– А что был и другой конфликт? – заинтересовался Ермолай.
– Нет. Конфликтов подобного рода больше не было. Дело в другом.
– В чем же?
– В вибрациях. – многозначительно посмотрел на Бебута бывший научный сотрудник.
– В вибрациях?
– Именно. От него исходят деструктивные вибрации. Своим поступком, свидетелем которого вы были, уважаемый Ермолай Николаевич, я попытался дать ему понять, что знаю об этом и предлагаю ему покинуть наш город. Носителям деструктивных вибраций не место в Кормиловске.
– Разделяя ваше отношение, Дима, к носителям деструктивных вибраций, все же прошу вас, Дима, быть осторожнее. – строго произнес Бебут. – Ведь этот нехороший человек мог вас поранить или даже убить. Будьте осмотрительнее, Дима.
– Но, Ермолай Николаевич, – удивленно посмотрел на Бебута бывший научный сотрудник, – ведь ружье я отдал вам. Согласитесь, будь у меня ружье, этот негодяй не посмел бы вести себя столь дерзко. Я бы заставил его дать обещание убраться из города. Но я понял, что вам оно нужнее… У вас тоже есть желание изгнать из города этого негодяя? Жаль, что ружья с вами не оказалось!
– Я здесь оказался случайно. Просто проходил мимо. – сказал Ермолай.
– Я понимаю. – кивнул Дима. – Но раз уж так получилось, раз мы с вами снова встретились, могу я обратиться к вам с небольшой просьбой?
– Готов помочь. – сказал Ермолай, догадываясь о характере просьбы.
– Вы не могли бы оказать мне небольшую финансовую помощь? Понимаете, жизнь дорожает. Чтобы поддержать хоть сколько-нибудь достойный уровень, приходится нести значительные расходы. Но как иначе?
– Иначе никак. – согласился Ермолай, доставая бумажник.
– Я вам искренне благодарен. – сказал Дима Пилау. Он спрятал купюры в карман своей камуфлированной куртки, слегка поклонился, повернулся и направился к зеленой стене лесопосадки.
Приблизившись к ней, он мгновенно исчез.
Древесная чаща всосала его в себя так же быстро и бесследно, как губка поглощает упавшую на нее водяную каплю.
17. Непонятные дела Профессора Ненарокова
Ермолай вернулся на центральную улицу..
Он сел в свою «Волгу» и собрался тронуться с места, как вдруг его внимание привлекла еще одна пара, идущая по Ильинской.
По тротуару медленно шли Кира Найме и Виктор Дудник.
Уж не Виктор ли упомянутый Кирой претендент на ее руку? – подумал майор. – Если это так, Кира ошибается. Виктор Михайлович женат. Но это еще не самое главное. В конце концов, институт развода никто не отменял, а детей у него нет. Главное состоит в том, что Виктор Дудник, несмотря на свою бравую внешность, – подкаблучник. Только особого рода.
Он не спешит после окончания рабочего дня домой, а оправляется пить пиво с друзьями. Витя не только не боится пропустить в гостях лишнюю рюмку, но, напротив, надирается так, что супруге приходится тащить его до автомобиля на себе и, естественно, самой же садиться за руль. Он не избегает случайных связей, но, наоборот, стремится к ним с упорством спортсмена. Витя даже не всегда ночует дома и не затрудняет себя придумыванием правдоподобных причин для этого.
Понятно, все это приводит к семейным скандалам с битьем посуды и криками жены о загубленной жизни.
Но все эти вещи Витя делает совсем не потому, что они ему нравятся. Все свои безобразия Витя совершает для того, чтобы добрать в собственных глазах недостающей ему мужественности. Ему очень хочется выглядеть этаким неуправляемым непоседливым гулякой.
Все это он делает, едва ли, не только для того, чтобы жена устроила ему очередной скандал.
Во время таких скандалов он выглядит в собственных глазах настоящим неукротимым мачо, каким на самом деле не является, но очень хочет быть. Своими слезами и криками жена убедительно подтверждает его успех в исполнении любимой роли. Если бы этого не было, все Витины подвиги на почве выпивки и женщин потеряли бы для него всякую ценность.
Все угрозы уйти к маме, остаются только словами. Витина супруга женским чутьем разгадала своего мужа и в полной мере удовлетворяет его потребность в самоутверждении. Этим она держит его около своей юбки надежнее стальных милицейских наручников.
Непросто найти другую женщину, которая могла бы так же точно разгадать Витю и, главное, с неизменным творческим подъемом исполнять роль супруги, оскорбленной похождениями неугомонного мужа.
Во всяком случае, Кира, стремящаяся к традиционному семейному очагу с домашним мужем, покорностью которого можно хвалиться перед подругами и мамой, на эту роль явно не подходила.
Ермолай покачал головой и только собрался, все-таки двинуться с места, как снова, отложил это намерение.
Его внимание привлек тротуар на противоположной стороне улицы.
По нему степенно шествовал Профессор Ненароков. Он двигался со стороны Центральной площади к автовокзалу, который своим относительно новым бетонным зданием завершал Ильинскую улицу.
Профессор был одет в белую тройку.
Обычно такого щегольства за ним не водилось.
Его седая голова посверкивала в солнечных лучах, а вырезанное из темного дерева лицо, казалось только что отполированным.
Ермолай сначала хотел его окликнуть, но загадочный внутренний советчик его удержал. Майор вылез из машины и пошел по своей стороне улицы следом за нарядным Профессором.
Прохожие шли, конечно, не потоком, но все же помогали майору оставаться незамеченным. Впрочем, Профессор не оглядывался и не смотрел по сторонам.
Роман Григорьевич прошел всю Ильинскую и закончил свой путь у автовокзала. Он представлял собой скучное бетонное здание, построенное в семидесятых годах теперь уже прошлого века.
Ермолай хорошо помнил то время, когда на его место стоял веселый деревянный дом с круглой башенкой на крыше. В башенке были большие стеклянные окна. В них глядел диспетчер, отправляющий автобусы в областной центр и соседние сельские районы.
И в старом и в новом автовокзалах размещались кафе, куда любили ходить горожане, совсем не собирающиеся уезжать. Их просто тянул к себе магия дороги. Излучение Неизвестного, которое начинается с первым оборотом колеса, выезжающего на шоссе. Чашка кофе казалась здесь особенно вкусной и возбуждающей, а рюмка водки рождала непонятное томление, пугающее и сладкое одновременно, какое обычно бывает только в юности. Видимо, это и притягивало.
Профессор не стал заходить внутрь, а направился на открытую веранду вокзального кафе. Он огляделся и сел за столик, стоящий под кроной раскидистого тополя.
Прикрываясь от возможных взглядов со стороны веранды фигурами двух солидных женщин, майор пересек проезжую часть улицы. Он тоже приблизился к ветвистому тополю, только с внешней стороны кафе, и встал за его широким стволом.
К Ненарокову подскочила молоденькая официантка. Девушка заперебирала на месте копытцами и даже звонко засмеялась. Видимо, профессор сказал ей что-то приятное. Резвушка чиркнула в маленьком блокнотике и побежала к стойке.
И тут Ермолай теснее прижался к губчатому стволу.
По настилу веранды к столику профессора, поблескивая густыми рядами ярко-красных бус, плыла балаклавская гадалка Валерия Леонидовна Цеклаури. Ее голова была по-пиратски, над самыми бровями, повязана зеленым цветастым платком. Концы платка торчали на затылке чуткими заячьими ушками.
Профессор живо вскочил со своего места, и усадил подошедшую к нему даму.
Майор отметил, что встретились они, как хорошие знакомые. Если, не сказать больше. Бебут знал, что Профессор совсем не был аскетом. Он любил женщин и понимал толк в женской красоте. Многим кормиловкам было что вспомнить, при упоминании о Профессоре Ненарокове. Но – гражданка Цеклаури все-таки показалась майору перебором. Капитан был для Валерии Леонидовны не просто мужем или любовником. Тут было куда сложнее.
«Впрочем, почему это я сразу вообразил романтические отношения, – одернул себя Ермолай, – мало ли, почему люди могут встретиться?»
Однако, судя по тому, что принесла официантка, любовная версия подтверждалась. Девушка водрузила на стол бутылку шампанского, вазу с фруктами и популярное в Кормиловске смородиновое желе «Ночное небо».
Профессор покивал головой и отпустил девушку. Уверенно подняв темный сосуд, он молодецки хлопнул пробкой, оставшейся у него в ладони, и разлил пенистое вино по высоким бокалам.
Сидящие за столом попробовали шампанское и взялись за фиолетовые брусочки желе.
Майор прислушался.
– Сделаю, милый… Самым лучшим образом все устрою. – Нисколько не сомневайся… Лера Цеклаури еще никого не обманывала. – услышал он грудной голос черноморской ворожеи.
Последнее утверждение вызвало у Бебута внутреннюю усмешку. В то же время, слова Валерии Леонидовны как-то не укладывались в любовную гипотезу. Скорее они говорили о каких-то деловых отношениях.
Лера неторопливо выпила до дна бокал с шампанским, потом неуловимым движением вытянула откуда-то из-под роскошной груди карточную колоду и, отодвинув в сторону посуду, начала разбрасывать карты по столу.
