следует, — шепчет он, запечатлевая нежный поцелуй на моих губах и поглаживая мою щеку тыльной стороной ладони.
— Пожалуйста, Грейсон, — умоляю я.
Он тянется и проводит пальцами по платью, наконец добираясь до трусиков. Я закрываю глаза и откидываю голову назад. Он срывает с меня стринги, морозный воздух обдувает кожу, когда он раздвигает мои ноги, оставляя меня беззащитной перед ним.
— Боже, ты чертовски промокла и готова принять мой член, не так ли, Солнышко?
— Хммм… — стону я.
Он проводит пальцами по внутренней стороне моего бедра, просто касаясь чувствительной киски, что заставляет меня стонать от разочарования.
— Жадная девчонка, как я погляжу, — он проводит указательным пальцем от клитора вниз ко входу, и от одного этого ощущения у меня дрожат ноги.
Он тихо посмеивается и вводит в меня пальцы.
— О, черт возьми, да, Грейсон, еще! — я стону, выгибая спину.
Яростность его движений почти сводит меня с ума.
— Моя хорошенькая маленькая шлюшка уже готова принять член?
Со мной никогда так не разговаривали, и, черт возьми, мне это нравится. Я буду его шлюхой в любой день недели.
— Пожалуйста…
Он вынимает из меня пальцы, оставляя пустоту. Его сильные руки хватают меня за талию, переворачивая на живот. Мои руки вылетают вперед, чтобы смягчить удар о теплый, гудящий капот машины. Его член скользит вверх и вниз по моей щели, я сильно прикусываю нижнюю губу, чтобы сдержаться.
Он накручивает мои волосы на кулак, откидывает мою голову назад, обнажая шею и заставляя меня кричать от вспышки боли, которая пронизывает кожу головы, в то же время он вонзает в меня член, посылая волны удовольствия прямо через меня.
— Твою мать, Грейсон.
Он наклоняется над моей спиной, прикасается губами к чувствительной шее и сильно прикусывает, одновременно яростно входя и выходя из меня. Звуки его бедер, ударяющихся о мои ягодицы, и наше тяжелое дыхание — единственный шум. Мое тело начинает дрожать вокруг него, когда он покусывает и посасывает мое горло, другой рукой он находит мою ягодицу и так крепко хватает, что я снова насаживаюсь на его член.
— Черт возьми, ты идеальна, Солнышко, — выдыхает он между толчками.
— Я так близко, — выдыхаю я, зажмуривая глаза, когда волны удовольствия захлестывают меня.
С этими словами он переворачивает меня на спину, лицом к себе. Он притягивает меня к своему члену, входя в меня и наклоняясь своим мускулистым телом, чтобы заключить меня в клетку, его руки по обе стороны от моей головы.
Приблизив свое лицо к моему, он шепчет:
— Я хочу видеть твое хорошенькое личико, когда ты будешь кончать, Солнышко.
Он прижимается к моим губам, что, наконец, подводит меня к краю.
Кровь стучит в ушах, сердце почти выпрыгивает из груди, когда он трахает меня и одновременно поглощает мой рот. Я стону ему в рот, прикусывая губу.
— Кричи для меня, Солнышко, я хочу, чтобы даже демоны в аду услышали, как ты выкрикиваешь мое имя, — говорит он, и я хватаюсь за обе стороны его головы.
Когда я кончаю, мое тело яростно сотрясается, выкрикивая его имя во всю мощь легких.
— Блядь! — рычит он, достигая собственного оргазма, заполняя меня.
Он замедляет темп, теперь мягко входя и выходя из меня, мои ноги все еще дрожат вокруг его тела.
— Черт возьми, солнышко. Это было… черт, — говорит он, я поднимаю на него взгляд, он проводит рукой по лицу, прерывисто дыша.
Он улыбается мне и нежно целует в лоб.
— Давай, уберемся отсюда, — он протягивает руку, и я беру ее.
Не могу поверить, что мы сделали это именно здесь. Мои мысли возвращаются к мертвым телам, и я отдергиваю руку и проскальзываю под его рукой. Он в замешательстве поднимает бровь. Закатив глаза, я направляюсь к пассажирской двери, распахиваю ее и сажусь внутрь.
Он запрыгивает на водительское сиденье и захлопывает дверцу с диким выражением лица.
— Что это было? — спросил он.
— Ничего.
Все обрушивается на меня, как тонна кирпичей. Это был, безусловно, лучший секс в моей жизни. Однако печаль охватывает, когда я осознаю…
Мы не сможем сделать это снова. Он никогда не станет тем мужчиной, который мне нужен, поэтому я не могу позволить своему сердцу привязаться к нему.
ГЛАВА 11
ГРЕЙСОН
Святое дерьмо.
Я знал, что секс с Мэдди будет невероятным. Но это? Это было потрясающе. Все в ней притягивает меня. Она трахается так, словно была создана, чтобы трахаться со мной и только со мной.
Теперь, когда я попробовал, я знаю, что не смогу отказаться от этого. Я не смогу.
Пока я везу нас обратно в свой пентхаус, я не могу удержаться и продолжаю поглядывать на нее. Она не произнесла ни слова с тех пор, как мы сели в машину, она смотрит в окно со стороны пассажира. Ее ярко-светлые волосы волнистые и растрепанные, половина одежды все еще на ней. В принципе, она выглядит свежеотраханной и совершенной.
Я должен был догадаться, что после того проклятого поцелуя она изменит мой мир. Я кладу руку ей на бедро, и она вздыхает. Ее глаза опухшие и красные.
Как и ранее сегодня вечером, видеть ее боль разрывает мне сердце. Черт возьми, я бы даже сказал, что это хуже, чем обнаружить, что твоя жена трахалась с твоим лучшим другом. Я знал, что, то не было любовью. День, когда Мэдди поцеловала меня, только укрепил этот факт. Когда моя жена поцеловала меня, я не чувствовал ни капли настоящей любви. Я держался в стороне от Мэдди, потому что не мог рисковать причинить ей боль. Мое черное сердце не способно любить ее так, как ей нужно, как она отчаянно жаждет быть любимой.
Но я эгоистичный мудак, и до тех пор, пока она позволит мне трахать ее, я буду продолжать это делать.
Я вытираю ее слезу, и она грустно улыбается мне.
— Солнышко, что случилось?
— Просто это был тяжелый день. Всего этого слишком много. Ты можешь отвезти меня домой? — спрашивает она.
— Нет. Я хочу, чтобы ты была сегодня в моей постели. Так ближе, и я отвезу тебя домой утром. Хорошо? — слова вылетают из меня еще до того, как я осознаю, что говорю.
Я говорю как сентиментальный придурок, но большая часть меня хочет заключить ее в объятия и заснуть.
Она кивает и прижимается к моей руке.
— Хорошая девочка.
Печаль ушла, сменившись голодом, который танцует в ее тени. Я ухмыляюсь и провожу рукой вниз по ее телу, снова опускаясь на бедро. Член дергается в
