– Достаточно, чтобы застрелить меня? – поинтересовался Хейз.
– Да.
– И вызвать взрыв? – добавил Браун.
– И еще один визит с первого этажа?
– Вы не можете допустить этого, Вирджиния, верно?
– Могу! Если кто-нибудь войдет, все полетит к чертям!
– А как же Карелла? Если вы взорвете всех нас, то Карелла останется жив. Вам же нужен Карелла, верно?
– Да, но...
– Тогда как же вы можете взорвать ваш нитроглицерин?
– Как вы можете допустить еще один выстрел?
– Вы не можете застрелить никого из нас, верно? Это слишком рискованно.
– Отойдите, – сказала. Вирджиния, – все.
– Чего вы боитесь, Вирджиния?
– Револьвер у вас, а не у нас.
– Вы можете выстрелить?
– Или вы уже боитесь стрелять?
Хейз обошел стол с левой стороны, оказавшись поближе к Вирджинии.
– Назад! – крикнула она.
Уиллис стал обходить стол справа, и Вирджиния резко повернулась, целясь в него. В это время Хейз встал между ней и стоявшей на столе бутылью. Вирджиния на секунду убрала левую руку со стола, немного отставила стул и стала подниматься. В тот же момент Уиллис, видя, что она уже не держит бутыль, и зная, что встающий со стула человек находится в неустойчивом положении, изо всей силы ударил Вирджинию ногой в лодыжку. Одновременно Хейз толкнул ее, так что она окончательно потеряла равновесие и, наклонившись вправо, грохнулась на пол. Пальцы правой руки разжались, револьвер скользнул по полу, сделал несколько поворотов и внезапно остановился.
Уиллис нагнулся, чтобы взять револьвер.
Он вытянул руку, и Хейз задержал дыхание, потому что они наконец-то избавились от этой ненормальной суки.
Но Уиллис завопил от боли. Трехфутовый кинжал из кожи и металла пригвоздил его руку к полу.
Глава 13
Черная юбка туго натянулась, когда Анжелика резким движением вытянула ногу. Юбка подчеркивала полноту бедра, свободно свисала у колена и там внезапно кончалась, скрывая стройную икру и тонкую лодыжку, вокруг которой обвивался черный ремешок. Под ремешком была кожаная красивая лодочка на высоком каблуке, остром, как стилет. И этот каблук впился в руку Уиллиса.
Анжелика убрала ногу и быстро опустилась на колени, чтобы поднять револьвер. Она подобрала юбку на коленях, схватила револьвер и, сверкая глазами, прицелилась в лейтенанта Бернса, протянувшего руку к бутыли.
– Не трогай! – крикнула она.
Бернс замер.
– Все отойдите от стола. Все! Назад! Назад!
Они стали отходить, отступая перед новой угрозой, еще более опасной, чем первая. Анжелика Гомес перерезала горло человеку, и, насколько им было известно, он к этому времени был уже мертв. Ее должен был покарать закон, ей могла отомстить уличная банда, и в глазах ее была отрешенность отчаяния. Анжелика Гомес хотела сыграть свою роль, и горе тому, кто окажется у нее на пути.
Она поднялась с пола, крепко держа револьвер.
– Я буду отсюда уходить. Пусть никто не пробует меня помешать.
Вирджиния Додж была уже на ногах. Она повернулась к Анжелике и, улыбаясь, сказала ей:
– Молодец! Отдай мне револьвер.
Анжелика не сразу поняла ее. Она с любопытством посмотрела на Вирджинию:
– Ты сумасшедшая? Я ухожу. Сейчас.
– Знаю. Отдай мне револьвер. Я прикрою тебя. Пока ты не уйдешь.
– Почему я должна отдавать тебе револьвер?
– О боже, ты что, на их стороне? Этих сволочей, которые хотят отправить тебя за решетку?
– Зачем я должна делать тебе любезность? Я раньше просила тебя отпускать меня, но ты сказала “нет”. Теперь ты хочешь револьвер. Ты сумасшедшая.
– Хорошо, я объясню тебе. Если ты возьмешь этот револьвер с собой, они нападут на меня, как только ты выйдешь из этой комнаты. А это значит, что через четыре секунды они сядут на телефон и натравят на тебя всю проклятую полицию. Если ты отдашь мне пушку, я задержу их. Они будут сидеть здесь. Никаких телефонных звонков. Никаких полицейских машин. Никто не будет искать тебя, ты свободна.
Анжелика задумалась.
– Отдай револьвер, – повторила Вирджиния и подошла поближе к Анжелике. Та, выгнув спину, широко расставив ноги, застыла в позе тигрицы, приготовившейся к прыжку, рука, сжимающая револьвер, слегка дрожала. Вирджиния подошла ближе.
– Отдай его мне, – повторила она.
– Ты будешь задержать их? – спросила Анжелика. – Они будут оставаться здесь?
– Да.
– Подойди тогда близко.
Вирджиния подошла к ней.
– Дай руку, – сказала Анжелика.
Вирджиния вытянула руку, и Анжелика положила ей в ладонь револьвер.
– Я иду сейчас. Ты держи их здесь. Я буду свободная. Свободная, – повторила она.
Она отвернулась от Вирджинии, но успела сделать только один шаг. Вирджиния подняла руку и изо всей силы обрушила револьвер на голову Анжелики Гомес. Та упала на пол, а Вирджиния, перешагнув через нее, быстро пошла к столу.
– Кто-нибудь еще думает, что я шучу?
* * *
Когда Карелла поднимался по лестнице на второй этаж, Роджер, лакей, служивший Джефферсону Скотту более двадцати лет, подметал коридор. Этот высокий худощавый человек, почти лысый, с венчиком седых прядей вокруг головы, выметал деревянные прямоугольники, квадраты, треугольники и щепки, образовавшиеся в результате разрушительной работы лома. Щетка методически двигалась в тонких, ловких пальцах, сметая в совок весь этот мусор.
– Убираете? – любезным тоном спросил Карелла.
– Да, – ответил Роджер. – Да, сэр. Мистер Скотт любил, чтобы всюду было чисто.
– Вы хорошо знали старика?
– Я долго работал у него, очень долго.
– Вы к нему хорошо относились?
– Он был хороший человек. Я очень хорошо к нему относился.
– У него когда-нибудь были неприятности с сыновьями?
– Неприятности, сэр?
– Ну, вы знаете. Споры. Серьезные ссоры. Кто-нибудь из них угрожал ему?
– Время от времени они спорили, сэр, но никогда не было серьезной ссоры. И никогда не было угроз. Нет, сэр.
– А как насчет невестки? Старик не был против, когда Дэвид привел ее в дом?
– Нет, сэр. Она очень понравилась мистеру Скотту. Он часто говорил, что хотел бы, чтобы и другие его сыновья нашли себе таких хороших жен.
– Понятно. – Карелла помолчал. – Ладно. Большое спасибо. Я хотел бы еще раз осмотреть комнату, может быть, найдется что-нибудь интересное.
– Да, сэр. – Роджер не торопился уходить. Он стоял со щеткой в одной руке и совком в другой, словно ждал чего-то.
– Да? – спросил Карелла.
– Сэр, мы обычно обедаем в семь часов. Сейчас шесть тридцать, и мне хотелось бы узнать... сэр, вы отобедаете с нами?
Карелла посмотрел на часы. Было 6.37.
– Нет, – ответил он, – по правде говоря, я должен быть в участке к семи. Моя жена будет ждать меня там. Нет, спасибо. Никаких обедов. – Он остановился и неизвестно почему сказал: – У нас будет ребенок. То есть у моей жены.
– Да, сэр, – ответил Роджер и улыбнулся.
– Вот так. – Карелла тоже улыбнулся.
Они стояли в полумраке, улыбаясь друг другу.
– Ну ладно, – вздохнул Карелла, – за работу.
– Да, сэр.
Карелла вошел в комнату. Он слышал, как за дверью Роджер шаркал по коридору. “Итак, парни, мы опять здесь, – думал Карелла. – Вот Стив Карелла, который явился в уютную кладовую, где веселые прожигатели жизни танцевали под звуки классического трио “Танец смерти Скотта”. – “Какую мелодию они играют, Людвик?” – “Ах, да, это “Вальс висельника” – любимый старый венский вальс”.
Давай работай, старый Стив. Что, у тебя уже не хватает шариков? Осмотрим как следует эту комнату, потом доставим себе удовольствие и зададим еще несколько вопросов, на этом кончим и завернем покупку, ладно?
Комната.
Окон нет. Конечно, никаких чертовых окон.
Никаких потайных дверей или панелей.
Джефферсона Скотта нашли здесь висящим на веревке около десяти футов от двери, с опрокинутым стулом у ног. Веревка была перекинута через эту балку и привязана к дверной ручке.
Дверь открывалась наружу в коридор.
Один только вес Скотта не мог держать дверь.
Значит, дверь была заперта, раз ее не могли открыть три дюжих молодца, о господи, какие крупные парни эти Скотты! Дверь не могла быть заперта снаружи. Чтобы закрыть дверь и просунуть задвижку в скобу, требовалось приложить немалые усилия. Значит, не могло быть никаких шнурков и прочей чепухи, о которой мы постоянно читаем в детективных романах. Ломом сорвали запор с дверной рамы, чтобы открыть дверь и снять Скотта с веревки, на которой он висел.
Таковы факты.
Если бы здесь был Шерлок Холмс...
Но его не было.
Здесь только я. Стив Карелла. Я хороший детектив, но не могу ни в чем разобраться.
Ну-ка, посмотрим.
Он подошел к двери и внимательно осмотрел расшатавшийся шуруп. Дверная рама была вся в отметинах, лом поработал на славу. Старый Роджер смел столько обрубков и щепок, что можно было бы открыть мастерскую зубочисток. Карелла закрыл дверь. Она действительно была обита железными полосами, и, конечно, надо было крепко захлопнуть эту проклятую дверь, а потом сильно тянуть к себе, чтобы закрыть как следует. Он вышел из комнаты, закрыл за собой дверь и нагнулся.
