Остановившись возле ее дома, я не стала заходить, чтобы не видеть очередной скандальной сцены Бет с ее мамой, которая теперь каждое утро делала дочери наставления. В минувшие дни меня так же втягивали в эти разговоры, и миссис Фослер ставила меня в пример Бет — плохое начало дня. Бет от этого начинала злиться, и всю дорогу к школе я слушала потоки обвинений в сторону матери, а иногда и меня самой. Мол, знала бы ее мама, какая я на самом деле, что могу влезать им в головы и тому подобное. Конечно, она успокаивалась, извинялась, а на следующее утро картина повторялась.
Ну уж нет. Сегодня я подобное видеть или слышать не хочу и не могу. Просигналив, я осталась в машине, уговаривая саму себя, не раздражаться и не злится до того, как увижу Бет. Вполне возможно, что сегодня она будет миролюбивее. Я имела полное право ждать этого — все-таки ночью начнется охота.
И действительно Бет была более терпимой в это утро. Скорее даже угнетенной. Трудно было такое не заметить, так как впервые за последнюю неделю моя встреча с Бет началась не с криков, а просто с тишины.
— В чем дело? — я все же решила спросить, несмотря на то, что мне не хотелось.
Бет отмахнулась, но все же спустя некоторое время тихо отозвалась:
— Плохо спала.
Я глубоко вздохнула. Как же не хочется нарушать тишину, и все же я видела, что Бет плохо. Не смотря на то, как она себя вела, Бет была моей подругой, и иногда не она сама управляла своими эмоциями — а ее гормоны и волчья кровь.
— Насколько плохо?
Бет посмотрела на меня странным почти испуганным взглядом, словно не зная, стоит ли мне говорить.
— Да ладно тебе, не тяни, рассказывай!
— Мне все время снится Свора. Но сегодня… это был просо ужас.
Всего лишь на миг я оторвала глаза от дороги, и этого привело к последствиям. Машину занесло, и я влетела в бордюр. Нас тряхануло, и все же я была недостаточно напугана неожиданной неприятностью, чтобы забыть о словах Бет. Что такое вмятины на бампере, когда она сказала что-то подобное, чего все мы ждали и боялись услышать. Ее призывали.
— Почему ты молчала?!
Лицо Бет стало виноватым. Даже хуже — вина потянула за собой очередной прилив возбуждения и ее глаза постепенно желтели. Я это заметила, но мне нужно было знать все подробно.
— И давно?
Бет расстроено качнула головой, как малыш, который знает что провинился. Глаза увлажнились, и она пыталась их скрыть от меня. Наверное, потому она была сегодня такой тихой — решилась мне все рассказать.
— Это началось во время последней трансформации, но я не хотела тебе говорить, надеясь, что это пройдет, или что я смогу как Теренс управлять своими чувствами сама, без твоей помощи.
Я взметнула руки от злости.
— Да о чем ты говоришь! Как может это пройти?! И ты не Теренс, тебе нельзя спешить иначе это будет пагубно для твоего же здоровья!
На миг я задержала дыхание и посчитала до трех, прежде чем спросить.
— Они тебя призывали?
— Не совсем, — Бет запустила руки в темные вьющиеся волосы, стараясь взять себя в руки. Ее глаза были уже на полпути к тому моменту, чтобы полностью пожелтеть. Взять себя в руки ей явно не удавалось.
— То есть?
— Этот запах… он словно сладостно ядовитый, привлекательный и в то же время отталкивающий. Я его боюсь, и он же меня влечет. Это приносит боль, — Бет поежилась, хотя даже мне было тепло.
— Но почему ты ничего не сказала мне? Я должна была помочь тебе.
Глаза Бет метнулись в мою сторону, еще желтее, чем прежде, в раздражении она отстегнула ремень, но минуту поколебавшись, осталась на месте.
— Ты вообще понимаешь, о чем я говорю?! Это ужасная боль, и я не хотела ее делить с тобой. Ты вечно все усложняешь. И пусть не видишь этого, но осуждаешь меня, после каждой ночной охоты. У меня тоже есть гордость. Надоедает быть для тебя обузой!
— Бет, это не так, — я попыталась оправдаться, задетая ее словами, но Бет оборвала меня. Она злилась от моих слов все сильнее и сильнее, и пришел момент, когда в ее глазах засветился желтый пожар. А до этого дня я думала, что горящие глаза, говорят образно.
— Так, Рейн, все так! Ты постоянно упрекаешь меня всем своим видом. Все считают меня слабачкой, а вот Теренс у нас сильный. Бедняжка Бет, как она мучится, но и как же она нас достала!!! Разве не так думают все?!
— Бет, то, что тебе внушил Прат, вовсе не значит, что так думаем и мы. И особенно я.
Бет хищно и медленно улыбнулась. Я отодвинулась, совершенно невольно, и это движение не понравилось Бет.
— И ты тоже так думаешь! Как же ты, наверное, должна меня ненавидеть!
Я не стала ничего отвечать, а постаралась взять сознание Бет под контроль, но было уже поздно.
Знакомое ощущение чужого присутствия коснулось позвоночника и медленно поползло вверх по шее, от чего казалось, волосы встают дыбом. Старое чувство, когда за тобой кто-то наблюдает, напугало меня. Волки. Кто еще, мог следить за нами, при этом оставляя болезненное чувство страха? Как мне уже надоело, вечно боятся! Но почему они следят, откуда знают, где мы?
Сквозь сознание Бет ко мне просочилось ее восприятие, и я почувствовала дурноту. Запах заставлял избегать напоминания о ведомой угрозе. День, яркий и солнечный, наполненный морозом и снегом, крепнущим в это время суток, в один миг померк. И пусть я старалась в это не верить, но волки шли сюда.
— Бет, что ты натворила? — с ужасом прошептала я, понимая из ее сознания, что Бет и позвала их. Ей приказали, а она не смогла ослушаться.
Я воспринимала происходящее малой частицей своего разума, на самом деле не понимая, что происходит. Мне казалось все нереально, но боль, неожиданно пронзившая мое плечо, привела меня в действительность.
Я не успела уловить тот момент, когда вместо милой и напуганной Бет возле меня вдруг оказался волк. Ее когтистая лапа ударила меня, вдавливая в сиденье, а другая — оказалась так же неожиданно на горле, с силой нажимая на него. Я чувствовала, как все меньше могу вдохнуть воздуха, и знала, что это будет грозить потерей сознания, но продолжала смотреть на Бет с мольбой, даже не пытаясь пробиться в ее сознание. Пока что мне не хватило бы на это сил. Все что я могла это пробовать сдвинуть ее лапу с горла.
— Перестань, — прохрипела я, даже не надеясь, что это что-либо изменит. Ее разум уже успели поработить волки. Но я все пыталась и пыталась заговорить с ней, и ее волчьи глаза сменились пониманием. Бет словно поняв, что творит, завыла надрывно и с болью, снимая с меня вес своего тела. Я схватилась за освобожденное горло, хрипя и стараясь вдохнуть. И в следующий момент давление на меня полностью прекратилось, и, выбивая окно телом, она выскочила прочь. К тому времени, я вполне уже могла бы быть на грани обморока. Мне было ужасно плохо, кровь застучала в висках.
