— Ты такая самовлюбленная, Кайа. Я никогда не встречал таких людей.
Я снова закатила глаза и развернулась, чтобы уйти со склада.
— Да, и, кстати, пожалуйста.
Его рука резко рванула вперёд к моей талии и загородила мне выход. Ощущение от прикосновения его тёплой руки в прохладном воздухе склада прокатилось по моем телу, разжигая и без того уже опасный огонь внутри меня.
— Это свидание?
Повернув голову, чтобы посмотреть на него, я попыталась осмыслить его вопрос.
— Ты о чём?
Он, однако, не смотрел на меня. И хотя его рука держала меня за талию, он не хотел встречаться со мной глазами.
— В воскресенье вечером. Тебе для этого нужен выходной?
У меня перехватило дыхание, и я потеряла способность произносить слова. Почему он хотел знать? И что я должна была ответить? Я не могла сказать ему правду. Вера попросила меня не распространяться о нашем рандеву. Кроме того, я не хотела, чтобы он знал о моей подработке в "Сарите". Если мой выходной в воскресенье значил для него так много, я не могла представить, как сообщу ему о том, что ухожу насовсем. Особенно в этом его бессонном состоянии.
Но я также и не могла соврать ему. Во-первых, рано или поздно он обо всём бы узнал. Мне в любом случае пришлось бы уведомить его за две недели и признаться о своём переезде на другой конец города.
— Это не свидание, — призналась я. — Но это договоренность, которую я не могу отменить.
Он посмотрел на меня, подняв голову. Его бездонные глаза насыщенного карего цвета шокировали меня. Они были такими глубокими, что я даже отшатнулась. Это было похоже на то, как если бы у меня случилась передозировка шоколадом. Мой желудок сжался от приторной сладости, которую мне не следовало так жадно вдыхать.
По иронии судьбы, он поймал меня той же рукой, которая заблокировала мне выход. В противном случае, я бы упала прямо на попу.
Он не заметил моей неуклюжести, и я была благодарна этому доброму жесту с его стороны.
Когда он убедился в том, что я не упаду снова, он убрал руку и отошёл, позволив мне пройти.
— Хорошо.
Я немного задержалась, но он снова повернулся к полкам. Разговор был окончен. Ему надо было делать свою работу, и у него не было времени на меня.
Ну, хорошо. У меня не было необходимости оставаться с ним ещё дольше. Он благословил меня на выходной в воскресенье. Именно за этим я сюда и ходила. И это была победа.
Тогда почему у меня было ощущение, что я проиграла?
Я прошла через резиновые занавески, висевшие у входа в склад, и потёрла свои руки, пытаясь остыть. Или согреться. Или пригладить свои волоски на руках, которые встали дыбом. А может всё вместе.
Господи, Уайетт. Какого чёрта?
Самым шокирующим во всём разговоре было то, что я ожидала, что Уайетт даст заднюю. Я ожидала, что он уверит меня, что моя личная жизнь его не касалась. Или что я могу встречаться, с кем захочу.
Но он ничего из этого не сказал.
Теперь я анализировала каждое слово и искала скрытые смыслы, и мне не нравилось, что он заставлял меня думать о нём ещё больше.
Но в то же время я также ненавидела его всё меньше. И это ещё больше обескураживало.
Я потёрла виски, чувствуя приближающуюся головную боль. Вечер воскресенья, казалось, был так далеко. Мне надо было отдохнуть от этой кухни. Мне надо было разобраться со своей головой.
И своим либидо.
ГЛАВА 06
Мои руки дрожали, когда я потянулась к двери. Вот он — момент истины. Или, по крайней мере, один из них.
Ну, почти. Он был ещё очень маленьким.
Точно пролог к моменту истины.
Но, чёрт побери, это было ужасно страшно.
Один из моих наставников в школе всегда говорил, если ты не боишься до чёртиков, то это не достаточно сложно.
Это было довольно сложно.
Дверь открылась прежде, чем я осмелилась дотронуться до неё. Парень и девушка вышли из неё, неся пустые ящики, которые надо было разобрать и выбросить. На них была надета чёрная поварская униформа с красными цветами на лацканах, а их волосы были скрыты под банданами, хотя на шее у девушки были видны завитки волос. Они осмотрели меня оценивающим взглядом, но не перестали болтать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Медленно выдохнув, я распрямила свой чёрный поварской китель с цветком на лацкане. Только у меня была лилия. А не испанская роза "Сариты".
Обычные люди могли не заметить разницы, но только не мы.
Я проскользнула в кухню, и входная дверь захлопнулась за мной. Облокотившись об неё спиной, я выровняла дыхание и подождала, чтобы собраться с духом.
Несмотря на то, что я уже несколько лет работала на Эзру, я никогда раньше не видела кухню "Сариты". Я ела здесь несколько раз и часто собиралась с друзьями, чтобы выпить. Но вход на кухню мне был запрещён.
Я встречалась с некоторыми поварами "Бьянки" и "Сариты" ранее, но между нами всегда была негласная вражда. Мы бы никогда не признали это вслух, но мы жёстко конкурировали. Каждый хотел быть лучшим в гареме. Каждый хотел быть самой лучшей сучкой.
И помимо этого, мы хотели быть лучшими в городе. И до недавнего времени, после того как "Бьянка" сдала позиции, мы все были в постоянной борьбе за титул.
Это непрекращающееся соревнование делало Эзру Батиста счастливым и довольно богатым. Потому что это означало, что он владел тремя лучшими ресторанами в округе. С другой стороны, постоянные разногласия ожесточали нас.
Один раз, когда в городе был дефицит рукколы и она закончилась в "Лилу", Киллиан заставил меня позвонить в "Бьянку" и спросить, нет ли у них лишней. Девушка на другом конце провода рассмеялась точно гиена и повесила трубку.
В другой раз прошёл слух, что несколько поваров из "Сариты" проникли в "Бьянку" и украли все погружные блендеры, потому что считали, что в "Бьянке" они лучше.
По сути, я по доброй воле согласилась войти в водоём, кишащий акулами.
И лилия "Лилу" на мне истекала кровью.
— Привет, у тебя получилось! — крикнула Вера на другом конце кухни, которая жутко напоминала "Лилу".
Но между ними была значительная разница, так как "Лилу" был гораздо больше, хотя обстановка была такой же. Хорошо.
При таком раскладе эта битва далась бы мне легче.
С Верой я чувствовала себя в большей безопасности, поэтому я направилась к ней.
— Ты шутишь? Это удивительно, — я встретилась с ней взглядом. — Ты удивительная.
Она отмахнулась от моего комплимента.
— Я делаю это из эгоистичных соображений, — наклонившись вперёд, она понизила голос и прошептала. — Вытащи меня отсюда.
Я издала смешок.
— Настолько плохо?
Она посмотрела на свои руки и, похоже, не знала, что сказать. В итоге она подняла голову и пронзила меня своим открытым взглядом.
— Это не моё. В этом всё дело. Это не моё, и я чувствую это всем своим нутром.
Её слова словно ударили меня в грудь, и моё тело начало понимать их смысл раньше, чем мозг. В то же время, я ощутила покалывание в пальцах ног, которое прокатилось по всему моему телу, точно электричество.
Это была не её кухня. Она была моей. Она принадлежала мне. Или скоро будет принадлежать.
Я улыбнулась Вере, почувствовав какую-то перемену внутри себя. Это было похоже на надежду и мечту, о которых я не догадывалась раньше.
Эта мысль была со мной долгое время. И она даже была довольно заметной. Но именно в этот момент, когда меня окружала сверкающая сталь и гул голосов, и стук ножей, и шипение сковородок, и звон тарелок, я наконец-то поняла, что значило очень хотеть чего-то, хотеть полностью, без остатка и так сильно, что ты готов был работать как никогда, чтобы получить это.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я готова была работать усерднее, дольше и жёстче, и быть умнее, чтобы воплотить эту мечту в жизнь.
Довольно долго я не могла подобрать слов. Почувствовав неловкость, Вера хлопнула в ладоши и сказала:
