Сотни лет Зусуз посвятил тому, чтобы проникнуть в пещеру Руш, что в горе Рафрут. Входа в неё он не обнаружил: его не существовало. И год за годом он искал рисунок-ключ, который должна была начертать в воздухе перед каменной стеной его палка, чтобы гора впустила его в свою утробу. За упорство она отплатила ему, открыв свои тайны. В пещере Руш он высвободил из-под камня, раскалённого добела, Чёрную Молнию, одна из стрел которой нашла его и распалила в нём жажду повелевать, утихшую до тления после поражения каменных горбунов. Другая тайна заключала в себе нечто такое, что позволило ему каждое мгновение жизни по капле, по глотку утолять эту жажду. Исследуя пещеру, Зусуз наткнулся на те же глаза, что в другом Мире и в другой пещере заставили потерять себя Эндрю Фликбоу. Это было то, что тысячи лет назад принёс с собой из неведомого Мира Шорош, пройдя в чрево горы Рафрут через Тёмные Воды, кои скрывали за своими неприступными утёсами горы Танут. Это было то, что осталось от живых разумных существ, разрушенных и преобразованных скоростью и пространством, соединяющим Миры, в зачатки новой жизни. Обнаружив наросты на стенах пещеры, с глазами, взгляд которых выявлял присутствие разума и подавлял волю, Зусуз не уничтожил их, но дал им почувствовать силу своей палки. Они не были нужны ему на Скрытой Стороне, рядом с его Прималгузьем. Но они были нужны ему там, где он некогда потерпел поражение, там, где он назначил себе покорять. На той стороне он нашёл место, где сильна была тень Шороша, где зачатки обратятся в его воинов. Это было Выпитое Озеро.
После того как Выпитое Озеро закишело теми, кого люди назовут сначала ореховыми головами, а по прошествии времени корявырями, Зусуз принялся искать тайный ход, который соединит логово Тьмы с пещерой на Скрытой Стороне, ход, не отмеченный особым знаком – сгустком черноты, каким отмечен ход под Пропадающим Водопадом. Чтобы отправить воинов на Скрытую Сторону, Зусуз открывал его в предрассветный час, и воины, оказавшись в пещере, ждали, когда снаружи рассеется темень. В пещеру они возвращались с провизией и пошитой для них одеждой ещё засветло. Однако ход Зусуз вновь открывал только после того, как злая ночь овладевала пространством и забирала не успевшую спрятаться жизнь. Так он оберегал свою пещеру от сторонних глаз.
Путники наметили двигаться к Неизвестной Пещере обходным путём, во-первых, чтобы ненароком не нарваться на отряд корявырей, и, во-вторых, чтобы не вызвать подозрения у прималгузцев своим прямолинейным (будь он таковым) шествием к отрогу, привлекавшему и без того много внимания. Так они и сделали. Ночь (самое бесполезное в здешних местах для походов время) переждали в Добром Лесу в наспех вырытой и укрытой ветками и поверх гнейсовыми накидками землянке. К Неизвестной Пещере подкрались, когда корявыри были на обратном пути к ней.
– За этим выступом, – хрипло прошептал Гройорг.
– Ничего не напутал? – испытывал его уверенность Малам.
– Погоди, гляну, – сказал Гройорг и, осторожно приблизившись к выступу, выглянул из-за него.
Друзья смотрели на него, не спуская глаз, и, как только он опустил руку к голенищу сапога, сомнений в том, что он привёл их туда, куда надо, не осталось. Через мгновение раздался предсмертный хрип корявыря и вслед за ним – хрип Гройорга:
– Один сторожил. Теперь ни одного. Идите сюда.
– Дэн, помоги убрать эту тушу, – сказал Савасард, и они вдвоём потащили корявыря прочь.
– Мэт, арбалет не возьмёшь? – спросил Дэниел. – У тебя только кинжал.
– Я тебе камни подавать буду – только головы сносить успевай. Идёт?
– Идёт.
– Давайте-ка живо в пещеру: нам понадёжнее укрыться надо. Пропажа охранника насторожит их, – обеспокоился Малам.
– Не горюй, Малам. Для них главное не опоздать в логово. Особо рыскать не будут. Я их повадки знаю: не первый мой охранник.
Когда все по очереди прошли через извилистый длинный ход в пещеру, Малам запалил факел и сказал:
– Теперь смотрите, где лучше спрятаться.
– Здесь выемка в стене, над самым дном. Вдвоём можно сесть, – сказал Гройорг. – Дэн, Мэт, полезайте и из накидок не показывайтесь.
Как только ребята устроились в нише, Савасард подошёл к ним, расстегнул маленький мешочек на поясе, взял щепотку какого-то песка и посыпал на их накидки.
– Магический порошок? Мы сделаемся невидимыми? – весело спросил Мэтью.
– Чтобы гады не учуяли вас, – ответил Савасард.
– Что же они учуют? – поинтересовался Дэниел.
– Плесень.
– И долго от нас вонять будет этой гадостью?
– Нет, Мэт. Хотелось бы подольше, – с улыбкой сказал Савасард.
– Всю жизнь об этом мечтал.
– И нас с Гройоргом обсыпь, дорогой Савасард, – сказал Малам, предвидя, что его квадратный друг заартачится, и упреждая его.
Гройорг фыркнул, но смирился с участью побыть плесенью, не огрызнувшись ни словом.
– Я на том уступе наверху затаюсь. Гройорг, дружище, подсади меня – не допрыгну, – сказал Савасард.
– Не узкий, дружище? Улежишь?.. не скатишься?
– Не скачусь, подсади. Тебе ещё самому спрятаться надо.
– Для такого квадрата укромное местечко трудно найти.
– А на кой мне укромное, Мэт-Жизнелюб. Я за тот камень сяду и сам камнем обернусь под накидкой, Мал-Малец в помощь мне. А не поверят, его в ход пущу.
Малам проверил, как укрылся каждый из его друзей, затушил факел, спрятался в загодя подмеченной глазом дыре и тихо сказал:
– Друзья, когда корявыри шагнут в открытый Зусузом ход, дайте мне первым к стене подойти: двухтрубчатник мой должен успеть запечатлённый в пространстве рисунок-ключ уловить и запомнить.
– Что за рисунок-ключ, Малам? – спросил Дэниел.
– Линия, что палка Зусуза начертает, чтобы ход открыть. Она и простой бывает, и затейливой, словно узор, что глаз озадачивает. Теперь всем нам притихнуть следует – корявырей слушать станем.
Через некоторое время после того как Неизвестная Пещера, приращённая живыми камнями, вновь онемела и стала незрячей, а слух её обострился стократ, короткий шёпот выпорхнул из норы Малама в её пространство:
– Они близко.
Мгновение, другое, третье…
– Руга, куда ты делся?.. Отвечай, не то уйдём без тебя! – раздалось хриплое гавканье.
– Глянь за тем камнем!
– Нету!
– Надо сказать Гуре. Пора проучить этих недоростков: их рук дело.
– Знамо дело, их. Двух-трёх поджарить, и охота нападать напрочь уйдёт.
– Хватит болтать! Вот-вот стемнеет! Живо все внутрь!
Корявыри шумливо, громко сопя и ворча (очевидно, среди них были четвероногие, нагружённые тяжёлыми тюками), заполнили пещеру, прогнав огнём факелов спасительную черноту.
– Здесь никто не затаился?
– Куда здесь денешься?!
– А я говорю, проверь!
Звук грузных шагов возле ниши заставил сердца Мэтью и Дэниела сорваться с места и напугать их своим бешеным увесистым буханьем.
– Никого!
– И здесь никого!
– Давайте ближе к стене: сейчас хозяин впустит нас.
– Жрать охота.
– Не дразни! Скоро уже.
– Открыл! Пошли, пошли, пошли!
Только стихло, Малам выскочил из укрытия и приблизился к стене, через которую мгновением раньше пещеру покинули корявыри. Все вылезли из своих убежищ и замерли в ожидании, не зажигая факелов. И в темноте не было видно, как палка Малама обшаривала воздух.
– Зацепила! – прошептал он и, дав двухтрубчатнику завершить начатое, ликуя всей душой, объявил: – Есть узор!
Гройорг запалил факел.
– Где он? – спросил Мэтью.
– Палка запечатлела его, и теперь он в её памяти, и в памяти моей руки, – пояснил Малам. – Взору же он не открывается.
– Когда на ту строну? – спросил Дэниел.
– Глотните настойки грапиана: она сил вам придаст. И ступим в логово. Готовы?
– Я готов, – ответил Дэниел.
– Одно я знаю точно: я с Дэном, – не отступив от своего правила, сказал Мэтью.
– Мал-Малец в помощь мне! – прохрипел Гройорг.
– Я с вами, друзья, – сказал Савасард и добавил мысленно: «Палерард».
– Загаси факел, Гройорг, – сказал Малам, снова повернулся лицом к стене и поднял перед собой палку.
Сырость и холод глубокого дна. Сотни огней, превративших мрак в полумрак.
– Чужаки! Чужаки! Хватай их! – завопил один из охранников, нёсший дозор на склоне необжитой части котловины.
– Это люди! Окружай их! – прокричал второй.
– Тьфу ты, сорвалось! – с досадой прохрипел Гройорг и выдернул из чехла Мал-Мальца.
– Уходим в ту сторону. Выберемся из Выпитого Озера и к Хавуру, – твёрдо сказал Малам. – Гройорг, останови тех, что спускаются слева.
