Как-то они опять пили чай с приехавшим Грюнделем.
— Откуда вы так хорошо знаете русский язык? — поинтересовался Земцов.
Выяснилось, что Грюндель учился в Гейдельберге, изучал историю России, перед войной жил в Петербурге. В армию пошел добровольцем.
— Я тоже не кадровый военный, — признался Земцов.
— Вот как? — удивился немец.
— Офицер военного времени. А так — бывший студент историко-филологического факультета Санкт-Петербургского университета, — отрекомендовался Земцов с ироничной и чуть печальной улыбкой на устах.
— «Gehe, verschmeue…», — медленно процитировал Грюндель.
— «Die Treue, die Reue kommt nach» [16], — мгновенно подхватил строчки из Гете Земцов.
— У вас прекрасное произношение, — отметил Грюндель и, улыбнувшись чуть смущенно, добавил о себе: — Мне вот не удалось избавиться от небольшого акцента, я знаю.
— Владею немецким в совершенстве, — без ложной скромности признался Земцов.
— Вот как… — отметил обер-лейтенант и вскоре откланялся с неизменной вежливостью.
Грюндель явился на следующий день и предложил Земцову место переводчика в одном из специальных отделов, созданных при 5-й германской резервной дивизии для координации действий совместно с русской администрацией.
— Это никоим образом ни к чему не будет вас обязывать, — деликатно уточнил немецкий офицер. — Просто работа, нужная и вам, и нам.
— Искренне благодарю вас, — отвечал Земцов, — но я не готов принять ваше предложение.
— Что ж, я понимаю. Имейте в виду — вы можете дать свое согласие в любое время.
Земцова снова ждали мешки с мукой. Но принять предложение Грюнделя поручик не считал возможным. Все-таки три года войны просто так из памяти было не вычеркнуть. Земцов еще не знал, что впереди всех их ждут события, которые заслонят собой самые страшные картины мировой войны и заставят пересмотреть взгляды на многие вещи. С плотно наложенной повязкой на бедре он отправился на мельницу. На обратном пути зашел в вербовочное бюро. Там встретил подполковника из военно-судебного ведомства. Подполковник приветствовал Земцова как старого знакомого.
— Не спешите уезжать на юг, — легонько взяв за локоть Земцова, вполголоса произнес подполковник, когда они вышли на улицу.
Они разговорились. Подполковник сообщил, что здесь, на северо-западе, сейчас ведутся переговоры с германским командованием о создании русских добровольческих подразделений.
— Было бы очень полезно для ускорения этого дела обзавестись как можно большим количеством контактов среди представителей германских властей, — доверительно сообщил подполковник.
Земцов рассказал ему о поступавшем предложении от Грюнделя.
— Соглашайтесь, — без лишнего пафоса отреагировал собеседник. — Это может оказаться очень полезным.
Так Земцов стал переводчиком при немецкой военной администрации. Будучи вхож по роду своей новой деятельности в различные немецкие штабы и учреждения, он выполнял также и другие поручения. В основном они сводились к передаче и получению корреспонденции. Вроде бы ничего особенного — только все письма отдавались нужным людям исключительно из рук в руки. Несколько раз ездил в уезды, а также на демаркационную линию, за которой начиналась советская территория, — встречал и провожал немногословных людей в одежде простолюдинов, на которых они, однако, не очень-то походили. Вскоре при штабе 5-й немецкой дивизии открылось русское комендантское управление. Земцов имел отношение к его работе. Туда направлялись офицеры, переходившие демаркационную линию с советской стороны. Снабженный специальными письменными полномочиями, заверенными германским командованием, Земцов объезжал немецкие пограничные посты, которым было приказано пропускать таких перебежчиков. С той стороны офицеры шли главным образом из Петрограда. Разумеется, нелегально. Много раз Земцов доставлял их в специально устроенное общежитие в Пскове, оформлял удостоверения на право жительства и ношения формы. На Сергиевской улице, в гарнизонном офицерском собрании, где подавали дешевые завтраки и обеды, сложился своеобразный русский офицерский клуб. Часто беседуя с прибывшими из Петрограда, Земцов имел представление о том, что происходило в бывшей столице. Как-никак там оставались его родители. Последнее письмо от них приходило в январе. Вести о правлении и хозяйствовании большевиков были неутешительными. Послать записку в Питер своим близким Земцов, однако, не рискнул. Ольга продолжала трудиться в лазарете.
Дело по формированию русской вооруженной силы на северо-западе продвигалось достаточно медленно и непросто. Официального разрешения на формирование армии долго не удавалось добиться. В то время как немецкое военное командование оказывало поддержку этой идее, в политических кругах, как обычно, единодушия не было. Это касалось как немцев, так и русских. Псков летом-осенью 1918 года был наводнен всевозможными деятелями разной политической ориентации. Некоторые из них были людьми искренними и серьезными, некоторые — авантюристами и проходимцами. Преобладали монархические настроения. Была развернута большая работа. Офицерские организации поддерживали связь с Петроградом и Киевом, городами Прибалтики, вошли в сношения с командующим Добровольческой армией на юге России генералом Деникиным. В итоге была признана необходимость формирования северо-западного фронта белой борьбы. Строились большие планы о составе будущей армии, о ее задачах, комплектовании кадрами и потенциальном командующем. Наряду с другими, чаще всего назывались имена генералов Н. Н. Юденича и графа Ф. А. Келлера. Однако официально лишь к октябрю 1918 года в ходе заседаний русско-германской комиссии были определены окончательные условия формирования русской добровольческой армии. Она получала название Северной армии и должна была подчиняться русскому военному начальству. Во главе армии должен был встать русский генерал с популярным боевым именем — он наделялся диктаторскими полномочиями. Районами формирования армии назначались оккупированные немцами части Псковской и Витебской губерний. Вооружение, снабжение и обмундирование выделялись от германского командования, но по возможности — русского образца. Из захваченных немцами складов бывшей русской императорской армии сделать это не представляло большого труда. Для желающих служить устанавливались денежные оклады в зависимости от чина и занимаемой должности. Предусматривались также компенсации в случае ранения и выплата пособий семьям погибших. После завершения формирования армии, на которое отводилось не менее двух с половиной месяцев, германские войска должны были отойти на новую демаркационную линию. Старую предполагалось сдать русским. С нее они должны будут начать наступление против большевиков в направлении Петрограда. Конечной целью виделось совместно с другими белыми армиями водворение порядка во всей России и поддержка законного русского правительства. Вне всякого сомнения, вокруг новой формирующейся силы продолжали ломаться политические копья: немцы, красная агентура, новоиспеченные национальные правительства, различные группировки внутри антибольшевистского стана — все хотели так или иначе повлиять на происходящее и извлечь свой собственный интерес. Но Земцова и других русских офицеров-патриотов никакие интриги не трогали. Их интересовало только одно — как можно быстрее сколотить национальную армию, способную приступить к решению задач по восстановлению русской государственности на северо-западе.
10 октября в Пскове открылось вербовочное бюро по приему добровольцев в Северную армию, переформированное из бюро для южных белых армий. Основу ее пока что должен был составить Псковский добровольческий корпус. Неофициально запись началась еще в сентябре. Затем были открыты вербовочные пункты в Острове, Двинске, Режице, Валке, Юрьеве, Риге, Митаве, Либаве и Ревеле. Представители будущей армии выехали с целью привлечения разбросанных по пути отступления бывшей русской армии офицерских кадров в Ковно, Вильно и Гродно. Попытались даже отправить комиссию в Германию с целью включить в ряды армии русских военнопленных с Великой войны. Однако последняя затея первоначального развития не получила в силу более чем прохладного отношения к ней немецких властей. К середине октября бюро зарегистрировало более полутора тысяч человек. Около половины из них составляли офицеры. В числе первых записался в армию поручик Земцов.
— Поздравляю вас, Александр Николаевич. Теперь и мы с вами наконец на деле присоединяемся к борьбе за восстановление порядка и законности в России, — произнес как-то встретивший Земцова подполковник военно-судебного ведомства. И у подполковника, и у Земцова на левом рукаве был нашит трехцветный бело-сине-красный шеврон углом вверх — знак добровольцев северо-запада России.
