— Профессор? — говорит Билли тихонько, тревожно осматривается и вдруг понимает, что в автобусе нет никого, кроме них двоих. — Может быть, вам нужна помощь, профессор?
— Мы настоятельно требуем, чтобы этот автобус довез нас прямо до Готэмского городского банка. В… — профессор фон Голум делает судорожный вдох. Воздух со свистом проходит сквозь тонкие ноздри, похожие на черные прорези в костяном черепе. — …целости и сохранности.
— Мы? Но здесь, кроме нас, больше никого нет, — говорит Билли.
— Мы, Готэмская артель, настоятельно требуем. И мы требуем, чтобы тебя должным образом наказали за твои дерзкие речи и распускание соплей.
— Но артели уже давно нет, профессор, — мальчик-детектив грустно качает головой. — Все артельщики умерли.
— Все умерли?
— Все, кроме вас, сэр.
— Слепой Чет, взломщик сейфов?
— Да.
— Вальдо, самый тяжелый человек на Земле?
— Да.
— Пит, мальчик с резиновым лицом? Что, и Пит тоже?
— Да, сэр. И Пит тоже умер.
— О Господи! Куда мы едем? — Профессор нервно оглядывается, потом тянется через проход и хватает мальчика-детектива за руку. — Мне просто хотелось бы знать, куда я должен приехать?
Мальчик-детектив молчит.
Профессор фон Голум садится рядышком с Билли. Вернее, почти рушится на сидение и поникает в полном упадке сил.
— Даже не знаю, зачем у меня эта штука. — Он передает Билли крошечную серебряную лабораторную пробирку, на этикетке которой черным по белому написано: «КИСЛОТА».
Билли берет пробирку и читает записку, зажатую в другой руке профессора:
сегодня
пойти в магазин
купить кислоты
убить мальчика-детектива
Мальчик-детектив крепко сжимает в руке пробирку и хмурится, глядя в пол.
Двадцать шесть
Повестка дня на Конклаве зла выглядит следующим образом:
09:00–09:30: Приветственный завтрак для всех участников. Кофе с рогаликами и прочей сдобой
09:30–10:30: Групповые семинары по темам:
• Криминальная деятельность как профессия: долгосрочные инвестиции в будущее
• Похищение детей: больше хлопот, чем выгоды?
• Высококачественная взрывчатка из бытовых химикатов
10:30–11:30: Тематическая презентация: Век психопатов
11:30–12:00: Дискуссионный клуб: Надо ли надевать маску?
12:00–13:00: Обед
13:00–14:00: Выборы членов правления и прочих должностных лиц
14:00–15:00: Выступление специально приглашенного гостя: сенатор Джоун Кли (Техас)
15:00–16:00: Заключительный доклад: «Наши злобные архитектурные планы»
В отеле «Готэм» на маленькой сцене в зале Ван Бурена Пустотник читает доклад. Его папа с мамой никогда не назвали бы так свое чадо, но, если по правде, Пустотник — это все-таки лучше, чем имя, которое дали ему родители. Он стоит в своей белой маске, черном костюме и галстуке. Одежда создает видимость, что над нею действительно есть некое призрачное лицо, парящее в воздухе над деревянной кафедрой. Пустотник стоит неподвижно, не жестикулирует, не взмахивает руками. Неотрывно глядит в свои записи и механически произносит слова, одно за другим, при полном отсутствии всякого харизматичного воодушевления. Он не самый хороший оратор: его голос, высокий и слабый, не зажигает аудиторию. Ему страшно поднять глаза. Он боится смотреть на слушателей.
Вот некоторые фрагменты его доклада:
— Наши злобные планы включают в себя установление мирового господства — как вы, наверное, уже догадались — посредством использования прямых и только прямых углов. Мы придерживаемся твердого убеждения, что идеальный порядок может быть установлен лишь при безоговорочной доминанте строго прямых линий. Мы не успокоимся, пока не достигнем глобального единообразия, как на моем первом слайде. — На экране за спиной Пустотника проявляется изображение идеально прямоугольного города, застроенного идеально прямоугольными зданиями. — А все остальные постройки следует уничтожить.
Грандиозные планы по установлению мирового господства, похоже, не вдохновляют аудиторию. На самом деле собравшиеся откровенно скучают. Смотрят себе под ноги, перешептываются, попивают «приветственный» кофе. Как представители преступной породы злодеев и отъявленных негодяев, они не представляют особого интереса. Мистер Хмур тяжко вздыхает и вычищает грязь из-под ногтя на левой руке. Мистер Дуррень занимает почти два сиденья. Привалившись к его широченному плечу, тихонько похрапывает Малютка Томпсон. Борис Бандит, Красавчик Джордж и доктор Хаммер явно чувствуют себя неуютно. Им вдруг становится как-то неловко, что они все такие нарядные и разодетые, и им хочется встать и уйти, и каждый думает про себя, какого дьявола он озаботился тем, чтобы принять это странное приглашение.
Человек в белой маске за кафедрой совершает трагическую ошибку: отрывается от своих записей, смотрит в зал и видит, что слушатели не проявляют к нему ни малейшего интереса. Он пытается сократить выступление и, таким образом, пропускает несколько ключевых пунктов доклада. От волнения он заикается, путается в терминологии, и уже от отчаяния, не зная, как еще завладеть ускользающим вниманием аудитории, он обрывает доклад и переходит к финальному сюрпризу:
— В подтверждение серьезности наших намерений мы решили сегодня ночью вызвать исчезновение еще одного здания в этом городе, — объявляет он.
Зрители заинтересованно встряхиваются. Человек в черном плаще и маске поднимает руку.
— В данный момент всякого, кто будет задавать вопросы, попросят покинуть зал.
Человек опускает руку.
Мальчик-детектив с перебинтованной головой, в маскировке из накладной бороды и усов, пытается проникнуть в зал, где проходит собрание злодеев. Он пробирается по коридору — без приключений, — находит зал Ван Бурена и пытается потихонечку открыть дверь. И тут выясняется, что участники Конклава зла наняли для охраны мероприятия своего собственного частного детектива. Ее зовут Виолетта Росинка, и Билли сразу ее узнает. Она такая красивая в белой блузке и мягкой коричневой юбке. У нее каштановые волосы до плеч и маленький изящный подбородок. Сердце Билли трепещет. «Виолетта Росинка, самая умная девочка в целом мире», — как она объявила сама, когда ей было двенадцать.
Виолетта видит его, улыбается и подходит к нему быстрым шагом.
— Стой, Билли. Ни шагу дальше.
— Нет.
— Да. — Она прижимает к его груди свою маленькую ладошку. — Потому что я знаю, что ты никогда не бьешь девочек.
Билли кивает.
— Виолетта.
— Билли.
— У тебя точно такие же волосы, — говорит он.
— Никак не решусь поменять прическу.
— Тебе очень идет.
Билли смотрит на ее левую руку, на тонкие узкие пальчики, хмурится и говорит:
— Я думал, ты замужем.
Виолетта качает головой.
— Я была замужем. Но оно как-то не получилось.
— Понятно.
— А ты?..
— Нет. Я — нет.
Виолетта вздыхает.
— Это из-за всего, что случилось. И ты весь развалился.
— Да, наверное.
Виолетта убирает руку с его груди. Они оба смотрят себе под ноги, не решаясь поднять глаза.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает Билли.
— Меня наняли следить за тем, чтобы никто не мешал собранию.
— Но они все — преступники и злодеи, — говорит Билли.
— Ты знаешь правила, Билли. Если есть доказательства, обращайся в полицию.
— Почему ты им помогаешь?
— Я сейчас не в той ситуации, чтобы отказываться от работы.
— Понятно.
— И я тебя предупреждаю: это частные владения, и если ты попытаешься туда войти, мне придется вызвать полицию.
Билли кивает, пытаясь понять, насколько серьезна ее угроза.
— Ээээээээээээээ, — говорит он.
— Ээээээээээээээээээээээ, — отвечает она.
— Ээээээээээээээээээээээээээээ, — повторяет он.
— Эээээээээээээээээээээээээээээээээээ, — отзывается Виолетта.
Это еще не конец. Пока не конец. Билли вдруг улыбается и берет Виолетту за руку. Ее ладошка в его руке — такая теплая, такая мягкая, такая маленькая и хрупкая. Билли смотрит на Виолетту, и она удивленно моргает и заливается краской.
Он придвигается ближе и шепчет ей на ухо:
— Ты написала мне письмо, один раз.
— Билли, ты обещал не вспоминать то письмо.
Он хмурится, но по-прежнему держит ее за руку.
— А однажды мы ждали в часовой башне, и у тебя в волосах запуталась паутина, и я сказал что-то, не помню что, и ты рассмеялась.
— Билли, не надо. Пожалуйста.
— Виолетта, мне нужна твоя помощь. Мне нужно раскрыть это дело. Потому что иначе я уже никогда ничего не смогу. И ради чего тогда жить?
Виолетта закрывает глаза. Сейчас она очень красивая — как никогда.
