Катя обняла мужа, погладила его по волосам и проговорила:
– Ты не будешь на его месте. Я тебе это обещаю.
– Значит, ты любишь меня, а не притворяешься? – Никита Сергеевич поднял голову и заглянул жене в глаза. – Не обманываешь ли ты себя, ангел мой? – с невероятной нежностью спросил он.
– Я люблю тебя, Никита, – сказала Катя. – Я люблю тебя и никогда тебя не оставлю. Я себя не обманываю. И никогда не обману тебя.
– Спасибо, Катя, – только и нашелся что ответить Никита Сергеевич и вновь опустил голову.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
На следующий же день Никита Сергеевич принялся за дело. Пошел к обедне вместе с Катей и попросил ее вспомнить, кто из нищих сидел тут вчера.
– Никита, – недоуменно проговорила Катенька, – все. Они всегда здесь.
– Вот и отлично, ты пока иди, ангел мой, на службу, а я тут маленько задержусь, – и он достал из кармана кошелек.
Катя ничего не сказала, только вздохнула и вошла в церковь. Никита Сергеевич же подождал до тех пор, пока прихожане пройдут и на паперти останутся только нищие, и начал свои расспросы. Катерина Дмитриевна, со своей стороны, тоже не осталась в долгу. Но только вместо нищих она решила порасспросить церковных служек, а если получится, то и со священником поговорить. Катеньку здесь знали, видели ее и с Варей. Возможно, кто-то из них вчера обратил внимание на даму под вуалью. Хотя, признаться, Катерина Дмитриевна не представляла, что это может дать. Впрочем, начинать с чего-то надо было, вот и начали.
Через полтора часа оба не спеша шли по заснеженной Тверской к дому и обменивались данными. Картина получалась не ахти какая. Даму под вуалью запомнили и те и другие. Нищим припомнилось, что она была щедра на милостыню, когда из церкви выходила, и просила помолиться за рабу Божью Варвару. Служкам запомнилась тем, что больно горячо молилась, стояла на коленях у самого амвона. Но это в церкви дело привычное, так что никто таинственную даму не отвлекал. На молебен не осталась, крест поцеловала в числе первых, вышла из церкви сразу. А дальше начиналось загадочное. Видели, как она вышла из монастырских ворот, а вот куда пошла или в какие сани села – того не видел никто.
– Что теперь? – спросила Катерина Дмитриевна более для порядку.
– Что? – усмехнулся Никита Сергеевич. – Это ты хорошо спросила. Не подскажешь?
– Рада бы, но… Мы даже ведь не знаем, в каком направлении она поехала. Да и вообще, уехала ли из города.
– Да, кстати, – встрепенулся Никита Сергеевич, – это удачная мысль! Возможно, она все еще в городе!
– Ну и что? – проворчала Катенька, вдруг так некстати вспомнив, как несколько дней назад шла по этой же дороге в компании Ковалева. – Что же, ты думаешь, что в Москве ее найти много легче? А не наоборот?
Никита Сергеевич промолчал, не нашел, что возразить. Задача только сейчас встала перед ним во всей своей сложности. «Эх, – подумал он про себя, – вот опять я взялся за то, в чем ничего не смыслю!» В молчании они свернули в Брюсовский. Прошли мимо доходного дома, и тут Катенька обратила внимание Никиты Сергеевича на крытые сани у их особнячка.
– Смотри, Никита! Это же Аверин приехал! – несказанно обрадовавшись своему зятю, Катерина Дмитриевна прибавила шагу и чуть ли не бегом потащила Никиту к дому.
Виктор Семенович, как выяснилось, заехал к родным прямо с дороги, даже на своей квартире не побывал. Он ждал их, и когда Карозины, кое-как раздевшись, оказались наконец в кабинете, где гость находился, взаимным объятия и поцелуям, казалось, конца не будет.
– А я знал, что вы не лежебоки, потому и велел прямо с дороги к вам! – весело сообщил Аверин. – Ну, как у вас тут дела? Да о чем это я! У меня же для вас подарки! Спасибо, Катенька, спасибо, получили, как раз к Рождеству! – и снова чмокнул свою прехорошенькую родственницу. – Да, вот, держите! – он, как заправский фокусник, преподнес им два свертка.
Карозины, лукаво переглянувшись, принялись их разворачивать и бурно высказывать свое восхищение. Таня, известная искусница, вышила для Катеньки домашнюю блузу, а для Никиты Сергеевича – ночной колпак. Восхищались, понятное дело, больше работой, но Никита Сергеевич таки не удержался – примерил обнову. Катенька прыснула, Аверин расхохотался.
– Ну, что, хорош я? – Никита Сергеевич вышел из кабинета, чтобы посмотреться в зеркало.
Из коридора послышался его густой смех.
– Хорош! Нечего сказать! – Карозин вернулся. – Ты меня, Виктор, извини, но боюсь, что в этом подарке я у своей жены кроме смеха ничего не вызову, – он снял ночной колпак и любовно его свернул. – Пусть полежит до тех времен, когда нам друг от друга ничего кроме смеха и не нужно будет.
– Как знаешь, Никита, – добродушно согласился Аверин. – Но ведь это еще не все.
– Как?! – в притворном ужасе воскликнул Никита Сергеевич. – Еще один колпак?!
– Еще лучше, – заверил его Аверин и протянул на этот раз две коробочки.
Карозины их раскрыли и – вот теперь оба были действительно восхищены. Никите Сергеевичу были преподнесены изящные бирюзовые запонки, а Катя получила в подарок тонкий серебряный браслетик в виде змейки с сапфировыми глазками.
– Ну, Виктор, – покачал головой Никита Сергеевич. – Даже не знаю, что и сказать…
– Я знаю, – отмахнулся от него Аверин, – от тебя никогда не дождешься благодарности. Что скажешь, Катюша?
– Боюсь, что и у меня на этот раз тоже просто нет слов, – Катя заулыбалась.
– Тогда позволь мне его застегнуть на твоей миленькой, маленькой ручке, – умильно проговорил Виктор Семеныч.
Катенька с удовольствием позволила ему это сделать, а после, полюбовавшись, заявила:
– Не сниму!
– О, ну это лучше всяких благодарностей! – просиял Аверин. – Слава Богу, угодил!
– Угодил, угодил, – согласился Никита Сергеевич.
– Да, у меня ведь письмо от Тани, – спохватился Виктор Семеныч.
– Ну давай же его скорее! – воскликнула Катенька. – Как они? Как Николенька? Как папенька?
– Читай, читай сама, – Аверин протянул ей письмо. – остальное потом.
– Ты голоден? – спросил Никита Сергеевич.
– Я с дороги, друг мой, а это что-нибудь да значит!
– Тогда я иду распорядиться насчет завтрака, – кивнула Катенька. – А вы тут пока посекретничайте.
– Кстати, Катюша, пока не забыл, – остановил ее Аверин. – Не представляете, кого я встретил! Я ведь по старинке, на лошадках езжу. И тут, на станции нос к носу столкнулся с Варенькой Солдашниковой! – видимо, Виктор Семенович ожидал эффекта от своих слов, но то, как изменились лица его друзей, как они при этом переглянулись, его здорово озадачило. – А что? Я что-то не так сказал? – удивился он.
– Где, ты говоришь, ее видел? – медленно переспросил Карозин.
– Да вот, на станции перед самой Москвой, как на Тверь ехать.
– И когда? – продолжал допытываться Никита Сергеевич.
– Когда? Да нынче поутру и встретил. Часов в пять, наверное.
– Она была одна? – осторожно поинтересовалась Катенька.
– Одна? – Аверин усмехнулся. – Нет, друзья мои, этак не пойдет. Я вижу, тут у вас Бог знает что такое происходит, а потому, пока не расскажете мне все с самого начала – от меня ни слова! – и скрестил руки на груди.
Карозины снова обменялись взглядами, потом Катя сказала, что пойдет распорядиться насчет завтрака, а когда мужчины остались одни, Никита Сергеевич рассказал наконец своему другу о том, что случилось накануне.
* * *
Чуть позже, когда все трое сидели уже в столовой, за завтраком, и настроение у всех снова было не в пример мрачным, Виктор Семенович сказал:
– Да, друзья мои, что же это такое делается? Я ведь всегда считал, что на подобные кундштюки способны только падшие женщины. Ну, в смысле, – попробовал объяснить он, посмотрев на Карозиных, – падшие духовно, те, что не способны ценить брачных уз. А тут вот как… Ведь я думал, что Варенька не такая.
– Интересно, а кто думал иначе? – вспыхнула Катерина Дмитриевна, вдруг оскорбившись за свою подругу. – Да она и не такая! Для нее это не интрижка, иначе она бы не сбежала. Для нее это… настоящая любовь!
– Катя, – удивился Аверин, – что ты такое говоришь? Ты ее оправдываешь?
– Я не оправдываю ее, но вы, мужчины, как сговорились! – возмутилась Катенька. – Вы все считаете ее виноватой, а ведь она не виновата в том, что полюбила! Еще до замужества полюбила человека! Она не виновата в том, что ее нынешний супруг разрушил их отношения и обманом на ней женился!
– Но ведь она же дала ему свое согласие! – не отступал Аверин. – Ведь мы же были на их свадьбе, мы же ее видели!
– Ну и что? Что, я вас спрашиваю? – Катенькины глазки сверкали. – Она дала согласие человеку, которому доверяла, которому доверила самое важное! Она сама открыла ему свое сердце, рассказала о своих чувствах к другому! А он что сделал? Он воспользовался ее доверием! И кто теперь виноват, что в ее жизни снова появился тот, кого она любила? Кто в этом виноват?
