Посидев немного у костра, Урсула совсем успокоилась, разделась и снова забралась в каркасную лодку, чтобы продолжить прерванный сон.
Джурджени в своем шалаше спали так крепко, что шум лодочного мотора их не разбудил. Убедившись в том, что она заснула, Павлов рассмотрел, что подарили ему люди, которые назвали себя экологами из Иркутска. По всей очевидности это был радиометр — прибор весом около 200 гр. для измерения уровня ионизирующей радиации. На это непосредственно указывал наклеенный на прибор знак в виде красного треугольника, на котором были изображены волны радиационного излучения, череп и бегущая фигура человека. На лицевой панели располагался 4-х строчный жидкокристаллический экран, на который выводились параметры проводимых измерений. Прибор управлялся при помощи трех кнопок, с назначением которых Павлов интуитивно очень быстро разобрался: где включение-выключение, где настройка и звуковой сигнал оповещения. Источником питания являлась тонкая аккумуляторная батарея, на корпусе которой он заметил надпись на английском языке. Надпись свидетельствовала о том, что батарея произведена в Китае. Это обстоятельство его очень сильно удивило, так как в конце 70-х годов XX столетия, кроме текстильной продукции, Китай, кажется, ничего не экспортировал. Включив радиометр, он сделал первое измерение, которое заставило его серьезно задуматься. Прибор, если он, конечно, являлся исправным, показывал значение, близкое к 20 мкРч. Это означало превышение естественного фона на 5 мкРч. «Может, это метеоритный камень „фонит“», — подумал он и решил проверить. Когда до камня оставалось не более 10 шагов, радиометр запищал, сигнализируя об опасном уровне радиации. Павлов попятился назад. Он знал, что радиация по самой своей природе вредна для жизни в любых дозах. Последствия облучения могут проявиться через год-два и даже через 10 лет. Судя по показаниям на дисплее, уровень радиации в радиусе 10 метров от метеоритного камня превышал допустимую норму в 2–3 раза. На поверхности камня значение уровня радиации могло составить 100 Р/ч и даже больше! Он вытер с лица холодный пот и вернулся к костру. «Почему Арнольд Борисович Шлаги не предупредил его о том, что метеоритный камень радиоактивен?», — размышлял он, не зная, что и думать. Месяц тому назад он и его братья Рико и Люк пробыли в непосредственной близости от чёрного камня достаточно времени, чтобы нахвататься радиации. Как она на них подействует? Теперь уже не могло быть и речи о том, чтобы раскопать тайник и забрать схороненные в нем вещи. И еще он подумал о том, что черный камень и не метеорит вовсе, а, например, расплавившийся ядерный реактор или инопланетный космический корабль, потерпевший катастрофу на подлете к Земле. И опять ему стало страшно. Чтобы немного развеяться и отогнать от себя тревожные мысли, он зарядил арбалет и направился к реке. Первые робкие лучи солнца касались верхушек вековых деревьев, дробились на тонкие лучики и терялись в густом утреннем тумане, делая его слегка розоватым. На память пришли чьи-то стихи:
«На реке Стикс клубится туман.Плеск весла лечит грусть и тоску.В твоем взгляде ни боли, ни слез,И эмоций затих ураган».
Следующие строфы он забыл, и, как не пытался, вспомнить не мог.
Неожиданно у него почти из-под ног выскочил заяц. Павлов так опешил, что, когда вскинул арбалет, заяц растворился в тумане. Он сделал несколько шагов вперед по невысокой, влажной от росы траве, и вспугнул второго зайца. Он даже толком не прицелился, когда производил выстрел. Услышав звук спущенной тетивы, заяц подпрыгнул, и закричал, забился в судорогах и вскоре затих. В отличие от пули, наконечник арбалетной стрелы при попадании в цель своими широкими зазубринами не оставляет жертве никаких шансов на выживание. Павлов осмотрел свой охотничий трофей и обрадовался. Это был упитанный заяц-беляк весом не менее 7 кг. Он перерезал ему бронзовым ножом горло, поднял за задние лапы, дождался, когда стечет кровь и в хорошем настроении вернулся на место стоянки. Прежде чем содрать с зайца шкуру, он на всякий случай замерил ее на радиометре. Показания прибора его успокоили, и он, невольно, подумал о том, что у него начинает развиваться радиофобия. Настроение от этого у него снова испортилось. Проснулась Урсула, сладко потянулась, улыбнулась и приспустила «лохматый» халат до пояса, намекая Павлову на возможность интимной близости. Убедившись, что милый друг на ее наготу никак не отреагировал, она попробовала возбудить его соблазнительной позой.
Когда и это не подействовало, она поняла, что Павлову не до нее, потому что, наверное, опять что-то произошло. Не говоря ни слова, Урсула покинула свое ложе, быстро переоделась в свой просохший комбинезон и схватилась за лук.
— Тигр? Медведь? Люди? — шепотом спросила она его.
— Вроде никого — ответил он, но не настолько убедительно, чтобы Урсула ему поверила.
— Что с тобой? На тебе лица нет? — настаивала она на том, чтобы он сказал правду.
— Люди-призраки на быстрой лодке. Это они проплыли вниз по реке, когда ты спала — признался Павлов.
— Шайтан— лодка? — предположила Урсула.
— Что-то вроде того. Их четверо: двое мужчин и две женщины — уточнил Павлов, догадываясь, что с подобными явлениями орланды уже знакомы.
— Давненько же они нас не посещали, — сказала она и помрачнела. Заметив его недоумение, Урсула пересказала ему то, что она слышала от боевых подруг. Оказывается, 20 лет тому назад, в год Змеи, возле Круглой горы, которая расположена в двух сотнях стадий от Красных Камней, появились люди в необычной одежде. Они приплыли на большой самодвижущейся ладье, которая ревела, как раненый тигр.
Дело было поздней осенью, когда уже несколько раз выпадал и таял снег. Пришельцы (их было не меньше десяти и в основном это были мужчины) остановились на зимовку. Огромной сетью они ловили в реке Припять рыбу, а зверя били из длинных палок, изрыгающих огонь и серный дым. По отношению к местным жителям пришельцы повели себя очень недружелюбно: напали на деревню далматинцев, убили всех мужчин и детей, а женщин забрали в плен. Саму же деревню они просто сожгли.
В результате совместной военной операции местных племен (орландов, москитов и далматинцев) все пришельцы были уничтожены. Их большую железную ладью, вмерзшую в лед, обложили хворостом и подожгли. Когда хворост разгорелся, из ладьи вырвался огненный смерч, и вскоре ее обуглившийся остов затонул. «Да, невеселая история», — подумал Павлов, и ему уже по-настоящему стало тревожно за заблудившихся во времени экологов из Иркутска. Проснулся Урхан и присел к костру. Он хорошо отдохнул, и его распирало довольство от того, что, как он полагал, все самое худшее уже позади. Увидев тушку зайца, купец облизнулся и вызвался зажарить охотничий трофей на вертеле. Павлов и Урсула не возражали. Когда Урсула отошла к реке, чтобы набрать в бурдюки воду, Урхан поинтересовался:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
