руководством, но еще не прониклись к ней тем доверием, с каким относились к ее отцу. Самуэле вошел в кабинет начальницы, когда остальные выходили. Кавальканте уже разговаривала по телефону с братом, который кричал в трубку, что эти недоумки-карабинеры ведут поиски через задницу и что он… и так далее.
– Держись, Тан, – сказала она наконец и со вздохом завершила звонок. – Черт…
– Если хотите, я вернусь завтра… – смущенно произнес Самуэле.
– Не надо… Тебя покусали, когда ты входил? – спросила Франческа.
– Нет, но, думаю, они с удовольствием покусали бы вас. Если встреча длится меньше двух часов, они чувствуют, что ими пренебрегают. Так говорил ваш отец.
Франческа невольно улыбнулась:
– За словом он в карман не лез… Ты закончил с папками?
– Нет. К сожалению, мне не хватает контактных данных некоторых бывших клиентов. Но я уже неплохо продвинулся.
– Хорошо, прервись пока. Сначала мне понадобится новое исследование, чуть посложнее.
Самуэле протер линзы очков амарантовой тряпочкой.
– Простите, госпожа адвокат, но я веду два процесса и чудовищно отстаю. – Он снова надел очки, как раз вовремя, чтобы увидеть выражение ее лица. – Понял, вас это не интересует. Но остальные мои повелители придут в ярость.
– Я потом с ними поговорю… Послушай… – Франческа с трудом заставила себя вслух заговорить о том, что казалось ей больными фантазиями. – Мне нужно, чтобы ты провел небольшое исследование в отношении пропавших девушек – несовершеннолетних девушек от шестнадцати до семнадцати лет, которые, возможно, были убиты, но чьи смерти никто не расследовал или расследовали плохо. Ограничься теми, которые пропали между Ломбардией и Эмилией-Романьей, особенно если несколько месяцев спустя их обнаружили в реках.
– За какой период? – в замешательстве спросил Самуэле.
– За последние тридцать лет.
– Госпожа адвокат… простите, уж не ищете ли вы связь между вашей племянницей и печально известным Речным монстром?
Франческа несколько мгновений молчала.
– Что ты об этом знаешь?
– Контини – наша местная гордость, а вы защищали его, я видел в групонах. А ваша племянница – ровесница жертв заправщика… Простите, зря я это сказал.
– Действительно зря. – Франческа холодно посмотрела на него. – Если не хочешь, чтобы твоя стажировка закончилась, ни с кем не обсуждай эту историю.
– Послушайте, я не трепло, – встревоженно сказал Самуэле. – Значит, это правда? Вы ищете нового Окуня?
– Не факт, что нового. Возможно, Контини не был убийцей…
– Если не ошибаюсь, на него указывали физические улики. Нижнее белье жертвы и окровавленный нож…
– Перечитав досье, я задаюсь вопросом, как вообще были приняты эти улики. Нашли их случайно при обыске по подозрению в хранении наркотиков, и никто так и не провел анализ земли из горшка, где они были спрятаны. К тому же Кристину, девушку Контини, задушили, как и остальных жертв. При чем здесь нож?
– Может, он взял немного крови в качестве сувенира. Иногда серийные убийцы так поступают.
– Так делал Декстер[18]. Я тоже смотрю «Нетфликс».
Самуэле покраснел:
– Но почему его приговорили, если не было высокой степени вероятности вины?
– Контини был наркоманом, встречался с несовершеннолетней и никому не нравился. Он был из тех, кто может убить кого-то в драке – возможно, даже девушку, но не трех. Три – это патология.
– Многие социопаты хорошо это скрывают. Они не испытывают тех же чувств, что и все, но имитируют их, чтобы манипулировать людьми.
– Я была молода и глупа, но не настолько, – покачала головой Франческа.
– Вы могли бы поговорить об этом с окружным прокурором Металли…
– Сначала я должна понять, реальна ли такая возможность. Плевать, что обо мне подумают, но я не хочу, чтобы следствие теряло время на мои фантазии. У меня нет никаких доказательств, что Контини действительно был невиновен, а настоящий монстр до сих пор остается на свободе. Поэтому я и прошу тебя немного покопаться в данных. Ты хорош в исследованиях, все здесь говорят мне, что тебе больше нравится работать в бэк-офисе, чем ходить в зал суда.
– Да, это правда, я люблю собирать из кусочков единую картину. Но вы ведь понимаете, что в Италии каждый день пропадают тридцать пять несовершеннолетних…
– И что находят только одного из трех, – продолжила за него Франческа. – Но все-таки ты можешь это сделать. Свяжись с межведомственным центром обработки данных, козырни названием конторы и запроси актуальные данные.
– Если таковые существуют.
– Что ты имеешь в виду?
– Ввод данных зависит от усмотрения отдельных агентов, и не каждый хочет возиться, особенно если пропавшие – наркоманки, иммигрантки или родом из бедных семей. И даже когда расследование открывают, если что-нибудь быстро не всплывает, оно закрывается, и собранные данные ложатся под сукно.
– Система такая, какая она есть, ты привыкнешь.
18
Джерри вернулся в «убежище», бросил ботинки и одежду в ведро с хлоркой, принял душ, переоделся и, на этот раз прихватив с собой всю свою стаю, снова отправился к ювелирам.
– Мы не можем с уверенностью сказать, тот ли это кусок ПВХ, но состав совпадает с найденным на осах, да будет благословенно имя Божье за помощь, которую Всевышний оказал нам, – сообщил Иммануил.
– А вы знаете, какое транспортное средство было им обклеено?
– Модель – нет, но я нашел следы красной краски для грузовых автомобилей. Точное название – «Красная эмаль 169».
– Кто знает, для скольких машин ее использовали…
– Только для грузовиков «фиат» двухтысячного года выпуска. Они меняются каждый год.
– Мне этого достаточно, – сказал Джерри.
Джерри заглянул поужинать на веранду трактира, пока стая паслась во дворике, за исключением
