И хлещут, с силой хлещут меня… отталкивая назад.
Нет! — я смог вырваться. И поплыл дальше.
Прямо в скопление розовых медуз! Они раздувшимися шарами плавали вокруг меня. Жалили мои руки, ноги. От них горела кожа на спине.
Я выл от боли. А эти прилипчивые твари набрасывались на меня, жаля снова и снова.
Я видел, что другие пловцы, двигаясь ровно и быстро в спокойной чистой воде, уже опережают меня. В то время как я дёргаюсь от боли, которую причиняют мне медузы, сгрудившиеся вокруг.
Отбиваясь от них, я шлёпал по воде руками. Взбрыкивал ногами. И вновь взвыл от боли, когда вода забурлила — горячая, как кипяток. От неё валил пар, к поверхности поднимались пузырьки. Кожа моя горела. Вот–вот она начнёт слезать с меня клочьями, подумал я, хватая ртом воздух, с трудом заставляя руки двигаться сквозь обжигающие клубы пара. Гребок за гребком…
Остальные пловцы были уже впереди меня. Они плыли так быстро, так ровно.
Закрыв глаза, я заставил себя плыть дальше.
«Тебе не сломить меня! — думал я. — Я всё равно должен победить… должен победить».
Эта мысль придала мне силы для последнего рывка.
Я устремился вперёд. Я летел к финишу со скоростью торпеды.
Моя рука коснулась стенки бассейна. Я хлопнул по ней.
Задыхаясь от усилий… испытывая невыносимую боль в груди. Я понимал, что проиграл.
Что потерял слишком много времени. Слишком много.
Я понимал, что проиграл опять.
Глава XXVII
НАУДАЧУ!
Вода стекала по моему лицу. Закрыв глаза, я пытался восстановить дыхание.
Послышался громкий свисток. Я почувствовал на себе чью–то руку — кто–то похлопывал мне по плечу.
— Молодец, Люк!
Открыв глаза, я увидел тренера. Он схватил мою руку и стал энергично трясти её. Потом шлёпнул растопыренной ладонью по моей.
— Ты победил! Обогнал всех и вырвался вперёд! Как ты шёл, Люк! И с каким временим! Это новый рекорд школы!
— Что? Я победил?
Он помог мне вылезти из бассейна. Вокруг слышались радостные возгласы, поздравления.
Но всё это вмиг стихло, когда с середины бассейна раздался оглушительный вой. Резкий и пронзительный, он становился всё тоньше, как сирена «Скорой помощи». Всё выше… выше… пока мне не пришлось закрыть уши ладонями.
И тут из бассейна поднялась водяная гора. Красная, с клубами пара над вершиной, как из вулкана. Она всё росла и росла, словно пузырящаяся, кипящая красная приливная волна. И одновременно с этим звучал оглушающий вой.
Все кричали от ужаса — все, кто был в зале.
И тут так же внезапно, как выросла, красная водяная гора рухнула обратно в бассейн. Рухнула с тихим всплеском. И вновь зеркало воды стало ровным и гладким. Воцарилась тишина. Тишина, если не считать наших потрясённых ахов и вскрикиваний.
Обернувшись, я увидел, что вдоль бассейна бежит Ханна. Не едет в своём кресле, а бежит. Бежит со всех ног, взволнованно махая мне руками и смеясь. И её рыжие волосы развеваются за спиной.
— Люк, у тебя получилось! Теперь мы свободны! Ты победил Судьбу! Люк, ты победил Судьбу!
Но мне этого было мало. Я хотел сделать кое–что ещё.
В считанные секунды я переоделся. Потом схватил Ханну за руку и побежал с ней по коридору к моему шкафчику. Шкафчику номер 13.
Возле кладовки сторожа я остановился. Схватил там огромную кувалду.
Когда я занёс её над шкафчиком, Ханна завопила от восторга. Я начала колотить по нему… Колотить… колотить…
Неистово махая кувалдой, я оторвал разбитый шкафчик от стены. Пинком ноги свалил набок. И вновь взялся за кувалду. И опять бил и крушил его.
Дверца разбитого шкафчика отвалилась. Откуда–то из глубины его послышался глухой стон.
И на пол вывалился череп. Мы с Ханной отскочили назад.
Это был не маленький резиновый череп, а настоящий череп нормального размера с горящими красными глазами.
Но эти глаза горели всего несколько мгновений. Потом череп издал последний стон — стон агонии и своего поражения. Глаза его начали тускнеть и погасли совсем. Осталась лишь пустая темнота.
Я набрал в грудь побольше воздуха. Подбежал к нему и пнул ногой. Череп отлетел в глубь коридора.
— Гол! — закричала Ханна.
Держась за руки, мы вышли из школы — на яркое послеполуденное солнце.
Я глубоко, с наслаждением вздохнул. В воздухе пахло такой приятной свежестью.
Дома, деревья, небо — всё казалось таким прекрасным.
Я остановился у края тротуара и, наклонившись, что–то поднял.
— Эй, посмотри–ка! — показал я находку Ханне. — Я нашёл пенни! Похоже, сегодня у меня везучий день!
