– Ну, что скажешь? – шепот раздался у самого уха Леки и она едва не вскрикнула.
– Что, что? Видишь, в гнилье по колено стою, тебя дожидаюсь. Провоняла вся как бомжиха. А твой старичок, похоже, в защите не нуждается.
– Что ты скажешь о его стиле?
– "Багуа-чжан[71]", школа змеи. Это козе понятно.
– Похоже, но не то. Это нечто особенное – что-то более древнее и естественное, чем "Багуа", и доведенное до изумительного совершенства. К тому же, он двигается не по кругу. И локоть выставляет наружу. Это не характерно…
– Дем, ты совсем сбрендил? Лучшего места, чем помойка, для диспута не придумал? Давай уж прямо в мусорный бак залезем…
– Черт возьми! – Демид вскочил. Лека ясно увидела, что один из АРДов, ожив, медленно вытаскивает из-за пазухи пистолет непослушными пальцами. "Пистолет… – мелькнуло в ее голове. – Откуда у АРДа пистолет? У них не должно быть…"
Парень уже прицелился в неподвижную фигуру вьетнамца. Демид мчался к АРДу огромными прыжками. Гром выстрела слился с ударом Демида и заглушил его. Пуля разнесла вдребезги кирпич над самой головой вьета. Парень опрокинулся на спину и затих. Демид подул на ушибленный кулак, наподдал ногою пистолет и тот утонул в открытом люке.
Вьет даже не пошевелился.
– Уаньшан хао, пхэн'еу, [72] – сказал Демид.
Старик открыл глаза. Посмотрел на Демида с изумлением и даже некоторым страхом. Вскочил на ноги и отвесил Демиду три быстрых, но глубоких поклона.
– Нимэнь хао, сеньшэн! – он заговорил на своем тарабарском языке и Демид, похоже, понимал его. – Нинь хуэй шо хань-юй ма? [73]
– Уо хуэй шо… [74]
– Нинь цзяо шэмма минцза? [75]
– Демид. Демид Коробов.
– Жэньши нинь, уо хэнь гао-син! – Старичок снова начал улыбаться и раскланиваться, словно встретил не Демида, а известного артиста и собирался взять у него автограф. – Каньцзян нинь… [76]
– Салам алейкум. – Лека давно уже стояла рядом и ей надоело слушать эту белиберду. Могли бы обратить внимание и на нее. – Слушай, Дем, как там на вьетнамском "добрый вечер"?
– Я не вьетнам, – сказал человек на русском языке. – Я – хань. Китаи. Добрый вечьер, госпожа. – Он склонился, скрестив ладони на груди.
– Ага, китаец. – Лека хрипло засмеялась. – Вы уж меня простите, вечно я китайцев и вьетнамцев путаю. Дурдом, правда?
* * *
Леке пришлось идти ночевать к родителям. Это было очень обидно. Подумаешь, китаец какой-то старый появился! Ночевать ему негде! Нет, если разобраться по справедливости, Демид – свинья. Свинь-я! Взял и выпинул ее из дому. Господин китаец мог бы и на раскладушке в кухне поспать, в конце концов!
Лека брюзжала под нос, направляясь на лужайку, где они с Демой обычно занимались по утрам. Небольшая такая площадка в овраге, заросшем осинами, за гаражами, неподалеку от деминого дома. Лека была уверена, что Демид уже там. Он наверняка слюни глотал от нетерпения, от желания выведать поскорее, что же это за школа такая таинственная у китайца.
Конечно, они уже были там. Китаец в холщовой куртке с веревочками вместо пуговиц, в широких брюках и синих тапочках (за пазухой, что ли, таскал свою униформу?) И Демид в тренировочных штанах с обвисшими коленками, штормовке и старой лыжной шапочке, изъеденной молью. Лека почему-то не торопилась спускаться. Она стояла, спрятавшись за огромным тополем, наклонившимся над площадкой, и наблюдала сверху.
Они разговаривали негромко, и Лека не могла разобрать ни одного слова. Китаец что-то объяснял Демиду, медленно проводя открытыми ладонями перед его лицом. Дема стоял, нахохлившись, и глубоко запустив руки в карманы.
Минута – и они разошлись в разные углы поляны. Демид начал стягивать штормовку и Лека поняла, что сейчас начнется поединок. "Кто победит? – Лека почувствовала азарт. – Ставлю три к одному, что Дема его заделает. Нет, два к одному. Китаец тоже тот еще… Впрочем, черт его знает. Надеюсь, они не переломают друг другу кости".
Китаец сложил ручки на груди и отвесил Демиду три низких поклона, почти касаясь земли своей козлиной бородкой. Демка тоже поклонился, весьма неуклюже. Потом сделал несколько разминочных прыжков, помолотил руками воздух и пошел на соперника.
Лека знала, что Дема ничего не делает случайно, но на сей раз действовал он довольно странно. Он тупо двигался на китайца, не принимая никакой стойки, и больше напоминал футболиста на разминке, чем мастера У-шу. Пытался пинуть своего противника. И никак не мог попасть по нему.
Китаец передвигался в низкой стойке, ни секунды не оставаясь на месте. Казалось, у него не было суставов, так медленно и плавно перемещались все части его тела. Все двигалось одновременно, перетекало как аморфная масса, лишь создающая видимость телесной оболочки.
Старик крутанулся волчком, упираясь кулаками в землю, и подсек лодыжки Демида ногой сзади. Демид подлетел вверх тормашками и неуклюже шлепнулся на спину. "Нет, все же это "Багуа-чжан", – решила Лека. – Все признаки: стойка – ниже не бывает, прямо по земле ползает. На Демида не смотрит – глазки закатил, будто двести грамм принял. И постановка рук типичная – "Дань хуан чжань" – так, кажется, это называется? Любимый стиль Демида. Только сейчас Дема выглядит дилетантом. Старик сильнее. Он, наверное, глава какой-нибудь школы. Пожалуй, я поставлю на старикашку. Два к одному".
Дема медленно поднялся, отряхивая землю со спины. Физиономия его была обалделой и перепуганной. Выглядел он как пятиклассник-отличник, которому неожиданно влепили кол и вывели за ухо из класса. Лека усмехнулась и покачала головой. Она знала, что представление только начинается.
Демид завизжал, заухал, запрыгал вокруг соперника, согнувшись, как шимпанзе. Он размахивал руками, кидал в противника листьями, скалился и скакал на четвереньках.
"Школа пьяной обезьяны", – назовем это безобразие так. – Лека выполняла роли спортивного комментатора и зрителя в одном лице. – Или, лучше, "Школа Демы Коробова, изображающего пьяную обезьяну в тщетной надежде обескуражить некоего китайца, мастера внутреннего стиля".
Коробов продолжал бесноваться. Неожиданно он перелетел через своего соперника и оказался у него за спиной. Резкий толчок двумя руками – и китаец полетел носом в землю.
"Один-один. Неплохо, Демид. Озадачь его. Он таких мудаков, как ты, еще не видал".
Демид с быстротой белки вскарабкался на дерево и прыгнул сверху на поверженного соперника. Тот молниеносно увернулся, Дема шлепнулся в грязь, "как мешок с… Ну, будем считать, с навозом. Что ж ты делаешь, клоун? Это уже не У-шу, это цирк какой-то!" И получил удар в лицо – быстрый, неотразимый. Вернее, почти получил. Потому что Демид успел. Это было невероятно – все равно, что схватить на лету пулю. Кулак противника врезался в открытую ладонь Демида, как в стальную пластину. В ту же секунду ладони Демида прилипли к руке китайца, Демид вскочил, нога его прочертила в воздухе черную дугу и уперлась в ухо желтого человечка. Китаец застыл в неустойчивом положении, распятый и растянутый руками и ногами Демида. Лека знала – малейшее движение, и шейные позвонки деминого противника хрустнут и разлетятся.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
