– Он тебе понравился, – поправила подругу Варенька.
– Пусть даже и так, – согласилась Катя. – Но это ничего еще и не значит. Да и значить не может. Я замужем и это заставляет меня быть ответственной и…
– Катя, какие ужасные слова ты мне говоришь! – Варенька в притворном ужасе округлила и без того хорошенькие кругленькие глазки. – Замужество заставляет? Катя, я ведь этак могу и в семейной жизни разочароваться!
– Ах, да ну тебя, Варя! – рассердилась вдруг Катерина Дмитриевна более на себя, чем на свою младшую и менее опытную подругу. – Что ты все шутишь? Я ведь хотела серьезно поговорить!
– Ну, не злись, – приласкалась Варенька, ничуть не обидевшись. – Не злись, пожалуйста, – и в ее голубых глазках отразилось столько обожания, что Катенька сразу растаяла.
– Прости, – Катя пожала подруге беленькую хорошенькую ручку. – Я не на тебя, на себя злюсь.
– Вот и зря! В субботу у Поляковых бал, там и посмотрим, что это за господин.
– Ох, Варя, Варя, боюсь, что именно это меня больше всего пугает.
Варя погладила подругу по волосам и принялась уговаривать с жаром доказывая, что Катеньке не за что считать себя виноватой. Даже сказала, что и у нее самой была какая-то любовная история, давно правда, еще до замужества.
– Ты никогда об этом не говорила, – удивилась Катенька, тотчас позабыв о своих сомнениях и переживаниях.
– А что говорить? – вздохнула Варенька. – Дело-то прошлое.
– И что же ты? Ты… любила его? – заглянув в глаза подруге, спросила Катенька.
– Любила? – с грустной улыбкой повторила Варя. – Не знаю, Катя, не знаю! До сих пор ведь не знаю, что это такое со мной было? Тогда думала, что да, люблю его так, как только раз в жизни и бывает. А теперь? – она пожала кругленькими плечиками. – Не все ли равно теперь, если я замужем за другим?
– Но как же так получилось?
– И тут не могу тебе ответить. Так вот вышло. Я стараюсь и не думать об этом вовсе, – по ее миловидному личику пробежала тень, а между тонких бровей залегла складочка. – Зачем прошлое-то ворошить? Антон меня любит, я это знаю, вижу и чувствую постоянно, так чего же мне еще? Разве не в этом женское счастье? – она посмотрела на Катю с какой-то тревогой, будто от ее ответа сейчас зависело что-то крайне для Вареньки важное.
– Думаю, – сказала Катенька, – что женское счастье в том, чтобы сделать счастливым своего мужа.
– Вот, – с облегчением улыбнулась Варенька, выдержав коротенькую паузу. – Вот и я так думаю. И думаю, что моя благодарность к Антону и уважение, это хоть и не то, что тогда было, но ведь это же важнее, правда, Катя?
Катерина Дмитриевна, сама вышедшая замуж за человека, к которому испытывала уважение, восхищение его душевными качествами и глубокую симпатию, твердо кивнула. А сама про себя подумала, а что же это за незнакомое волнение в груди, при мысли о красивом и опасном – почему-то она была уверена в том, что Ковалев с этих пор ей опасен – коллежском советнике?
– Да, Варенька, – подтвердила Катя свой кивок словами, отогнав докучливые вопросы. – Я считаю, что уважение и глубокая симпатия, общие склонности, преданность друг другу – именно это и есть залог крепких семейных отношений. Это и связывает людей прочнее, чем все остальное.
– Я рада, что мы с тобой единодушны! – воскликнула Варенька и на этом неприятный, хоть и нужный, наверное, разговор был окончен.
Дамы незаметно для себя переключились на обсуждение более безопасных тем, и когда они вернулись к мужчинам, обе уже весело щебетали о предстоящем бале, их щечки разрумянились, а глазки так блестели, что всякому, кто увидел бы их сейчас, непременно захотелось бы броситься в пляс.
Мужчины залюбовались своими невероятно хорошенькими женами и тотчас оставили политические темы, которые с неменьшим жаром обсуждали в одиночестве. А политических тем в первом году царствования нового императора было немало, и каждая из них была захватывающей. Чего стоила одна только внешняя политика! Новый император взялся за дело круто, но, похоже, знал, чего добивается.
– Ну что, – нехотя проговорил Антон Гаврилович, – поедем, душечка?
– Да, нам ведь и правда уже пора, – согласилась Варенька. – Что же, прощаемся до субботнего вечера?
Карозины согласились.
– И пожалуйста, Никита Сергеевич, вы уж не позволяйте своей жене так надолго забывать своих друзей. Напоминайте ей почаще, что мы скучаем без вашего общества!
– Обещаю, – с самой серьезной миной проговорил Карозин и приложился к Варенькиной ручке.
То же самое сделал и Антон Гаврилович. Карозины проводили своих гостей до прихожей и расстались с ними с самыми лучшими пожеланиями.
Когда Карозины остались одни, Никита Сергеевич обнял свою жену и прошептал ей в розовое ушко:
– Пойдем сегодня в твою спальню.
– Да, – ответила Катенька и почему-то не удержалась от вздоха.
Ночью ей снился красавец Ковалев и Катя, проснувшись задолго до рассвета и прислушиваясь к мерному посапыванию мужа, вдруг тихо заплакала, почувствовав себя маленькой и несчастной девочкой, которая то ли потерялась, то ли заблудилась.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
И на этот раз на бал к Поляковым, конечно, съехались все. Гостей было, как всегда, много, дамы сверкали драгоценностями и сияли мраморностью плеч, мужчины – белизной галстуков и жилетов, оттененной строгими черными фраками.
Сказать по чести, мнение общества насчет этих балов было однозначным. Все соглашались, что там никогда не чувствуешь себя свободно, однако же никто отчего-то не отказывался от посещения этого большого дома на Тверской. Более того, некоторые даже оскорблялись, если их забывали туда позвать.
Танцевальный зал был небольшим, украшенным по праздничному случаю еловыми и цветочными гирляндами. У дверей гостей встречали хозяева – сам банкир и его супруга – не первой молодости уже еврейка со следами былой, замечательной некогда красоты, одетая шикарно, но довольно безвкусно.
Раскланявшись с Карозиными, Лазарь Соломонович наклонился и проговорил:
– Его превосходительство будут с минут на минуту.
Бал никогда не начинался без генерал-губернатора. Карозины прошли в залу, где встретились с Солдашниковыми. Пока они обменивались приветствиями со всеми знакомыми, прибыл и Владимир Андреевич Долгоруков. Как всегда, с молодецкой выправкой, с каштановыми кудрями, о происхождении которых по Москве ходили анекдоты, с пышными усами, в мундире, сверкающий орденами, благоухающий и излучающий благоволение ко всем присутствующим.
Но Катенька не смотрела на генерал-губернатора – не видела она его прежде, что ли? Она, едва только Владимир Андреевич вступил в зал после объявления мажордома, увидела Сергея Юрьевича Ковалева, побледнела, нашла Варенькину ручку, сжала ее так отчаянно, что, пожалуй, этим жестом выдала бы себя с головой, если бы он был замечен кем-то еще.
– Хорош, – прошептала ей Варенька. – Ничего не скажешь.
Обоим дамам, да и не только им, стоило большого труда оторвать восхищенные взгляды от молодого изящного брюнета, с прекрасной фигурой, затянутого в элегантный фрак, вошедшего в зал следом за своим патроном.
Объявили начало танцев.
– Варя, я не вынесу, если он… – Катя разволновалась и потянула подругу в дальний уголок.
– Ты говоришь совершенные глупости! – прервала ее Варенька. – Конечно, ты вынесешь! Вынесешь, если он подойдет, и если даже пригласит тебя на танец!
– Нет!
– Да! Ты пойдешь с ним танцевать и будешь вести себя как ни в чем не бывало! – горячим шепотом закончила Варенька и тут же добавила: – Он уже идет!
Катя совершенно не успела подготовиться, как к ним подошли Ковалев и Никита Сергеевич.
– Катенька, – говорил Карозин, – думаю, этого человека тебе не следует представлять?
– Нет, конечно, – еле вымолвила окончательно потерянная Катенька, а Ковалев еще и попросил ручку для поцелуя.
Катя руку протянула, но в глаза ему смотреть категорически избегала.
– Сергея Юрьевича, оказывается, нам представляли, – снова заговорил Никита Сергеевич. – Варвара Андреевна, прошу как говорится, любить и жаловать, – и он указал на Ковалева. Тот приложился и к Варенькиной ручке. – Катя, не поверишь, но Сергей Юрьевич принялся меня благодарить, и как ты думаешь, за что? За то, что ты у меня такая умница!
Ковалев натянуто, а Катенька вымученно – улыбнулись. Варя наблюдала за сценой с самым загадочным видом.
– Не согласитесь ли на тур вальса? – сказал Сергей Юрьевич, нарушив свое молчание.
– Я обещала мужу, – произнесла Катя.
– Ну что ты, милая, не отказывайся, пойди потанцуй, – добродушно позволил Карозин.
Катя бросила на Варю быстрый взгляд из-под ресниц и – делать нечего – пошла. Не привлекать же к себе внимание.
– Вот, наконец-то, и минута счастья, – промолвил Сергей Юрьевич, когда они вышли в центр зала и закружились в вальсе.
Катя упрямо молчала и по-прежнему не желала на него смотреть.
