Мы стояли, образовывая какой-то неправильный треугольник, и такое размещение позволяло мне видеть двоих противников одновременно, и атаковать как мне угодно.
Первой под силу моего сознания попала девушка, она упала, корчась от боли, и в это же время охранник подскочил ко мне. С ним я могла поиграть дольше, пока девушка приходила в себя. Он не ожидал такой боли, и его удивление немного отрезвило меня от возбуждающей радости его бессилия и моей силы.
Я стала такой же, так и не потеряв своей человеческой сущности. Оставшись человеком, я стала сильнее всех их вместе взятых. Впервые я чувствовала себя не простым человеком, а таким же особенным как они.
И теперь ненависть не звучала, как простой звук. Я облекла ненависть в ощутимое реальное зрелище. Теперь она казалась мне не неправдоподобным злом, а вполне оправданным средством.
Всматриваясь в извивающееся и изменяющееся тело, я с радостью чувствовала цепкую нить сознания человека передо мной. И спустя мгновение я поняла, что поменялась с ним местами, и уже не могла понять, кто из нас зверь.
Я разжала ментальную хватку, и волк потерял сознание, со стоном распростершись на полу. Мне не было его жалко. Еще немного ненависти и мне захотелось бы продолжить до конца, благо совесть и мысль о Калебе, нежелающем видеть меня монстром, заставила успокоиться, взять себя в руки. К тому же стоило восстановить и свои силы.
А самое главное поскорее бежать!
Впрочем, я не стала демонстрировать этим волчатам свой редкий дар. Не стоит всем подряд показывать способности, для меня это может плачевно обернуться! Спустя миг я ощутила боль в плече, и тут же пожалела о своем первом желании. Я упала навзничь, и тяжелая когтистая лапа припечатала меня к полу. От боли и злости, я стремительно атаковала сознание волка, и от боли она в момент слетел от меня.
Но девушка оказалась слишком злой и рассерженной, чтобы так быстро отступить. Ее стремительная атака уже волчицей, сбила меня с ног, и выбило на миг дыхание из легких.
Ее руки то превращались в лапы, то вновь становились ладонями, но растущими из волчьих конечностей. Ее тело били судороги, но она контролировала себя, удерживаясь в теле волка.
Я пыталась ухватиться хоть за что-нибудь, но хватка моих пальцев ослабела, настолько быстро насколько удвоила свои силы волчица. Не знала, что они бывают до такой степени кровожадны.
Она намеренно больно вдавливала пальцы и ногти в мое плечо, но это еще было терпимо — не похоже на то, что происходит, когда тебя ловит вампир. Оборотень видимо был совсем еще молодой, так как сил у нее было как у простого человека. Я надменно рассмеялась ей в лицо и девушке это не понравилось. Пощечина наотмашь откинула меня назад, что позволило мне быстро подняться на ноги и выскочить в открытые двери.
Она бросилась за мной, но я ударила ее с размаху тем, что попалось под руку. Под руку попалась кочерга, и удар вышел весьма эффектный. Играть мне в гольф!
Девушка упала без движения. Я была почти уверена, что она жива, но если и не так, в данный момент я не была готова на милосердие.
Мне нужно было спешить, пока в доме не появился третий волк, и к тому же самый опытный. Я поспешила обуться и надеть куртку, найдя все это в запущенной гостиной Аераса. Пока телефон включался, я почти молилась на него, уговаривая сделать это быстрее, и нервно следила за тем, не поднимаются ли девушка и охранник, и не слышно ли с улицы каких-либо звуков.
Теперь я уже звонила Калебу:
— Я в доме Аераса — выбираюсь.
— Мы не далеко, — непривычно низкий от волнения голос Калеба обрадовал меня, как никогда раньше, — Мы будем минут через пятнадцать, добирайся до главной дороги и…
И тут телефон и удача мне изменили. Дверь едва слышно открылась, и на пороге появился зрелый волк. Стараясь не делать резких движений, я медленно опустила руку с телефоном.
— Все-таки смогла их преодолеть?
Он не хотел моего превращения в волка — та, которая может сделать что-либо подобное с волками, не может стать частью его семьи.
Все что я могла сейчас сделать — это только убить его. А он легко не сдастся.
До того как я смогла пробраться в его мозг, мужчина вмиг упал на колени и на меня смотрели глаза волка, и все это в считанные секунды.
Морда ощетинилась, с клыков начала капать пена, так быстро он дошел до пика возбуждения. Его кровь забурлила в жилах, а мои ноги подогнулись от животного страха. Но мне нельзя было отступать. Если я смогу побороть этого громилу, я выберусь отсюда.
Он или я. Хотелось, чтобы это была я. Очень хотелось.
Когда волк прыгнул, я закрыла глаза. Мое сознание погрузилось в его, и я задышала его воздухом и его легкими. Ему не удалось долететь до меня.
С болезненным воплем волк свалился на пол, задевая головой диван, что разделял нас. А я, поджимая, набивала в одну кучу в его сознании все чего он боялся. И смерть. И боль. Все смешалось в нем. Я чувствовала привкус сладости и торжества, когда видела его конвульсии, боль и то, как он возвращается в тело человека.
Но остановится уже не было возможности, и я больше не защищалась, нет, я атаковала. Больше Рейн не была маленькой бессильной девочкой — я могла быть сильнее всех.
Его глаза на миг почти осмысленно блеснули, но и этот огонек потух.
Что я творю? Спохватившись, я упала возле него на колени. Утратив контроль, я пропустила часть его боли в себя, и это действительно сбивало с ног.
Мне пришлось потратить лишние минуты на то, чтобы проверить, живы ли оборотни. Я не хотела этого, но почему-то перед моим мысленным взором стояло осуждающее лицо Калеба. На самом деле во мне поднималось желание взять что-то острое или пистолет, и всадить лезвие или пулю (или и то и другое) в их тела. Никто не имел права делать меня какой-то куклой.
Потом еще минуту я потратила на то, чтобы преодолеть рвотный порыв. Это тоже принесло пользу — я прислонилась к двери, и так смогла заметить ключи, спрятанные за вазой. Не просто ключи, а ключи от машины.
Схватив их, я заставила себя бежать. Свежий воздух не только отрезвлял, но и придавал сил. Остановившись, я огляделась в поисках машины.
Ночь была ясная и холодная, мне не хотелось никуда сдвигаться с места или тем более идти.
Звезды в безоблачном небе казались яркими и призрачными как кусочки льда, и свет их был столь же холоден — совершенно не давал тепла. Так же как и губы Калеба.
Вот же он! — упрекнула я себя. Минивен стоял под деревьями накрытый чехлом и весь в снегу. Несмотря на сон, я чувствовала усталость, когда снимала покрывало. И даже не обращая внимания на озноб, я слушала предрассветную тишину, ожидая звука машины, а ее не было. Дом тоже молчал.
