Адам попросил для начала прочесть вслух копию плана — для него и для товарища Вайоминг. — Но до того, товарищ Мануэль, если у вас с собой записи, сделанные на Земле, передайте их, пожалуйста, ускоренным способом по телефону в мой офис. Я прикажу переписать их и постараюсь изучить… Все, чем я пока располагаю, это закодированные сводки, которые присылал товарищ Стьюарт. Так я и сделал, зная, что Майк изучит записи мгновенно; весь остальной разговор был частью мифа об «Адаме Селене». Я решил поговорить с профом насчет того, чтобы ввести Стью в курс дела. Раз он войдет в исполнительную ячейку, притворяться дальше слишком утомительно.
Передача записей Майку на сверхскоростях заняла пять минут, чтение вслух — еще тридцать. Когда я закончил, Адам сказал:
— Профессор, благодаря вашей речи митинг прошел еще удачнее, чем я предполагал. Думаю, нам следует немедленно провести через Конгресс вопрос об эмбарго. Я могу сегодня же вечером известить, что сессия Конгресса начнется завтра в полдень. Ваши предложения?
— Послушайте, — вмешался я, — наши болтуны будут мусолить этот вопрос неделями. Если им непременно нужно его обсуждать, хотя я не понимаю — зачем, давайте сделаем как с Декларацией: начнем поздно, затянем до полуночи, используем наших людей.
— Извините, Мануэль, — ответил Адам. — Я так увлекся событиями на Земле, что не успел сообщить вам о здешних новостях. В Конгрессе теперь совсем другие люди. Товарищ Вайоминг!
— Манни, милый, теперь это выборный Конгресс. Он должен одобрить решение, ведь Конгресс — фактически наше правительство.
— Вы, — сказал я медленно, — провели выборы и вручили им бразды правления? Тогда зачем мы тут заседаем?
Я поглядел на профа, ожидая взрыва. Я не против правительства вообще, как проф, я просто не мог врубиться, на кой это нужно — менять одно толковище на другое. Первый состав Конгресса, по крайней мере, не был строго определенным, его можно было перетасовать, а эти небось приклеятся к своим креслам — не оторвешь!
Проф был безмятежно спокоен. Сложил пальчики и сидит себе, в ус не дует.
— Мануэль, я не думаю, что ситуация так безнадежна, как тебе кажется.
В каждую эпоху людям приходилось как-то приспосабливаться к народной мифологии. Когда-то считалось, что короли — помазанники Божьи, так что проблема заключалась лишь в том, чтобы Господь помазал правильных кандидатов. Современный миф — это «народное волеизъявление»… но проблема изменилась лишь внешне. Мы с товарищем Адамом долго бились над вопросом, в чем заключается эта самая «воля народа». Осмелюсь предположить, что принятое решение годится в качестве рабочего инструмента.
— Ну… ладно. Но почему нам ничего не сообщили? Стью, ты знал?
— Нет, Манни. Но меня это не волнует. — Стью пожал плечами. — Я монархист, и эти игры меня не увлекают. Однако я согласен с профом, что в наше время выборы — необходимый ритуал.
— Мануэль, — снова заговорил проф, — какой смысл было сообщать нам об этом на Терру? У нас с тобой там дел хватало. Товарищ Адам и бесценная товарищ Вайоминг занимались этим в наше отсутствие, так что давай-ка сначала посмотрим, а уж потом рассудим, что к чему.
— Извините. Ну, Вайо?
— Манни, мы вовсе не пустили все на самотек. Мы с Адамом решили, что Конгресс из трехсот депутатов — самое то, что нужно. Затем мы несколько часов анализировали списки членов Партии плюс списки заметных людей-беспартийцев. И наконец составили список кандидатов, причем включили туда некоторых членов бывшего Специального Конгресса. Там ведь далеко не все были болтунами, и мы выбрали самых достойных. Затем Адам обзвонил всех подряд и спросил, согласны ли они послужить родине, причем предупредил, чтобы до поры до времени держали язык на замке. Некоторых пришлось заменить.
Когда все было готово, Адам выступил по видео, сказав, что пришло время выполнить обещание Партии насчет свободных выборов, назначил дату и обучил, что голосовать могут все, кто достиг шестнадцати, а тем, кто хочет выставить свою кандидатуру в Конгресс, нужно собрать сто подписей под своим заявлением и послать его в Старый Купол или в избирательный участок. Ах да, мы создали тридцать временных избирательных округов, по десять депутатов от каждого, так что во всех поселениях, кроме самых маленьких, был свой округ. — Итак, вы все организовали и партийный список прошел?
— О нет, дорогой. Никакого партийного списка не было — во всяком случае, официально. Но наши кандидаты были подготовлены… и, надо сказать, мои стиляги проделали отличную работу по сбору подписей. Заявки наших кандидатов были отосланы в первый же день. Заявок поступило много, в общей сложности получилось свыше двух тысяч кандидатов. Но Адам выступил по видео всего за десять дней до выборов; мы знали, чего хотим, а оппозиция была расколота. Адаму даже не пришлось поддерживать наших кандидатов. Все сработало — ты победил: ты набрал семь тысяч голосов, Манни, тогда как твой ближайший соперник — менее тысячи.
— Я победил?
— Ты победил, я победила, проф победил, товарищ Клейтон победил — словом, почти все, кто, по нашему мнению, должен был попасть в Конгресс. В общем, это было нетрудно. Хотя Адам и не выступал ни в чью поддержку, я расстаралась и сообщила нашим товарищам, кого он предпочитает. Саймон тоже руку приложил. Жаль, вас тут не было в ту ночь, когда мы наблюдали за выборами. Волнующие часы!
— А как вы справились с подсчетом голосов? Никогда не мог понять эту выборную систему. Писали бумажки с именами, что ли?
— О нет, у нас система была получше… ведь многие наши товарищи даже писать не умеют. В качестве избирательных участков мы использовали банки. Тамошние клерки удостоверяли личность своих клиентов, а клиенты — личность членов своих семей и соседей, у которых нет банковских счетов. Люди просто называли вслух имя кандидата и наблюдали, как клерки набирают его на клавиатуре компьютера; затем результаты поступали в счетную палату Луна-Сити. Голосование продолжалось часа три, а результаты были объявлены буквально через несколько секунд.
Неожиданно у меня в башке просветлело, и я решил, что попозже допрошу Вайо наедине. Хотя нет, не Вайо — Майка! Пробьюсь через его исполненную достоинства маску «Адама Селена» и выбью истину из его нейристоров! Я вспомнил историю чека с десятью миллионами миллиардов долларов, и мне стало интересно, сколько же людей голосовало за меня на самом деле? Семь тысяч? Семь сотен? Или только семья и друзья?
Но зато я перестал волноваться по поводу нового Конгресса. Проф сыграл по старому не просто подтасованной, а крапленой колодой — и быстренько смылся на Землю, пока их тут раздевали донага. Спрашивать у Вайо смысла не было; вряд ли они посвятили ее в свои махинации… Чем меньше она знала, тем лучше играла свою роль!
И никто ничего не заподозрил. Все отнеслись к выборам с полным доверием, все были уверены, что если в компьютер вводят правильные цифры, то он выдаст такой же правильный результат. Я и сам когда-то в этом не сомневался, пока не встретил компьютер с чувством юмора.
И я решил не поднимать вопрос о том, чтобы Стью раскрыли тайну самосознания Майка. Трое — это и так на две единицы больше, чем надо. А может, и на три…
— Ма… — начал я, но тут же спохватился. — Мое мнение — неплохая работа. И с каким перевесом мы выиграли?
Адам бесстрастно ответил:
— Восемьдесят шесть процентов наших кандидатов прошли. Приблизительно как я и ожидал.
(«Приблизительно»! Такой же мухлеж, как моя левая рука! Точно как ты рассчитал, Майк, старый железный мошенник!) — Снимаю возражения насчет полудня. Я приду.
— Мне кажется, — сказал Стью, — учитывая, что эмбарго вступит в силу немедленно, мы должны как-то поддержать энтузиазм, свидетелями которого были сегодня. Иначе начнется долгий ползучий период углубляющейся экономической депрессии — из-за эмбарго, я имею в виду, и крушения иллюзий. Адам, вы с самого начала произвели на меня впечатление своей способностью давать точный прогноз будущих событий. Мои дурные предчувствия обоснованны?
— Да, конечно.
— Ну и?
Адам оглядел нас всех по очереди — нет, хоть убейте, невозможно поверить, что это подделка и что Майк в данный момент попросту изучает нас с помощью своих бинауральных рецепторов. — Товарищи… открытая война с Террой должна начаться как можно скорее.
Все молчали. Одно дело — говорить о войне, другое — смотреть ей в лицо. Наконец я вздохнул и спросил:
— И когда же мы начнем швырять в них камнями?
— Мы не начнем, — ответил Адам. — Они первыми должны бросить в нас камень. Вопрос в том, как их подтолкнуть. Я оставлю свои соображения напоследок. Мануэль?
— Хм… что я могу сказать? Будь моя воля, я бы в первую очередь шарахнул хорошенькой глыбой по Агре — есть там один тип, который только зря воздух портит. Но ведь это не то, что нам нужно?
