– Чтоб вас понос разобрал! Чтоб у вас рога отвалились! Чтоб вас котик полюбил и ухаживать начал!
И ещё много‑много всяких пожеланий – от чистого сердца, от всей души. И почему‑то про понос очень часто. Кажется, я на каникулах у бабушки пересмотрела рекламы на эту тему.
***
Коробок из блокирующего магию материала размещён на старом складе в гетто суккубов и инкубов. И пусть Насте кажется, что о ней забыли, на самом деле её почти монолитное узилище находится под прицелом множества камер, датчики и поглотители отслеживают уровень магии снаружи – чтобы ничего не просочилось, а если просочилось – сразу стало известно охране.
Охраны мало: всего пять инкубов. Агент Яд не склонна доверять никому. Даже себе. Но какая охрана: всегда рядом, ни на секунду не ослабляют бдительность! И красавцы все как на подбор.
Так же незаметно, как охрана наблюдает за Настей, агент Яд наблюдает за охраной из своей квартирки в соседнем обшарпанном доме. И в этот предрассветный час агент Яд, укутавшись в плед, краем глаза наблюдает за мониторами, пока под кофе читает свежие отчёты из Эёрана. Хмурится, стискивая освещающий её лицо планшет: слишком все зашевелились, слишком много событий, в воздухе так и витает предчувствие беды и великих свершений.
И хотя агент Яд приложила много сил, чтобы это всё началось, сейчас ей самой страшно: вдруг события обрушатся на них так же неотвратимо и смертоносно, как снежная лавина, и просто уничтожат всех?
На её груди вспыхивает прямоугольная подвеска. Белый диод неистово мерцает, высвечивая в корпусе сплетение микросхем – условный сигнал от охраняющего кристалл сотрудника Возмездия о том, что тот, наконец, раскололся и освободил архисоветников.
Теоретически это должно быть так.
– Вот и кончилась передышка, – сипло после долгого молчания произносит агент Яд, вытаскивает из нагрудного кармана пульт управления. Нажимает. И поворачивается к мониторам.
На центральном видно, как подъёмный механизм тянет вверх крышку с запечатанного куба‑камеры Насти. Соседние мониторы показывают удивлённых долгожданным, но внезапным движением охранников, а на одном видна и сама пленница, воздевшая руки и что‑то кричащая.
Почти сразу на складе срабатывают накопители магии, мерцание индикаторов озаряет стеллажи и коробки.
По плану охранники после вскрытия камеры должны подойти к Насте, всё ей объяснить и сопроводить из гетто, а там и Леонхашарт её учует и появится.
Но охранники почему‑то направляются не к камере, нет, они, схватившись за ягодицы, бросаются в разные стороны.
План сразу идёт как‑то не так, и агента Яд пронзает предчувствие, что и дальше будет не лучше.
***
– Выпусти! – рычит Леонхашарт, а в следующий миг срывается с места и врезается рогами в изрядно промятую дверь.
Отскакивает к противоположной стене, встаёт в стойку, рычит, срывается с места и снова впечатывается рогами в дверь. Три слоя пятнадцатимиллиметровой стали, усиленной поперечными блоками из титана, проминаются ещё сильнее.
В комнате управления Юмаат наблюдает за этим буйством благодаря единственной уцелевшей в той лаборатории камере. Все видимые приборы уничтожены Леонхашартом в порыве гнева, данные идут лишь с замаскированных в стенах датчиков. Гатанас Аведдин сидит на обломке манипулятора и созерцает бешеный таран по имени Леонхашарт.
– Открой дверь!
– Почему они все такие идиоты? – Юмаат проверяет выводимые на её планшет графики. – Даже если бы захотела, я бы не смогла открыть дверь, потому что он её выгнул так, что она не войдёт в свой паз, она же внутрь стены уходит! Мад, проверь вторую линию обороны…
Вспомнив, что Мада нет, Юмаат на кресле перекатывается к соседним мониторам и переключателям. Те мониторы отражают небольшой лабиринт из лабораторий и коридоров. Они пусты, запаивается последняя дверь к шахте выхода. Всё готово для приёма и изучения целых настоящих архисоветников.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
И будь на то воля Юмаат, к концу её исследований целыми архисоветники быть бы перестали, но…
Впрочем… впрочем, как знает Юмаат, во время экспериментов всякое может случиться, и предвкушающе улыбается.
***
Под шум моих искренних проклятий потолок камеры приподнимается. Я так теряюсь, что умолкаю не сразу, и мой голос смешивается с шелестом сервоприводов. А крыша поднимается всё выше и выше и выше…
Крыша.
Едет...
У моей камеры снимается крыша, словно это коробка, а я посаженный в коробку зверёк.
Нет, ну не может же быть!
Или…
Крыша и есть выход из моей камеры.
Надо признать, решение гениальное в своей простоте: сделать стены монолитными, чтобы пленник безуспешно долбился в фальшивую дверь.
В расширяющиеся щели между стенами и потолком видны плохо освещённые конструкции, среди которых мигают знакомые индикаторы поглотителей магии.
Что ж, значит, я в Нараке. Где‑то в демоническом кольцевом городе.
– Саламандра, на выход, – командую шёпотом.
– У‑у‑у, – она хлопает ресницами и указывает на экран телевизора.
Её любимые проказники демонята собираются украсть печенья с кухни этажом ниже их квартиры.
– Прекрати смотреть эту аморальщину! – шикаю я. – Воровать плохо. Давай на выход, пока наши похитители не опомнились.
Зевнув, Саламандра неохотно поднимается, тесня своим огромным переливающимся телом диван, и вразвалочку подходит ко мне.
Крыша продолжает подниматься. Никто не пытается её остановить, никто ничего не говорит.
Опершись на лапу, я забираюсь на холку Саламандры и прошу:
– Приподнимайся осторожнее, надо посмотреть, что там снаружи.
Вильнув хвостом, Саламандра медленно приподнимается, пока её глаза не оказываются выше стены.
Мне в этом положении открывается неплохой обзор, хотя тусклое освещение не позволяет разглядеть подробности, лишь примерно оценить размер помещения по отсветам индикаторов.
Итак, мы, похоже, на складе. Поблизости охраны нет.
Вытянувшись на голове Саламандры, заглядываю за стену: наша коробушка снаружи охвачена металлическими скобами и плотно замотана цепями. То есть помимо толщины монолитных стен нас сдерживал и металл.
Даже жаль столько напрасных усилий Саламандры пробить головой дверь. И ведь мы не попытались серьёзно взломать потолок! Так, постучались в него для проформы, но проломить пытались именно дверь, стены. А у них вон как всё организовано…
Нельзя в мире демонов пользоваться нормальными схемами.
Сколько ни приглядываюсь к окружающему, а вижу только стеллажи с коробками и тюками.
Вдруг тишину нарушает булькающий звук. Ему вторит искажённое эхо.
Вздрогнув, Саламандра прижимается к полу, лишая меня долгожданного обзора. Я смотрю на стеклянную стену с вплавленным порошком и… меня просто захлёстывает ненавистью к этому месту. Я должна отсюда выбраться!
Странные звуки продолжаются, Саламандра дрожит.
– Давай, поднимайся! Бежим! – Даю ей шенкелей. Без толку. Ударяю пятками сильнее. – Встала! Поехали!..
Но Саламандра лежит, а меня захватывает паника, бесконечный ужас от того, что мы можем опять застрять здесь.
– Я тебе мультики про демонят круглые сутки смотреть разрешу! – кричу я в отчаянии.
По телевизору мультики показывают только два раза в день по полчаса, и Саламандра очень огорчается, когда они заканчиваются.
– М? – Саламандра лихо запрокидывает голову и из этой немыслимой позы смотрит мне в глаза.
Она что, требует подтверждения обещания? Или не верит, что я такое могу?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
– Включу тебе запись, будут постоянно идти, круглые сутки, смотри сколько хочешь!
Зрачки Саламандры расширяются, пасть раскрывается в подобии улыбки.
Вернув голову в нормальное положение, Саламандра подскакивает, хватается передними лапами за край стены и слитным движением перекатывается через стену наружу. От неожиданности я отбиваю лоб о макушку Саламандры и едва успеваю обхватить горячую шею, когда Саламандра бросается вперёд.
